– Пошел за ягодами? – опять спросила женщина, теперь чуть более спокойно.
– Не знаю. – Дэниел уже с тревогой взглянул на нее: – Может, мне залезть повыше и посмотреть?
– Да! Да, пожалуйста, – попросила его мать.
Джемайма к тому времени уже спрыгнула на траву и, выпрямившись, с досадой разглядывала небольшую дырку на платье. Увидев, что Шарлотта смотрит на нее, девочка пожала плечами.
– Дурацкие юбки иногда ужасно цеплючи! – недовольно воскликнула она.
Дэниел проворно и быстро вскарабкался обратно на дерево. Он уже отлично выяснил, по каким веткам удобнее лазать.
– Никого не вижу! – крикнул он с вершины. – Должно быть, Эдвард пошел искать другую полянку, где побольше ягод. Его нигде не видно!
У Шарлотты екнуло сердце, и кровь, бросившись в голову, оглушительно застучала у нее в ушах. Мир перед глазами начал расплываться. Что, если Войси решил отомстить Питту, причинив вред ребенку Эмили? Или, может, он просто перепутал детей… Что же теперь делать?
– Грейси! – крикнула миссис Питт. – Грейси!
– Шо такое? – Горничная распахнула заднюю дверь и выбежала в сад, сверкая испуганными глазами. – Шо случилось?
Шарлотта попыталась подавить страх и успокоиться. Нельзя паниковать и пугать Грейси. Это глупо и бесполезно. Но, невзирая на доводы разума, она по-прежнему ужасно боялась.
– Эдвард… куда-то подевался… побежал искать землянику. – Женщина перевела дух. – Но на ближней полянке его нет. – Она лихорадочно подыскивала оправдания для того безумного страха, который служанка явно могла осознать по ее голосу и лицу. – Я боюсь, что он может забрести в болото. Даже дикие звери иногда попадают в трясину. Мне…
Грейси не стала дожидаться новых пояснений.
– Вы оставайтесь здесь с ними! – Она махнула рукой в сторону Дэниела и Джемаймы. – А я пойду погляжу, где он.
И не дожидаясь согласия Шарлотты, девушка подхватила юбки, с поразительной скоростью промчалась по саду и исчезла за громко захлопнувшейся вслед за ней калиткой.
Побледневший Дэниел взглянул на мать:
– Мама, ну он же не мог забраться в болото. Вы показывали нам, как выглядит трясина, такая вся зеленая и сочная… И он знает, как там опасно!
– Нет, разумеется, не мог, – согласилась Шарлотта, не сводя глаз с калитки.
Как же лучше поступить – пойти следом вместе с Дэниелом и Джемаймой? Или безопаснее будет остаться в саду? Нет, нельзя, чтобы Грейси в одиночестве искала Эдварда. О чем она только думает! Им нельзя разделяться.
– Идемте искать! – Миссис Питт порывисто подошла к сыну и, схватив его за руку, направилась к калитке так стремительно, что он едва не упал. – Джемайма! Иди ко мне. Мы все отправляемся на поиски Эдварда. Только не разбегайтесь! Мы должны держаться рядом!
Они прошли сотню ярдов по дороге, видя, что впереди примерно на таком же расстоянии маячит хрупкая фигурка Грейси, когда из-за вершины холма выехала двуколка, и Шарлотта с волной облегчения и слезами на глазах увидела Эдварда, сидящего рядом с кучером. Мальчик рискованно подпрыгивал на краешке сиденья, сияя счастливой улыбкой.
Миссис Питт настолько рассердилась на него за испытанный страх, что с удовольствием отшлепала бы мальчишку – так сильно, чтобы он не мог сидеть за столом за ужином, а лучше и за завтраком! Но это было бы совершенно несправедливо – он же не сделал ничего плохого. Взглянув на счастливое личико Эдварда, его тетя подавила раздражение и, окликнув Грейси, перешагнула через дорожную колею и направилась навстречу кучеру, остановившему двуколку поблизости от них.
Прибежавшая обратно мисс Фиппс переглянулась с хозяйкой, прищурив глаза, чтобы скрыть глубину собственного облегчения. В этот момент Шарлотта поняла, как же много они с горничной таили в себе, стараясь уберечь друг друга от волнений и притворяясь, что всё в порядке. Душа ее преисполнилась благодарности и трогательной любви к этой девушке, и хотя внешне у них было совсем мало общего, душевно они стали очень близки.
Дом Питта на Кеппел-стрит ничуть не изменился – все книги и безделушки находились точно на своих местах. В гостиной на каминной полке даже стояла ваза с цветами. Лучи утреннего солнца, светившего в кухонные окна, играли на отполированной скамейке и разливались теплом по полу. В бельевой корзине, свернувшись клубочками, довольно урчали Арчи и Энгус. И тем не менее странное безлюдье делало это жилище похожим скорее на театральную декорацию, чем на реальный дом. Закипавший на плите чайник лишь подчеркивал полное безмолвие. Затихла лестница, лишившись перестука шагов, Грейси не гремела посудой у раковины и не шуршала запасами в кладовке. Никто не кричал, спрашивая, куда подевались вторая тапочка, носочек или нужный учебник…
От Шарлотты не поступало никаких вестей, и ничто не напоминало о реальном времени. А тиканье часов на кухне казалось лишь эхом, отголоском прошлой жизни.
Однако Томас чувствовал себя спокойнее, сознавая, что его семья уехала далеко от Лондона и живет в безадресной безопасности Девона. Он убеждал себя, что никто из «Узкого круга» не станет по приказу Войси мстить вместо него его близким, что Войси не станет платить не заслуживающим доверия наемникам и что он не может сейчас позволить себе рисковать, после того как Питт, хитро раскрутив следствие в Уайтчепеле, представил его предателем не только своих друзей и союзников, но и их общего дела. Это могло вызвать разногласия среди членов «Узкого круга», отстаивавших идеалы личной преданности или своекорыстные интересы, но так ли произошло на самом деле, Томас пока не имел никакой возможности узнать.
Он не мог выкинуть из головы горящие ненавистью глаза Чарльза Войси, когда новоявленный рыцарь проходил мимо него в Букингемском дворце после церемонии посвящения, которое устроили они с Веспасией, воспользовавшись жертвенной смертью Марио Корены. Это навеки покончило с честолюбивым замыслом Войси, уже видевшего себя во главе республиканской Британии.
И такая же ненависть обожгла Томаса, когда они с Чарльзом случайно столкнулись в столовой парламента. Подобные страсти были неугасимы. Питт мог сидеть здесь, на своей собственной кухне, относительно спокойно, лишь сознавая, что его близкие надежно спрятаны вдали от столицы. И не имело значения, как сильно ему не хватало привычного ощущения их присутствия в доме, – он считал одиночество ничтожной ценой за душевное спокойствие.
Связано ли убийство Мод Ламонт с претензией Войси на место в парламенте? Пока обнаружились лишь две возможные связи: присутствие на последнем сеансе Роуз Серраколд и присутствие там же Рональда Кингсли, написавшего разгромные письма в газеты против Обри Серраколда. Покопавшись в прошлом Кингсли, Питт обнаружил, что его прежние политические взгляды странно противоречили тем, что он высказал в газетах.
Но, с другой стороны, во время выборов проявляются иногда и крайние политические взгляды. Угроза проигрыша вскрывает скверные стороны человеческой натуры, и к победе точно так же может привести стремительный и дерзкий натиск человека, от которого ожидали скромной добродетельности и даже благородства.
Или ниточка ведет к неизвестному, означенному лишь тайнописью в картуше, который мог иметь с Мод Ламонт особые личные отношения? Может, это дело вовсе не связано с Войси, а Виктор Наррэуэй просто пытается всеми возможными средствами помешать ему пролезть к власти?
Если б на месте Наррэуэя был Корнуоллис, Питт не сомневался бы, что каждый нанесенный им удар будет умным, но беспристрастным. Джон Корнуоллис, воспитанный суровыми морскими законами, открыто вступал в сражение и сражался до конца.
Взглядов Наррэуэя, его побуждений или опыта, а также тех побед и поражений, которые могли сформировать его характер, Томас не знал. Не знал он даже, способен ли его новый начальник солгать своим подчиненным, отдавая им те или иные приказы, ради собственной тайной выгоды. Питту приходилось осваиваться постепенно во мраке туманной неизвестности. Для надежности, чтобы его не использовали в каких-то неблаговидных целях, он должен был как можно больше разузнать о Наррэуэе.
Но сначала ему необходимо было выяснить, почему Рональд Кингсли так ожесточенно ополчился на Серрколда. В разговоре с Томасом генерал выражал иные взгляды. Не могла ли Мод Ламонт манипулировать им, угрожая раскрыть то, что она узнала из его вопросов духам усопших?
Что заставляет успешного и вроде бы практичного человека обратиться за помощью к медиуму? Многие люди трагически теряют сыновей и дочерей, но большинство из них находят в себе силы, основанные на согревавшей их в прошлом любви и на внутренней вере, формальной или искренней, в некое божественное произволение, способное в будущем позволить им воссоединиться. Они продолжают жить, как могут, трудясь, утешая других близких, возможно, спасаясь в мире великой музыки или литературы, или находя успокоение в уединении на природе, или даже изнуряя себя заботами о других обездоленных. Они не обращаются к спиритическим «говорящим доскам»[25], не стремятся в поисках ответов узреть знакомые черты в выделяемой медиумом эктоплазме.
Что же в смерти сына так безумно встревожило Кингсли? И если тут задействован шантаж, то сама ли Мод Ламонт шантажировала его, или она только снабжала сведениями кого-то другого, кого-то ныне здравствующего, кто мог продолжать выгодно пользоваться ими.
Допустим, шантажом занимался кто-то из членов «Узкого круга»… Может, даже сам Чарльз Войси?
Вот это могло бы понравиться Наррэуэю! И не имеет никакого значения, правда это или нет. Возможно, Питт несправедливо подозревал Войси во всех смертных грехах. Даже сам страх, который полицейский теперь испытывал, мог уже быть отчасти его местью, возможно, еще более изощренной, чем реальный удар.
Допив чай, Томас оставил грязную посуду прямо на столе, где миссис Броди должна была сразу заметить и вымыть ее, и вышел из дома. Стремительно дойдя до Тоттенхэм-Корт-роуд, он так разгорячился, что замедлил шаг, решив нанять двуколку.