– Так ты полагаешь, Томас, что она убила ту женщину? – Джек тоже поднялся из-за стола, оставив недопитую кружку эля.
Они протиснулись через заполненный людьми зал к выходу из паба и вышли на улицу, уже окутанную ночной тьмой, а Питт все хранил молчание.
– Либо она, либо генерал Кингсли, либо третий клиент, чья личность нам пока не известна, – наконец ответил полицейский.
– Тогда это наверняка третий неизвестный, – мгновенно отозвался его спутник. – Станет ли порядочный, честный человек скрывать свою личность из-за какого-то необычного увлечения, пусть немного глупого и даже вызывающего презрение, но совершенно пристойного и далекого от какого-то преступного умысла? – с воодушевлением произнес он. – Дело тут, очевидно, нечисто! По всей вероятности, он-то и дождался ухода других клиентов и проскользнул обратно в дом, чтобы разобраться с ней. Может, она занималась шантажом, и он убил ее, чтобы она не выдала его тайну. И придумал отличный способ для сокрытия тайных визитов, посещая ее сеансы вместе с другими клиентами. Можно легко изобразить интерес к заупокойной жизни какого-нибудь прапрадеда или любого другого предка. Глупо, но невинно.
– Очевидно, его не интересовали какие-то конкретные предки. Он производил впечатление скептика, – возразил Томас.
– Ну, тогда еще лучше. Он стремился дискредитировать ее, доказав, что она жульничает. И это могло быть совсем нетрудно. Но сам факт, что он не разоблачил ее, предполагает наличие другого мотива.
– Возможно, – согласился Питт, когда они проходили мимо очередного уличного фонаря.
С реки долетали порывы слегка усилившегося ветра – он игриво гонял по тротуару помятые страницы старых газет, то швыряя их на мостовую, то оставляя в покое, загнав в укромные уголки. У дверей маячили нищие: им пока рано было искать местечко для ночлега. Уличная женщина зазывно поглядывала на прохожих в надежде подцепить богатого клиента. Томас и Джек шли рядом, приближаясь к мосту, а от воды уже потянуло кисловатым болотистым запахом.
В ту ночь Питт долго не мог заснуть и спал очень плохо. Тишина дома давила на него какой-то тревожной опустошенностью. Он проснулся поздно с головной болью и уже сидел за кухонным столом, когда услышал звонок в дверь. Медленно поднявшись, полицейский в одних носках направился к двери.
На крыльце стоял Телман с каким-то замороженным видом, хотя утро выдалось теплым и легкие облачка уже рассеивались. К середине дня солнце опять должно было нещадно жарить.
– Что случилось? – спросил Томас, отступая назад с гостеприимным жестом. – Судя по вашему лицу, ничего хорошего.
Озабоченно нахмурившись и сурово поджав губы, Сэмюэль с мрачным видом вошел в прихожую и огляделся с блеснувшей во взгляде надеждой, видно, забыв, что Грейси там сейчас быть не могло. Он выглядел несчастным и каким-то безмерно одиноким.
Питт последовал за ним на кухню.
– Так что случилось? – повторил он, когда Телман прошел к дальней стороне стола и сел, не заметив чайник и даже не взглянув на кексы и печенье.
– Вроде бы нам удалось выяснить личность человека, записанного в том ежедневнике в виде пары закорючек в… как вы там говорили – картуше? – ответил он совершенно невыразительным голосом, постаравшись убрать из него малейшие оттенки чувств и предоставив хозяину дома самому судить о важности этих сведений.
– Надо же…
В комнате повисла напряженная тишина. Издалека донесся собачий лай, и Питт даже расслышал, как в соседнем доме кто-то вывалил в подвальный желоб мешок угля. Он испытал смутное тревожное ощущение. На лице его гостя маячило странное предчувствие трагедии, словно он уже осознал бремя какой-то злосчастной тайны.
Потом Телман слегка взбодрился.
– Он подходит под описание, – вяло произнес он. – По росту, возрасту, телосложению, цвету волос и даже по голосу, если судить по словам нашего осведомителя. Полагаю, это может быть он, иначе суперинтендант Уэтрон не передал бы нам эти сведения.
– Что заставило его выбрать именно этого человека из множества других, подходивших под описание? – спросил Томас. – Ведь нам сообщили лишь о том, что, вероятно, он мог быть седым мужчиной, среднего роста, лет шестидесяти, не отличавшимся ни особой худобой, ни полнотой. Похожих на него людей в округе Саутгемптон-роу найдется не одна тысяча, может, даже десятки тысяч, с учетом доступности пригородных поездов. – Он подался вперед, пристально взглянув на Сэмюэля: – Выкладывайте все остальное, Телман. Почему именно этот человек?
Инспектор ничуть не смутился:
– Потому что это вышедший на пенсию профессор, видимо, недавно потерявший жену после продолжительной болезни. А все их дети умерли в юном возрасте. У него больше никого не осталось, и он ужасно переживает свое одиночество. Вроде как… он начал странно себя вести, бродит по городу, заговаривает с молодыми женщинами, точно пытается вернуть прошлое. Может, ищет своих умерших детей. Он выглядит отчаявшимся и таким жалким, будто его уличили в предосудительном увлечении вроде извращенного тайного созерцания эротических сцен. О нем уже начали поговаривать… слегка.
– И где он живет? – безрадостно спросил Питт. – И с чего вообще Уэтрон решил, что этот бедолага имеет какое-то отношение к смерти Мод Ламонт? Он живет где-то поблизости от Саутгемптон-роу?
– Нет, – быстро сказал Телман, – в Теддингтоне.
Томас подумал, что ослышался. Городок Теддингтон раскинулся на берегах Темзы гораздо выше по течению, за Кью-Гарденз, даже за Ричмондом.
– Где, где вы сказали? – переспросил он.
– В Теддингтоне, – повторил его гость. – Но он легко мог приехать сюда на поезде.
– Чего ради ему тащиться в такую даль? – скептически спросил Питт. – Медиумов сейчас везде хватает. Зачем ему могла понадобиться именно Мод Ламонт? И не слишком ли дороги ее услуги для вышедшего на пенсию педагога?
– В том-то и дело, – удрученно протянул Телман. – Он по-прежнему известен как весьма солидный и почтенный ученый. Строчит академические учебники по разным научным направлениям. Совершенно непонятные, наверное, большинству из нас. Но в ученых кругах его считают мировым светилом.
– Наличие у него средств еще не объясняет, зачем ему понадобилось таскаться в Лондон к медиуму, чьи сеансы заканчиваются около полуночи, – возразил Томас.
Сэмюэль глубоко вздохнул:
– Может, вы поняли бы его мотивы, если б оказались на месте лица высокого духовного сана, чья репутация строилась на проникновении в сущность христианской веры. – Его лицо вновь отразило борьбу сочувствия с презрением. – Если б вы задумали вывести на чистую воду особу, которая плюется пропитанной яичными белками марлей, заявляя, что это выделения духов, то предпочли бы как раз уехать как можно дальше от дома. Лично я укатил бы даже в другую страну! И меня ничуть не удивляет, что он мог таскаться в ее дом и входить через садовую калитку, даже не открыв мисс Ламонт своего имени.
Внезапно Питту открылась трагическая логичность такой версии. Она объясняла все таинственные особенности посещений этого незнакомца и то, почему он так боялся любых намеков на свою личность, что предпочел даже не называть, чьих духов он хотел бы вызвать. Ситуация казалась прискорбной и в то же время весьма сомнительной, но при толике воображения вполне понятной. Старый человек, лишившийся всего, что он любил. Последний удар, кончина жены, должно быть, совершенно расшатал его нервы. Даже сильнейшие духом люди в течение долгого жизненного пути порой переживают периоды безутешного душевного мрака.
Телман наблюдал за бывшим начальником в ожидании ответа.
– Надо бы встретиться с ним, – задумчиво сказал Томас. – Как его фамилия и где именно в Теддингтоне он живет?
– На Удни-роуд, всего в нескольких сотнях ярдов от железнодорожной станции. То есть из Лондона надо ехать по Юго-Западной линии.
– А его имя?
– Фрэнсис Рэй, – сообщил Сэмюэль, следя за выражением глаз Питта.
Томасу вспомнился картуш с каким-то символом, похожим на зеркальное отражение буквы «f». Теперь он лучше понял несчастный вид Телмана и то, почему инспектор не смог отмахнуться от такой версии, как бы ему того ни хотелось.
– Все понятно, – заключил он.
Сэмюэль хотел что-то добавить и уже открыл рот, но, передумав, молча закрыл его. К тому, что они оба уже знали, он не мог добавить ничего нового.
– А что ваши подручные выяснили о других клиентах? – немного помедлив, спросил Питт.
– Не слишком много, – угрюмо откликнулся его гость. – Клиентура – на редкость разношерстная. Если и есть у них что-то общее, так это деньги и время, чтобы потратить их на поиски чудесных знамений от каких-то покойников. Некоторые одиноки, другие пребывают в замешательстве, нуждаясь, чтобы усопшие мужья или отцы не оставляли их жизнь без знаков внимания и любви… – Его голос звучал все тише. – Большинство же испытывают чисто праздный интерес, желая развлечься или испытать острые ощущения. Никто не выражал серьезного недовольства или разочарования.
– А удалось ли вам выяснить, кто еще из клиентов мог приходить к ней через садовую дверь со стороны Космо-плейс?
– Нет. – Глаза инспектора полыхнули негодованием. – Непонятно даже, как подступиться к их поискам. С чего начать?
– А как насчет прибыльности бизнеса Мод Ламонт?
Глаза Телмана округлились.
– Она огребала раза в четыре больше меня, даже с учетом инспекторской прибавки!
Питт точно знал, сколько его бывший подчиненный будет теперь получать, так что он мог представить, каким прибыльным стал бы бизнес Мод Ламонт, если б она работала по четыре или пять дней в неделю. И все-таки доходов от него не хватило бы на содержание такого особняка и приобретение столь экзотического гардероба.
– Шантаж? – решительно спросил Телман, и его лицо скривилось в гримасе отвращения. – Мало того, что она пудрила им мозги, так еще и заставляла платить за молчание о выуженных секретах? – Он не нуждался ни в каком отклике Питта, просто ему ужасно хотелось выплеснуть в словах свою горечь. – Некоторые особы так упорно нарываются на убийство, что остается только удивляться, почему их не пристукнули гораздо раньше!