Торчащий из посудины хлебный айсберг начал стремительно уменьшаться.
- Нет и нет! Эти женщины мучали меня! Пытали!
- Заставляя обучаться в академии? - ехидно предположил призрак.
Викси высунулась из чашки и наставила на полуэльфа недоеденную луковую стрелку:
- Заставляя учиться в грёбаной академии благородных фей, когда вокруг царит веселье и разврат! Знаешь, в чём сердце Йерхаитуля?
Марах равнодушно пожал плечами, вместо него попытался угадать Леши:
- В храме на центральной площади?
Вик перевела стрелку на наивного пса.
- В пивнухах! - припечатала она. - В жральнях и борделях. В игровых. На танцевальных площадях. Йерхаитуль создан для веселья. А любимые родственницы пытались упечь меня в академию, как в психушку и... - фея всхлипнула, - затянуть в корсет!
- Не, ну это правда чудовищно, - подтвердила Мири.
- Ты-то что подпеваешь, рыжая? Ты их в жизни не носила!
- Святые миловали.
- А я - носила! - Викси высунулась из сахарницы по пояс, но только для того, чтобы отобрать у подруги остаток бутерброда и снова скрыться. - Целых два дня!
Леши подавился конфетой, закашлялся, ударил себя в грудь. Марах всё это время смотрел на него с любопытством, чуть наклонив голову и наверняка беззвучно молил четырёх святых о летальном исходе. Однако ж, обошлось.
- Корсет! - хрипло повторил двоедушник, восстанавливая дыхание. - Корсет, чтоб тебя! Вик, да я бы два корсета разом носил.
- Это вряд ли, - хихикнула Мири.
- А я бы посмотрел, - не согласился Марах.
- Я бы тоже, - поддержала полуэльфа Вик, глядя на оборотня так, словно на нём уже в этот момент не было ничего, кроме корсета.
- Если бы меня только в ту академию пустили! - закончил Леши. - Я Ледну годами умолял отправить меня на обучение, читать по слогам учился у деда Шило! Но, как родители... Едва их не стало, как отрезало. Бабуля меня из города-то на торги не выпускала, вдруг случится что, как и с ними.
Мириам нахмурилась, подошла к Леши и пристроилась рядом. Молча положила голову на плечо и за палец подтянула липкую от конфет ладонь - обнимай! Утешать она никогда не умела, могла лишь вот так, прижаться и пощекотать подбородок пушистыми волосами. Оборотень благодарно коснулся носом её затылка. Мараха аж передёрнуло:
- Угу, пожалейте страдальца. Вас, баб, хлебом не корми, дай кого-нибудь утешить.
Леши высунулся из укрытия и показал клыки.
- Завидно?
Призрак ещё раз щёлкнул ногтем по злосчастному прянику - безрезультатно. Завидно ему действительно было, ещё как! Он бы тоже с большим удовольствием притянул к себе рыженькую девицу, а то и двух, и сам бы их отжалел. И конфет бы тоже поел, а лучше чего посущественней. Да хоть покривился бы от боли в сломанном носе или приложил холодного к синякам под глазами - и то хорошо. Но недоступно.
- Что же ты тогда меня не утешаешь, ведьма? - язвительно поинтересовался он. - Глянь, как меня твой дружок отколошматил! Живого места нет.
Медиум с готовностью подтвердила:
- Это уж точно, нет. Ты вообще весь неживой.
Леши отставил коробку со сладостями и нарочито небрежно обнял девушку за талию второй рукой, да так, чтобы полуэльф точно видел: ему - дозволено. Мири и не подумала отстраниться, напротив, поёрзала, устраиваясь удобнее и спиной оперлась о грудь оборотня.
- Ну да, как тебя не пожалеть? - ухмыльнулся Леши. - Небось без слуг хоть в петлю лезь, непривычно. Кто ж тебе укладочку поутру сделает? И ноготочки чистенькие кто подрежет, а? И одеваться в простую рубаху несподручно, она же золотом не расшита!
Что не говори, а ударил двоедушник прямо в цель: и благовония успел унюхать, и стрижку по последней моде не проглядел, и даже аккуратные подточенные ногти не ускользнули от его глаза, даром что деревенский простачок. А в рубашке с чужого плеча, которую Мири выдала избитому Мараху, действительно было неудобно, хотя испорченная во время драки, та, в которой призрак явился изначально, тоже не отличалась дороговизной. Для неискушённого зрителя, по крайней мере.
В одном двоедушник ошибался: Марах не был избалован.
Он выставил вперёд правую ладонь.
- Знаешь, что это, псина? - холодно поинтересовался полуэльф. - Застарелые мозоли. Такие оставляет рукоять меча, если упражняться с ним достаточно часто. Каждый день, к примеру. С того возраста, когда научился держать оружие. Знаешь, что делают избалованные сынки аристократов, когда изматывающие тренировки, бег у лошадиного стремени и фехтование заканчиваются? Отцы запирают их в библиотеке, чтобы там они учили языки, историю, философию, литературу, астрономию и политику. А в конце недели они отправляются на охоту. Только не верхом, с оружием, а в качестве добычи, чтобы показать, стали ли ловчее и быстрее. И да, после всего описанного избалованным аристократишкам предстоит переодеться в камзол, уложить волосы, подстричь ногти и отправиться на приём, скрывая от папашиных друзей хромоту и сломанные рёбра. -Марах отвернулся, мысленно ругая себя за неуместную вспышку, но всё же высокомерно бросил: - Что, кто-то ещё хочет рассказать свою трагичную предысторию?
- Да что с вами не так вообще? - подала голос Мириам. - Мы тут что, меряемся чем?
- Хочешь что-то добавить, ведьма?
Но ответа полуэльф слушать не стал, а, ссутулившись, вышел на улицу прямо сквозь заколоченную покосившуюся дверь.
- Хочу, - к огромному сожалению Леши, девушка встала. - Мои родители живы-здоровы, учителей мне оплатили, видимся по праздникам. Хорошие люди, если их не нервировать.
- Угу, - прогудела сахарница голосом феи. - И именно поэтому ты не опровергаешь слухи о том, что ты их убила и съела, благодаря чему и получила свой дар.
Мириам дошла до противоположной стены, подняла крышку от сахарницы, вернулась и закупорила подругу.
- Во-первых, - с достоинством ответила медиум, покусав кончик рыжей косички, - не только не опровергаю, но ещё и сама распространяю. Для бизнеса, знаете ли, полезно. -Она снова пересекла кондитерскую, ловко перепрыгивая куски поломанной мебели. - А во-вторых, иди к фее под крыло, Вик. У всех родня не сахар. На то она и родня.
- Эй, ты куда? - насторожился Леши.
Девушка оседлала подоконник.
- Не знаю. Мараха вернуть, наверное. Какой-то он... как кот промокший. Вы тут пока сидите в засаде. Если призрак явится, разговором его займите или ещё чем. Я быстро. -Спрыгнув на землю со стороны улицы, она неуверенно добавила: - Наверное.
Леши почесал в затылке.
- Что-то я не понял, что сейчас случилось.
- А то, мой блохастый друг, - Вик выскочила из сахарницы, как игрушка-пугалка, расправила крылышки и, наконец, соизволила закончить, - что ушастый был прав: баб хлебом не корми, дай кого-нибудь пожалеть. И его трагичная предыстория оказалась трагичнее твоей. Или, по крайней мере, свежее. Дай и мне конфету!
В Южном Шпиле никогда не темнело. И вовсе не потому, что затерявшееся в многочисленных переулках солнце садилось позже обычного, а потому, что витрины, щедро посыпанные сверкающим песком из знаменитой Огненной бухты, сияли ярче масляных лампочек на столбах. Сияли они и сейчас, несмотря на то что время торговли давно прошло, а хозяева надёжно заперли лавки и удалились. От этого казалось, что опустевшая к ночи улочка заманивает доверчивых прохожих в логово страшного зверя. Последуй за цепочкой огоньков, таких тёплых и уютных на вид, - выйдешь прямо к пасти. А цепочка продолжалась всё дальше и дальше, закручиваясь спиралью и дезориентируя. Заблудишься - и навек застрянешь в водовороте безжалостных светлячков.
- Бр-р-р-р! - вслух содрогнулась Мири от собственных фантазий.
Хорошо хоть и правда не нужно блуждать по ночному Йерхаитулю в поисках призрака. Вон он - стоит у соседнего магазинчика, привычно скрестив руки на груди, и немигающим взглядом смотрит на картинку при входе: высокая светловолосая женщина с корзинкой на сгибе локтя заливисто смеётся и следует за тащащим её за руку мальчишкой, указывающим аккурат на дверь булочной, мол, зайдём, мама?
- Я уж решила, ты от нас сбежал.
Мири встала рядом, присоединяясь к рассматриванию фрески. Вблизи она теряла всё очарование. Безвкусно яркие краски спорили друг с другом, мама и сын не то рисовались разными художниками, не то реставрировались поочерёдно, но были совершенно не похожи, к тому же от излишней слащавости, фигурных завитушек, летающих по углам фей (этот орнамент встречался в Южном Шпиле чаще прочих) и густого медового запаха делалось тошно.
Полуэльф заправил волосы за уши, но тут же, будто вспомнив что-то, снова растрепал их и с горечью спросил:
- Куда я теперь от тебя денусь?
- Ну мало ли, - смутилась Мириам. - Прогуляться может...
- Хоть раз подумай своей очаровательной головкой, ведьма! - Если бы Марах мог, он постучал бы ей по лбу. - Стоит мне от тебя отойти, я снова становлюсь призраком. Уверен, держись я подальше, был бы уже не только неосязаемым, но и невидимым. Отличная из меня вышла цепная зверушка, не правда ли? Получше твоего пса. Что молчишь, рыжая?
- Очаровательной, значит, - ехидно протянула медиум. - Слабенький, конечно, комплимент, но для начала сойдёт.
Марах застонал и с силой сжал переносицу. Отдёрнул руку, ожидая боли, но вспомнил, что ничего не чувствует, и вернул.
- Не будь ты такой беспечной дурой, решил бы, что издеваешься.
- Сам дурак, - автоматически парировала Мири. - Я не нарочно, - виновато потупилась она. - Правда не знаю, как ты очеловечиваешься и почему это происходит. Это случайность.
- Поцелуй меня.
- Что?!
Тёмные дикие глаза встретились с глазами медиума: зелёным и золотым, одинаково растерянными.
- Поцелуй меня, - спокойно повторил призрак. - Я становлюсь... нормальным не просто так. Это происходит, когда.
- В последний раз я тебя не целовала! - Мири сделала быстрый шаг назад. - Не подумай, что я против. Целуешься ты, конечно, ого-го! Аж колени подгибаются. - чуть быстрее, чем нужно, чтобы не выдать беспокойство, зачастила она. - Но в последний раз я тебя не целовала, а человеком ты пробыл несколько дней. А когда целовала - всего с тридцать ударов сердца.