– Мне следует вести себя осторожнее, верно? – печально произнесла миссис Серраколд, глядя вслед уходящей леди Моллой. – Бедняжка совсем запуталась.
– Не стоит ее недооценивать, – предостерегла Эмили. – Возможно, ей не хватает гибкости ума, но она крайне сообразительна там, где идет речь о практической выгоде.
– Какая скука! – Роуз изящно вздохнула. – Вот самое большое неудобство государственной службы: приходится угождать народу. Не то чтобы мне не хотелось, конечно! Но не кажется ли вам, что сложнее всего бывает добиться нужного понимания?
Миссис Рэдли невольно улыбнулась.
– Я отлично вас понимаю, хотя, признаться, в основном я даже не пытаюсь добиться этого. Не понимая вас, люди могут подумать, что вы болтаете глупости, но если вы будете вести себя достаточно уверенно, они могут поверить вам на слово, что не всегда бывает, когда достигается полное понимание. Искусство убеждения зависит не столько от величины ума, сколько от доброты сердца. И я знаю, что говорю серьезно, Роуз, поверьте мне!
Миссис Серраколд задумчиво помедлила, словно подыскивая какой-то остроумный ответ, но внезапно ее легкомысленная игривость совершенно улетучилась.
– Эмили, вы верите в жизнь после смерти? – спросила она.
Ее собеседница так поразилась вопросу, что переспросила – только для того, чтобы успеть немного обдумать его:
– Прошу прощения, не поняла?
– Вы верите в жизнь после смерти? – пылко повторила Роуз. – То есть в реальную жизнь, а не в туманное священное приобщение к потустороннему Господнему миру.
– Ну, наверное, верю. Не думаю, что там будет слишком ужасно. Но почему вы спросили?
Роуз грациозно повела плечиком, и на лице ее вновь появилось уклончивое выражение, словно она удержалась на краю какого-то признания.
– Я просто подумала, что смогу потрясти на мгновение вашу политическую практичность, – заявила она, однако оттенок насмешливости начисто исчез как из ее взгляда, так и из голоса.
– А сами вы верите? – спросила Эмили с легкой улыбкой, чтобы придать вопросу более легкомысленное, чем это было на самом деле, значение.
Ее приятельница помедлила, явно сомневаясь, как лучше ответить. Миссис Рэдли заметила эти сомнения, выразившиеся в напряженной позе – эффектное и яркое бордовое платье Роуз с розовой отделкой слегка натянулось на плечах, а ее тонкие пальцы побелели, вцепившись в подлокотники кресла.
– Вы думаете, что ее не существует? – тихо уточнила Эмили.
– Нет-нет! – Голос миссис Серраколд зазвенел полнейшей убежденностью. – Я совершенно уверена, что она есть! – И вдруг совершенно неожиданно Роуз успокоилась.
Эмили не сомневалась, что это удалось ей с большим трудом. Подруга взглянула на нее и вновь отвела глаза.
– Вы когда-нибудь бывали на спиритическом сеансе?
– На настоящем – нет, только на притязающих на реальность сеансах во время вечеринок. – Эмили пристально смотрела на Роуз. – Почему вы спросили? Неужели вы сами побывали на таком?
Миссис Серраколд вновь уклонилась от прямого ответа.
– Что значит настоящий сеанс? – чуть раздраженно произнесла она. – Демонстрации Дэниела Дангласа Хьюма[13] считались замечательными. Никому не удалось уличить его в шарлатанстве, а пытались многие! – Поведя глазами, она с явным вызовом взглянула прямо на Эмили, словно вступила уже на более твердую почву и больше не видела топких ловушек на этом опасном пути.
– А вы когда-нибудь видели его? – спросила Эмили, избегая прямого вопроса, который, как она была уверена, заключался не в Дангласе Хьюме, хотя она сама пока толком не понимала, что именно тревожило подругу.
– Нет. Но говорят, он мог левитировать, взлетая под потолок, или растягиваться, особенно его руки, – стала рассказывать Роуз, внимательно, хотя и с шутливым видом, следя за реакцией собеседницы.
– Должно быть, удивительное зрелище, – признала Эмили, не понимая, зачем кому-то захотелось демонстрировать подобные трюки. – Но я думала, целью спиритизма является общение с духами знакомых, но уже ушедших людей.
– Так и есть! Это просто демонстрация его способностей, – пояснила Роуз.
– Или способностей этих духов, – уточнила миссис Рэдли. – Хотя сомневаюсь, чтобы хоть кто-то из моих предков скрывал подобные таланты… если, конечно, не забираться в пуританские времена, вспоминая суды над ведьмами!
Роуз улыбнулась, но глаза ее оставались серьезными, и ее поза – шея и плечи – по-прежнему выдавала сильное напряжение. Внезапно Эмили догадалась, что именно тема общения с духами очень много значит для ее приятельницы. Небрежность тона служила щитом для ее уязвимости и спасением от болезненных насмешек над затаенными чувствами и опасениями того, что кто-то может поколебать или разрушить ее веру.
Миссис Рэдли ответила с полнейшей серьезностью, и ей даже не пришлось притворяться:
– Более того, я не представляю, как духи из прошлого могут общаться с нами, когда хотят сообщить нечто важное. И по правде говоря, не знаю даже, сопровождается ли такое общение странными видениями или звуками. Я могла бы судить о достоверности только по содержанию передаваемого сообщения, а не по антуражу его передачи.
Она начала сомневаться, продолжить ли ей такой щекотливый разговор или это будет навязчивым.
Однако миссис Серраколд мгновенно устранила сомнение подруги.
– Но если нет странных проявлений, то как же узнать, что сообщение подлинно, – ведь медиум может просто сообщить мне то, что, по ее мнению, мне хотелось услышать? – Она с усталым недоумением небрежно повела рукой. – Без всех этих вздохов и стонов, видений и постукиваний, без сияющей эктоплазмы и прочих сверхъестественных проявлений вряд ли можно считать сеанс встречей с духами! – Дама неуверенно рассмеялась. – Милая, не будьте такой серьезной. Едва ли это можно отнести к церковному таинству! Просто привидениям вздумалось побренчать цепями. Не можем же мы в жизни только и делать, что бояться… по крайней мере, таких глупостей, которые вовсе не имеют смысла? Лучше уж оставить опасения для чего-то действительного ужасного. – Она взмахнула рукой, сверкнув бриллиантами на пальцах. – Вы уже слышали предложения Лабушера[14] насчет того, чтобы использовать Букингемский дворец? Знаете, что будет, если ему представится возможность провести свои планы в жизнь?
– Нет… – Эмили не сразу удалось перестроиться с чисто чувственного восприятия на этот полный абсурд.
– Он готов превратить его в приют для падших женщин! – звенящим голосом сообщила Роуз. – Признайтесь, вы давно не слышали лучшей шутки?
– Неужели он действительно предлагал такое? – недоверчиво воскликнула ее подруга.
– Не знаю, но… – Миссис Серраколд усмехнулась: – Но если еще и не предлагал, то скоро предложит! Когда старая королева упокоится с миром, принц Уэльский наверняка распахнет для них двери.
– Роуз, ради Бога! – предостерегла Эмили и, оглянувшись, убедилась, что их никто не подслушивал. – Попридержите свой язычок! Некоторые не способны понять саркастические шутки, если они болезненно затрагивают их самих!
Роуз попыталась принять вид человека, захваченного врасплох, но ее великолепные светлые глаза искрились таким весельем, что она не смогла отказаться от него.
– При чем тут сарказм, милочка? Я говорю серьезно. А если эти женщины еще не пали, то с помощью такого кавалера обязательно падут!
– Я понимаю, но ради всего святого, не объявляйте вы об этом во всеуслышание! – прошипела Эмили в ответ, и обе они прыснули со смеху – как раз в тот момент, когда к ним как раз подплыли три дамы во главе с миссис Ланкастер, которым не терпелось узнать, какую же веселую сплетню они упустили.
Поездка в карете домой с Парк-лейн производила на миссис Рэдли уже совершенно новое впечатление. Шел второй час, но уличные фонари горели всю эту летнюю ночь, прекрасно освещая притихший и теплый город.
Эмили видела лишь часть лица Джека, озаренную каретным фонарем, но вполне четко разглядела в нем серьезность, скрываемую весь вечер.
– В чем дело? – тихо спросила она, когда они свернули с Парк-лейн и поехали на запад. – Что произошло там, в столовой, после нашего ухода?
– Бурное обсуждение разнообразных вопросов и планов, – ответил мужчина и, повернувшись, взглянул на нее, вероятно, неосознанно скрывшись в тени. – Я… я предпочел бы, чтобы Обри не наболтал так много лишнего. Я отношусь к нему с большой симпатией и полагаю, что он будет достойно представлять интересы народа, и вероятно, что еще более важно, в палате появится честный человек…
– Но? – вопросительно произнесла его жена. – Что-то не так? Неужели его могут не избрать? Ведь на это место, сколько помнится, всегда избирались именно либералы!
Она желала удачных выборов всем либералам, чтобы их партия вновь обрела большое влияние, но сейчас ей просто подумалось, как будет расстроена Роуз, если Обри проиграет. Как унизительно будет потерять такое надежное место, потерпеть личную неудачу, не связанную с политическими взглядами!
– Выиграть он может, насколько вообще можно быть уверенным в результате выборов, – согласился Джек. – И мы, вероятно, даже сформируем правительство, даже если большинство будет не таким подавляющим, как нам хотелось бы.
– Тогда что же не так? И не говори мне, что ничего не случилось! – возмущенно потребовала миссис Рэдли.
Ее муж закусил губу.
– Мне хотелось бы, чтобы Обри держал при себе более радикальные из своих идей. Он… он оказался ближе к социалистам, чем я полагал, – медленно, обдумывая свои слова, произнес Джек. – К чему, о господи, было заявлять, что он восхищается Сидни Уэббом? На данном этапе мы не в силах провести реформы. Народу они пока не нужны, и тори выставят нас на всеобщее осмеяние! Либо нам следует поддерживать Империю, либо не лезть на рожон со своими откровениями. Мы как раз поддерживаем, сознавая, что нельзя отмахнуться от этой проблемы как от несуществующей и ожидать сохранить торговлю, работу, мировой статус, соглашения или любые наши дела, не имея на то причины и цели. Идеалы чудесны, но без понимания реальности они могут погубить нас всех. Понятно, что огонь в камине полезен всем, однако разгулявшийся пожар способен все уничтожить.