Ни одной из женщин он не касался так легко и нежно, как Мириам. Он привык быть грубым и требовательным: каждая из его горничных, шлюх в харчевнях и торговок на ярмарках, готовых отдаться прямо за прилавком ради выгодной сделки, не заслуживала нежности. А он не умел её дарить. Но надежда. Надежда требовала осторожности.
Мириам повернула голову, обнажив беззащитную бледную шею. Схватить её, стиснуть пальцами, заклеймить болезненным засосом - вот чего он хотел. Но вместо этого едва коснулся губами, словно проверяя, насколько горяч только что снятый с огня вар.
А вар был кипятком!
Удушающе жарким, терпким, накрывающим с головой и сметающим доводы рассудка, как весенний паводок вмёрзший в лёд мусор.
Кто сдержался бы? Уж точно не тот, кто привык яростью выбивать своё право на дыхание и саму жизнь.
Он набросился на неё, как оголодавший нищий. Впился в шею, судорожно пытаясь нащупать и задрать мешающую рубашку, порвать её в клочья, если понадобится.
И не почувствовал ничего.
Пустота, бездна, сводящее с ума ничто, придавливающее могильной плитой.
Надежда мелькнула пёстрой птицей где-то вдалеке, и, издеваясь, пропала из виду. Как и всегда.
- Проклятье!
Но удар не сотряс стены' фургона. Кулак прошёл насквозь, и даже медиум не проснулась от бессильного крика. Стоит ей закрыть глаза - и он исчезнет. Невидимый, неслышимый, как и для всего остального мира. Уж лучше бы он и правда был мёртвым.
Марах снова вызвал в памяти имена предков: Редан; Абрам; Ниасс; Клейн...
Редан; Абрам; Ниасс.
Да кто же там дальше?!
Сбившись в третий раз, он вскочил, в бешенстве обернул стол. Нет, попытался обернуть. И в бессильной ярости выскочил наружу прямо сквозь закрытую дверь.
Они ночевали посреди южного тракта, так и не успев к темноте добраться до селения. И, наверное, это была не лучшая идея: печально пожухшую траву покрывала плесень инея, а немногочисленные сморщившиеся листья, держащиеся за ветви, как тонущие моряки, хрустели и ломались на ветру. Наверное, Мириам было холодно, оттого она перед сном не снимала свои дурацкие вязаные носки, заштопанных дырок в которых было больше, чем цельных ниток. Но откуда Мараху это знать? Он бы с радостью променял свою пустоту на этот неуютный мороз, да только никто не предлагал.
Он трижды обогнул поляну, но ни усталость, ни успокоение за этим не последовали. Марах даже не обратил внимания, когда остекленевшая трава хрупнула под чьими-то лёгкими шагами.
- Тоже не спится?
- Отвали! - гаркнул полуэльф прежде, чем встретился взглядом с глазами медиума: одним зелёным, вторым золотым.
- Воу-воу, полегче! Я тоже от холода зверею, но что сразу на людей-то бросаться?
Полуэльф горько рассмеялся. Бросаться! О да, там, в фургоне, он и правда был готов на неё наброситься!
- Иди в постель, - кратко велел он.
Мириам широко зевнула, не прикрывая рта, и плотнее запахнула края одеяла.
- Там Вик с диеты сорвалась. Что я, сама себе враг, чтобы ей под руку попадаться? Орёт там, вещи разбрасывает. Я лучше с тобой пока побуду.
- Ну конечно, я-то вещи разбрасывать не буду, - съехидничал призрак.
Медиум подмигнула зелёным глазом.
- Именно поэтому ты мне и нравишься.
- Значит, всё-таки нравлюсь? - не преминул поддеть её мертвец.
- Более или менее. - Девушка присела на корточки возле чёрной полыньи остывшего кострища, провела над ним ладонью. - Скорее всё-таки менее. Холодно, - пожаловалась она. - Ты Леши не видел?
- Видел, - признал Марах, но не удержался и съязвил: - На редкость неприятная псина.
- Думаешь, он бы от тебя в восторг пришёл?
- Да я о нём вообще не думаю.
Мири похлопала себя по бёдрам в поисках карманов, но вспомнила, что в ночных рубашках их обычно не делают, безнадёжно покосилась на фургон, откуда доносилась брань Викси и звон посуды, и решила, что, в принципе, может обойтись без огнива и без костра. Обхватила себя руками и осторожно заметила:
- Знаю я, о чём ты думаешь.
Марах усилием воли отвёл взгляд от виднеющейся меж складок ткани бледной груди и проглотил слюну:
- Сомневаюсь, - хрипло отрезал он.
- Да знаю. Я тоже об этом думаю.
Ну конечно! Все женщины одинаковы. Стоит украсть у них один поцелуй, а они сразу насочиняют себе совместное будущее...
- Но Ляд Четвёртый чётко сказал, что это случайность. «Практика и только практика, через сотню лет ваш призрак, юная леди, сможет являться всем, кому пожелает», -пробасила она, копируя интонации покойного настоятеля.
Марах поперхнулся от неожиданности. Собственно, да, об этом он думал тоже. Он так и эдак выкручивал прощальный диалог с монахом и искал скрытый подтекст весь вчерашний день. Просто этой ночью его голову занимали несколько иные мысли.
- У меня нет сотни лет на практику. Мне нужно ожить сегодня. Сейчас. Немедленно.
Он приблизился к медиуму, искушающе приподнял бровь.
- Ты же понимаешь, о чём я говорю?
Медиум пожала плечами:
- Если бы мне давали по монетке каждый раз, когда требовали вернуть к жизни.
- Ты уже сменила бы свою развалюху на нормальный дом, я понял, - перебил её призрак.
- Эй! Чего это сразу развалюху?! - Мири торопливо вернулась к фургону и обняла его, насколько хватало размаха. - Знаешь, как часто у меня пытаются выкупить его вместе со Зверем? Да половина путешественников убить готова за них!
Не дав девушке развернуться, полуэльф прильнул к ней сзади. Имейся такая возможность, ещё бы и зафиксировал, чтобы выслушала, наконец.
- А я готов убить за то, чтобы снова почувствовать себя живым, ведьма, - прошептал он. -Не делай вид, что не понимаешь, намёков.
Не будь Мириам такой светлокожей, румянец бы не выдал её. Но, как часто случается с рыжими, вспыхнувшие щёки лучше слов продемонстрировали, что она видит, куда движется беседа. Робкая невинная дева смущённо попросила бы мужчину забыть о случившемся. Мири же робостью не страдала. Она резко крутанулась, оказавшись нос к носу с призраком, и широко улыбнулась.
- Так а ты как будто в этом деле специалист.
Полуэльф опешил от такой бойкости: - Что?
- Ну, в смысле, ты, скорее, языком горазд болтать, а не дела делать. Ты ведь никогда не убивал, так?
Любая другая девчонка испуганно вытаращилась бы на него, охнула, попыталась ускользнуть. Но у этой глаза горели азартом и предвкушением спора.
- Да ты чокнутая, - констатировал Марах.
- Пф, тоже мне новость! Ну так?
- Разумеется, убивал, - вернул себе самообладание он. - В честном поединке. - И, подумав, добавил: - Или относительно честном. Или если в деле замешана женщина и её ревнивый муж. Или если кто-то меня раздражает. Хочешь, оборотня твоего убью? -заигравшись, предложил он.
Уже подготовившаяся к интересному рассказу девушка разочарованно присвистнула:
- Ну ё-о-о-олки! Что ты как этот самый...
- Как кто?
- Как козёл! - выпалила она.
Марах предплечьем оперся о стену кибитки над её головой и завораживающе ухмыльнулся:
- Но ведь тебе это нравится. Ты этого и хочешь.
Конечно, она хочет этого! Страсти, опасности, обиженного крика и пощёчины! Именно это произошло тогда, на стене. Мириам была в бешенстве, злилась, с ума сходила от негодования, когда он выплеснул ей в лицо неприятную правду. А он сходил с ума от близости разгорячённого тела.
Рыжие волосы встопорщились, как живые, когда эта несносная девка рассмеялась:
- Ой, не могу! Ну ты жжёшь, конечно! Серьёзно думаешь, что знаешь, чего я хочу? Да я сама понятия не имею, а тут ты такой умный!
- Что ж, - Марах испытующе прищурился. Он уже знал, что на этот раз всё получится, как надо. - Тогда я готов тебе это объяснить.
Обхватил ладонями её затылок, упиваясь мягкостью волос, теплом кожи, пряным запахом. Сорвав с плеч раздражающее одеяло, прижал к стене фургона. Мириам осталась в одной ночной рубашке. Отбросить бы и её, ненужную, оставить нахалку только в идиотских вязаных носках и ботинках, небрежно зашнурованных до середины. Проглотить рыжий всполох надежды, как сложенный костёр глотает первые искры с огнива, чтобы потом вспыхнуть пламенем.
Медиум удивлённо распахнула рот, не имея понятия, как невыносимо соблазнительно смотрелась. Разве можно растянуть такое мгновение? У кого хватило бы сил изучить каждый изгиб, проскользить пальцами по бледной коже от выступающей ключицы и вниз, вниз, вниз...
Изголодавшийся, дикий, обезумевший, он припал к её рту. Нетерпеливый, стремился попробовать на вкус, ощутить всё, что могут дать эти торопливые удары сердца.
Пришлось прижать её сильнее: обмякшие ноги больше не держали девушку, она чуть не соскользнула вниз, но вовремя вцепилась в волосы Мараха в ответ, уперлась локтями в плечи и глухо застонала.
Растерянный голос вырвал их из сладкого безумия:
- Мири?
А следом - рык и движение, такое быстрое, что за ним не успели уследить ни медиум, ни полуэльф.
Двоедушники умели обращаться быстро. Моргнул - и перед тобой уже волк. И, чем опытнее становился оборотень, тем страшнее делался этот оборот. О том, человек перед ним или взбешённый пёс, в тот раз не решился бы судить никто.
Леши оторвал полуэльфа от подруги с такой силой, что тот покатился по поляне, оставляя на покрытой инеем траве чёрные проталины. И тут же набросился на него, неестественно изогнув конечности. Не успев подняться, Марах получил удар ногой и спиной улетел в берёзу. Та покосилась от столкновения. Мужчина встал на четвереньки и закашлялся, а оборотень уже был рядом, снизу-вверх поддавая кулаком в живот и тем самым помогая принять вертикальное положение. Потом в челюсть, снова в живот и босой ступнёй по голени. И рык вместо вопля.
Будь у Мараха меч, оборотню не помогли бы ни скорость, ни ловкость, с которой он протирал противником жухлую поросль. По крайней мере, он убеждал себя в этом. Но меча у Мараха не было, а вот клыки у Леши имелись. Не преминув ими воспользоваться, оборотень сомкнул челюсти на плече врага и тут же, не разделяя животных и человеческих порывов, навеки изменил идеальную форму носа полуэльфа.