полном смысле этого слова), у меня нет никаких сомнений – более того, кровь очень избирательна, и принести правильную «жертву» духам удаётся далеко не многим практикам оккультных наук.
Сам факт того, что кровь одинаково важна для обоих миров и почитаема у разных приверженцев сил Света и Тьмы, говорит о её бесспорной важности и неотъемлемой части высшей формы жизни и существования.
А ведь там нет тишины…
Космос… Необъятный, захватывающий, пугающий и такой манящий. В детстве я обожал проводить летние ночи на даче у костра. Лежать, запрокинув голову, на ворохе одеял прямо на улице и вглядываться в огромное пространство, с подмигивающими мне оттуда мирами. Вы знаете, я искренне не понимаю людей, свято верящих в то, что мы одни-одинёшеньки во Вселенной. Это место, которое не имеет границ, место, для которого нет измеряемого масштаба, – наконец, это именно то пространство, где зарождаются целые миры. Я постараюсь вам объяснить, почему, казалось бы, столь привычный объект, как ночное небо, имеет для меня такое большое значение.
В первую очередь, я черпаю основные свои силы именно оттуда. Я слышу и чувствую то, что учёные совсем недавно окрестили «тёмной материей». Беспроглядная тьма между звёздами, планетами и галактиками – не просто пустота, а некая субстанция, излучающая радиацию и энергию, тёмную энергию. Начну по порядку.
Мёртвых я вижу с детства, равно как и живых. У меня, к счастью, не было процесса «принятия и осознания» многослойности миров, я не успел испугаться чего-то невообразимого, и всё было частью моего постоянного окружения, сколько я себя помню. Лишь позднее я научился отличать живых от усопших по весьма интересному признаку. Мёртвые не говорили. Точнее, я никак не мог понять, что они говорят. Мне всегда казалось, что они как-то невнятно шепчут или, наоборот, порой слишком быстро произносят фразы, и я элементарно не успеваю их расслышать. Вам никогда не казалось странным, например, что после смерти человека православная традиция велит завешивать зеркала, дабы душа усопшего не пугалась, не узрев в очередной раз своё отражение? Меня всегда смущало подобное объяснение, если честно. Ну неужели душа не видит скорбящих родственников у гроба со своим телом? Неужели не ощущает боль своих близких? Ответ мне дали как-то раз сами мёртвые, совершенно случайно – хотя нет, случайностей в нашем деле не бывает. Бесцельно нагревая в дачном костре недавно купленный красивый кинжал с медной рукоятью, я даже представить себе не мог, что ожидало меня впереди…
Свои видения «других людей» в то время я озвучивал немногим. Всего лишь двум людям – маме и Коке (на самом деле это тётя моей родной бабушки, маминой мамы, но она была крестной всех моих братьев и сестры и одним из самых близких и дорогих мне людей). Мама прекрасно понимала меня, но старалась делать вид, будто в этом нет ничего особенного и это скоро пройдёт. Никто из моих родных не наследовал её дар, да и, откровенно говоря, я вообще считаю передачу способностей по крови далеко не всегда возможной.
У Нострадамуса был отпрыск, который в своё время отчаянно пытался понежиться в лаврах своего отца, объявив себя потомственным предсказателем. «Напророчив» в один прекрасный день небольшой деревушке сильный пожар, он взял солидный куш за своё предупреждение, но только вот случилась незадача… В этот день во всей деревне не было ни одного возгорания, и новоявленный «ясновидец» взял да и сам поджёг главный амбар. Горе-пророка в итоге поймали и сожгли, как тогда полагалось, на костре. Да примеров на самом деле масса.
Если Леонардо да Винчи был величайшим мастером, то это вовсе не значит, что все его потомки теперь стопроцентные гении. Или, например, если сапожник делает превосходные сапоги, то странно ожидать, что его чадо, едва только взяв в руки кожу, сошьёт фантастические черевички! Я, конечно, немного утрирую, но мы должны понимать, что если речь идёт о способностях, то появляются они у кого бы то ни было явно неспроста – это факт, но они никак не зависят от предков. Это прежде всего дар, и не важно, какой из так называемых «сторон». Проще говоря, сам человек потом решает, в какое русло направить полученные знания.
Нет такого понятия, как «чёрная» или «белая» магия – она едина.
Допустим, вы рисуете картину – лесной пейзаж, а следом другую – жестокое, кровавое убийство. Вы не можете уметь рисовать только одно или только другое. Ключевое понятие тут – «умеете рисовать», а вот что вам больше по душе и какое вдохновение вас посетило в данный момент, решаете вы сами. То же самое в магии. Если знать и чтить её законы, то воспринимать её можно только целостно. Определённую аналогию мы находим в религии, которая порой пытается сделать схожее разделение всех сил на добро и зло. Хотя, если уж говорить начистоту, всё сущее было создано однажды единой волей. Всё сотворённое имеет выбор у истоков, просто кто-то оправдывает свои действия небылицами либо действительно глубоко заблуждается, слепо руководствуясь общепринятым мнением. Итак, вернёмся к нагреванию кинжала…
Мне было четырнадцать лет, и я отправился на дачу. В те времена наша так называемая «фазенда» была стандартным местом проведения летних каникул. Я вообще обожал ночевать на даче один, что удавалось крайне редко, учитывая мою большую семью. В одиночестве я никогда не скучал. Моё зрение и по сей день позволяет мне видеть то, чего не замечают люди в большинстве своём. Периодически я «закрывался» от мёртвых, то есть сознательно не реагировал на их внезапные появления. Разобрать, что они пытаются сказать, мне было крайне тяжело – более того, иной раз я задумывался над тем, что, возможно, это всё-таки моё воспалённое воображение, чересчур реальное, но тем не менее только мираж. Увидев нечто необычное, я старался специально смотреть в другую сторону и всячески игнорировать знаки потустороннего мира. Так было до того знаменательного вечера, который впоследствии круто изменил всю мою жизнь.
Я разжёг небольшой костёр из сухих веток и нарубленных дров, заботливо приготовленных бабушкой для своего следующего дачного визита. Было где-то около одиннадцати вечера, я грелся у костра, вылавливая причудливые блики языков пламени в стальном отражении лезвия ножа. Попеременно загорались новые звёзды, ночной воздух наполнился благоуханием тигровых лилий, растущих на клумбе неподалёку, и в какой-то момент я ощутил чьё-то явное присутствие. Это было за моей спиной. Будто кто-то распахнул дверцу морозильной камеры, и, несмотря на жар огня, всем позвоночником я почувствовал странное и чуждое ледяное дыхание.
Резко обернувшись, я машинально полоснул нагретым кинжалом позади себя. Легкая дымка на мгновение разлетелась во все стороны, а затем резко собралась в комок постоянно меняющегося цвета. Он становился то бирюзовым, то матово-красным и будто дразнил меня, перемещаясь то немного вправо, то влево. Я не испугался, в очередной раз я был уверен в том, что это либо мои фантасмагорические мысли, ну или всё же некое существо из другой реальности. Только вот энтузиазма мне это нисколько не прибавляло, ибо я был твёрдо уверен, что чего-то более зрелищного и полезного ожидать от всего этого явно не стоит.
Каково же было моё удивление, когда этот «шар» вдруг резко описал несколько витиеватых движений вокруг костра, затем приблизился ко мне и практически взгромоздился на стальной клинок. Мне показалось, что он меня нарочно дразнит, и я вновь взмахнул рукоятью. Светящаяся субстанция подскочила вверх и опять лукаво завертелась возле огня. Меня это крайне возмутило, ведь ранее, когда я видел подобные проявления иных измерений, «они» никогда не «заигрывали» со мной. Я скорее становился случайным наблюдателем, нежели кандидатом, выбранным намеренно, для определённого контакта. А в тот момент всё являло собой картину именно попытки связи, хотя мне показалось – форменным издевательством, будто я несмышлёный котёнок, с которым кто-то решил позабавиться. Раздражающий объект стал выделывать вокруг меня резкие виражи, создавая мерцающую иллюминацию и наращивая темп. «Оно» словно пыталось спровоцировать меня на очередной выпад с ножом наизготовку, что я, собственно говоря, и сделал, предварительно улучив момент и машинально нагрев своё оружие вновь…
То, что я начертил в воздухе древний символ, который способен разрезать пространство между мирами, я понял позднее, а в тот момент моё привычное представление о жизни и смерти рухнуло раз и навсегда…
Несколько раз произвольно взмахнув кинжалом, я вновь развернулся к огню, чтобы подбросить дров, как чуть не вскрикнул от неожиданности, увидев перед собой незнакомую молодую женщину со счастливой улыбкой на лице. Всё моё тело буквально окаменело. Я помню, как хотел инстинктивно сделать шаг назад, но не смог.
– Не бойся, – мягко сказала она, – я научу тебя слышать и понимать нас, но ты должен доверять лишь первому голосу, что услышишь, ибо вскоре иные голоса обязательно поймут, кто ты, и захотят говорить через тебя. Запомни, первая мысль – истина, последующие – лабиринт ошибок.
– Вы вообще кто? – вымолвил я первое, что пришло тогда в голову. Я не скажу, что я испугался, но, как минимум, мне было не по себе.
– У меня было уже много имён, – улыбнулась незнакомка. – Там, где я нахожусь сейчас, имена не столь важны…
Вспоминая свои ощущения в тот момент, я не могу уличить себя в страхе. Поначалу я думал, что овладел чересчур невероятным воображением, раз сумел представить себе кого-то, кто говорит, опережая мои собственные мысли. То есть говорит сам, никак не завися от меня. Но ощущение гиперреальности просто зашкаливало в этот момент. Я всецело доверился своим чувствам и внутреннему голосу. Возможно, это выглядит как сцена из фильма, да к тому же малобюджетного, но, тем не менее, свой первый осознанный контакт с потусторонним миром был именно таким. Я не могу рассказать всё, о чём мы говорили, скажу лишь, что длилось наше общение где-то около часа, и после я уснул и проспал четырнадцать часов. Я был напрочь лишён сил.