И, не дожидаясь возражений Питта, он пробежал по газону к двери буфетной и замер перед ней на ступенях.
Его коллега на мгновение пожалел, что они не оставили у парадной двери дежурного констебля – просто на тот случай, если «Картуш» попытается бежать тем путем. Но, с другой стороны, если б этот незнакомец заметил кого-то на улице, он, возможно, вовсе не рискнул бы зайти в дом и вся их задумка оказалась бы напрасной.
Кроме того, для страховки бегства кто-то из них мог остаться в саду, но тогда, если б «Картуш» или Лина что-то сказали или сделали, это было бы сложно доказать, так как для этого требовалось присутствие двух свидетелей. Поэтому Томас тоже стремительно пересек газон и присоединился к Наррэуэю возле двери черного хода.
Его начальник осмотрительно заглянул в окно.
– Там никого нет, – сообщил он, открывая дверь.
Они попали в небольшое аккуратное помещение с овощными полками, мусорными ведрами, мешком картошки и какими-то кастрюлями и сковородками, а также с обычной раковиной и корытом для стирки.
Поднявшись по ступеням в кухню, полицейские и там никого не обнаружили. Должно быть, Лина услышала какие-то звуки из салона и отправилась туда. Питт и Наррэуэй на цыпочках прошли по коридору и замерли возле самой двери в салон. Она осталась приоткрытой, и изнутри до них доносились голоса. Первый – мужской, низкий и благозвучный – звучал лишь немного взволнованно. Дикция говорившего при этом оставалась безупречной:
– Мне известно, мисс Форрест, что есть другие дневники. Не пытайтесь обмануть меня.
В ответ раздался удивленный и немного встревоженный голос Лины:
– Полиция уже забрала все, что связано с ее сеансами. Здесь больше ничего нет, кроме хозяйственных чеков и неоплаченных счетов, да и то лишь тех, что принесли за последнюю неделю. Старые теперь находятся у адвокатов. Это часть ее наследства.
Теперь низкий голос окрасился страхом и гневом:
– Если вы воображаете, что сможете продолжить то, что мисс Ламонт вынудили прекратить, и что сможете шантажировать меня, мисс Форрест, то вы глубоко заблуждаетесь! Я больше не позволю этих безобразий. Больше вы ничего не заставите меня сделать, понятно вам? Я не скажу и не напишу больше ни единого слова.
Повисла пауза. Наррэуэй маячил перед Питтом, закрывая собой щель между дверью и косяком. Его взгляд находился примерно на уровне верхней петли.
– Так она шантажировала вас! – воскликнула охваченная отвращением Лина. – И вы так боялись того, что она знала о вас, что предпочли бы забрать ее бумаги, не мытьем так катаньем, не желая, чтобы люди прознали про ваши грешки!
– Они меня больше не волнуют, мисс Форрест! – возмущенно вскричал мужчина, словно мог в любой момент потерять самообладание.
Томас напрягся. Грозила ли служанке настоящая опасность? Мог ли «Картуш» из-за шантажа убить Мод Ламонт? И если Лина слишком разозлит его, пойдет ли он на новое убийство, как только узнает, где спрятаны дневники? Ведь служанка, разумеется, ничего не могла сказать ему, поскольку таких дневников не существовало.
– Тогда зачем же вы заявились? – спросила мисс Форрест. – Вы ведь пришли сюда за чем-то!
– Только за теми записями, где она открывает мою личность, – ответил незнакомец. – Она теперь умерла и больше никому ничего не скажет, так что остается лишь мое слово против вашего. – Его тон стал более уверенным. – И не может быть никаких сомнений в том, кому из нас поверят, поэтому, надеюсь, вы достаточно разумны, чтобы не пытаться самой шантажировать меня. Просто отдайте мне дневники, и я больше никогда не побеспокою вас.
– Вы и сейчас не беспокоите меня, – заметила женщина. – И я никогда в жизни никого не шантажировала.
– Софистика! – фыркнул «Картуш». – Вы помогали ей. Не знаю, есть ли тут законная разница, но с нравственной точки зрения ее нет.
Теперь гнев проявился и в голосе Лины – он даже зазвенел, стал звучать почти яростно, настолько она распалилась:
– Я верила ей! И проработала у нее целых пять лет, не имея понятия ни о каком обмане! Она всегда казалась мне честной женщиной… – Служанка мучительно всхлипнула, подавляя рыдание.
Ее голос совсем ослаб, и Питту пришлось податься вперед, чтобы расслышать его.
– Только после того, как кто-то заставил ее шантажировать некоторых клиентов, я обнаружила, что она начала использовать какие-то трюки… с порошком магнезии на проводах электрических ламп… и с подъемной кнопкой на столе… А раньше она никакими трюками вовсе не пользовалась… уж я-то знаю!
После этого опять наступило затишье. На этот раз напряженное молчание нарушил потрясенный мужской голос:
– Разве она всегда обманывала… клиентов?! – Это прозвучало как отчаянный крик души.
Должно быть, Лина осознала глубину страсти незваного гостя. Однако пока она нерешительно молчала.
Томас стоял так близко к Наррэуэю, что слышал его тихое дыхание и даже почувствовал, как он напрягся.
– Настоящие спиритические способности существуют, – еле слышно произнесла мисс Форрест. – Я самолично в этом убедилась.
И вновь повисла напряженная тишина, словно желание убедиться в реальности загробного мира казалось незнакомцу невыносимым искушением.
– Как? – наконец спросил он. – Как вы смогли убедиться? Вы же говорили, что она пользовалась трюками! И вы обнаружили их. Не лгите мне! Я увижу ложь по вашему лицу. Оно вас выдаст! – Это прозвучало почти как обвинение, словно служанка была уже в чем-то виновата. – Почему? Почему вы сами заинтересовались?
Голос женщины стал почти неузнаваемым, хотя в комнате больше никого не было.
– Потому что у моей сестры был незаконнорожденный ребенок. Он умер. И поскольку он был незаконнорожденным, ей не позволили окрестить его… – Задыхаясь от мучительных воспоминаний, она судорожно вздохнула. – И поэтому его не разрешали похоронить в освященной земле. Она пошла к медиуму… узнать, что случилось с ним после… после смерти. И та проводница обманула ее. Это стало последней каплей, переполнившей чашу ее страданий. Она покончила с собой.
– Простите, – тихо сказал мужчина. – Дитя, по крайней мере, невинно. И никому не принесло бы вреда, если б…
Он умолк, сознавая, что любые утешения запоздали, да и ложь во спасение тоже. Все равно он не в силах был изменить церковные предписания по поводу незаконнорожденных и самоубийц. Но в его голосе прозвучало искреннее сочувствие и презрение к тем, кто установил столь безжалостные правила. Было очевидно, что он понял: эти правила не имеют никакого отношения к заветам Господа.
Наррэуэй оглянулся и пристально посмотрел на Питта.
Тот кивнул.
Из комнаты донесся какой-то шум.
Виктор вновь повернулся к дверной щелке.
– Вас не было в доме в тот вечер, когда ее убили, – сказал мужчина. – Я сам видел, как вы ушли.
Служанка усмехнулась.
– Вы видели фонарь и плащ! – возразила она. – Неужели вы думаете, что, узнав, как она мошенничает, я не пыталась больше ничего выяснить, продолжая спокойно работать у нее дальше? Нет, конечно, – последние несколько недель я следила за ней. Подслушивала. И это оказалось не очень трудно, если использовать веревки.
– Я же слышал, как вы вернули фонарь к входной двери, когда вышли на улицу! – обвинительным тоном заметил незнакомец.
– Да, пара камешков упала на землю, – презрительно бросила Лена. – Я спустила другой фонарь вниз на веревке. А позже уехала… навестить подругу, у которой нет часов. Полицейские ее уже проверили. И я знала, что они к ней наведаются.
– И вы убили ее… после того, как мы ушли? Оставив нас всех под подозрением! – Теперь в голосе мужчины вновь прозвучал гнев, смешанный со страхом.
И мисс Форрест уловила их.
– Никого же пока не обвинили, – отозвалась она.
– Меня могут обвинить, когда найдут те записи! – уже без всякого сочувствия пронзительно вскрикнул клиент медиума.
– Ладно, но я не знаю, где они спрятаны! – возразила женщина. – Почему бы… почему бы нам не спросить об этом мисс Ламонт?
– Что?
– Спросить ее, – повторила Лена. – Неужели вы не хотите узнать, есть ли жизнь после смерти или она завершается окончательно? Разве не ради этого вы сюда ходили? Если чей-то дух и способен ответить нам, то именно ее!
– О, ну конечно, лучше и не придумаешь! – Тон «Картуша» стал резко саркастическим, хотя в нем еще теплился легкий огонек надежды. – И как же мы собираемся сделать это?
– Я научу вас! – так же резко воскликнула служанка. – Я сама обладаю даром медиума.
– То есть вы научились от нее каким-то трюкам! – Голос незнакомца исполнился презрения.
– Да, разумеется, – сбавив тон, примирительно согласилась мисс Форрест. – Я же сама вам об этом сообщила. Но с тех пор, как Нелл умерла, я постоянно стремилась обрести с ней связь. И меня трудно обмануть. Мисс Ламонт и вправду общалась с духами – до того, как начались эти шантажи. Духи приходят, только если соблюдены все правила. Задернуты шторы. Я покажу вам.
Наррэуэй оглянулся и вопросительно посмотрел на своего коллегу.
Питт понятия не имел, что собирается делать Лина и следует ли им посмотреть, что будет дальше.
Его начальник скривил губы.
До них донесся тихий шелест ткани, а потом шаги. Схватив Виктора за руку, Томас увлек его к открытой двери в кабинет на другой стороне коридора, и едва они скрылись там, как служанка вышла из салона и удалилась в сторону кухни.
Она отсутствовала несколько минут. Из салона от «Картуша» не доносилось ни звука.
Вернувшись, Лина вошла в салон и закрыла за собой дверь.
Питт и Наррэуэй вернулись на свой пост у двери, но теперь до них доносились лишь отдельные слова.
– Мод! – призывно произнес голос мисс Форрест.
Молчание.
– Мод! Мисс Ламонт! – это, несомненно, уже взывал «Картуш», с новой пылкостью и настойчивостью.
Виктор взглянул на Томаса округлившимися глазами.
– Мисс Ламонт! – опять воскликнул незнакомец, но теперь уже с трепетом, почти с благоговением. – Вы знаете меня! Вы записали мое имя! Где вы спрятали эти дневники?