— Но сэр Чарльз пришёл сюда как мой гость! — возразил Рольф. — И он специально приглашён, чтобы обсудить выставку сюрреалистов.
— Джереми, Джереми, — принялся уговаривать сэр Чарльз, — давайте проще относиться к жизни. Я знаю, эти ребята грубо вмешались в наш разговор — но молодёжь и должна вершить дела на скорую руку! Эти мальчики, несомненно, усвоят хорошие манеры, когда станут старше, а между тем, почему бы не проявить снисхождение к их интересу к Неоизму, давайте обсудим это волнующее и фактически неизвестное авангардное движение?
— Нельзя! — отрезал Рольф. — Если мы не поговорим про выставку сюрреалистов, я смело могу прощаться с конвертом от её спонсоров!
Ведущий ток-шоу шлёпнул себя по губам; в запале он сказал слишком много. Теперь, вместо того, чтобы отправиться за границу в двухнедельный отпуск, он вот-вот увидит закат своей карьеры. Наверняка это злоупотребление полномочиями представителя СМИ вызовет скандал.
— Охрана! — крикнул сэр Чарльз какому-то охраннику, наступающему на братьев по Фронту Семиотического Освобождения. — Оставьте этих юношей в покое. Джереми сильно побледнел, похоже, он не сможет продолжать вести шоу. Я прошу вас расчистить дорогу, чтобы трое парней, что там стоят, могли выйти на сцену. Потом я готов углубиться в детальный рассказ о Неоизме, и ни к чему друг на друга орать.
Руководитель «Проекта Прогрессивных Искусств» хорошо обращался со словами, и его приказы были выполнены незамедлительно. Рольф бежал со сцены, а члены Ложи расселись по трём креслам с богатой обивкой.
— Отлично, отлично, — бурчал себе под нос продюсер. — Теперь «Высшую Дерзость» хорошо обкатают в газетах, рейтинг взлетит до небес!
— Благодарю вас, сэр Чарльз, — сказал Росс Макдональд, протягивая руку. — Я говорю за себя и за своих друзей, мы считаем большой честью, что вы разрешили нам подняться на подмостки, чтобы поговорить о Неоизме.
— Нет, нет, — отказался Брюстер, — это я почту за честь. В мире искусства взятки недопустимы, он должен оставаться хранилищем великих духовных ценностей. Вы оказали нам всем услугу, разоблачив зловещую попытку манипуляции общественным мнением. Теперь, ради наших зрителей, начните, пожалуйста, с краткого определения Неоизма.
— Хорошо. — Макдональд ради драматического эффекта выдержал паузу. — Неоизм был культурным движением, на которое своё влияние оказали футуризм, дадаизм, флексус и панк, оно появилось из почтового арт-движения в конце семидесятых…
Битый час прождав триумфального возвращения Майкла Дугласа-Ханта в штаб-квартиру «Марксист Таймс» с наказанной и покорной Атимой Шиазан под мышкой, серый кардинал, контролирующий операцию, отправил бригаду из пяти амбалов искать заблудшего последователя.
— Надеюсь, Шиазан назначат сексуальное наказание, — ворчал первый амбал, пока он со товарищи топал по Уоррен-Стрит. — Здорово бы было возглавить групповуху, чтобы её оттрахал каждый в нашем взводе, а потом, в конце, опуститься на суку и вылизать молофью у неё из пизды.
— А я бы затолкал свой хуй Атиме в горло, — рыкнул второй. — Эту бабу надо наказать хотя бы за внешность, у меня член сочится от одного упоминания её имени.
— Пришли, — объявил третий. — Тут она и живёт. Ну что, будем звонить в дверь или вышибем её на фиг?
— Сначала звонить, — вставил четвёртый. — Если не ответят через тридцать секунд, спокойно прибегнем к более простым методам.
Джонни Махач высунул голову в окно секунду спустя после того, как пятый нажал на кнопку, связанную со звонком в квартире Атимы на верхнем этаже. Скинхеда отнюдь не испугала стоящая на улице бригада кретинов-коммунистов. Он точно знал, как разбираться с такими подонками.
— Чё надо? — спросил бутбой.
— Атиму, — ответил первый амбал. — Мы хотим, чтобы она немедленно спустилась.
— Она в душе, — объявил Ходжес. — И пока она не домоется, она не выйдет.
— Если она моментально не выскочит из ванной, — рявкнул второй амбал, — я поднимусь и вытащу её за волосы.
Джонни не стал утруждать себя словесным ответом, он просто выпрыгнул в окно. Амбалы первый и второй смялись, как картонные фигурки, когда подошвы сорок четвёртого размера «мартенов» Ходжеса врезались в их крепкие черепа. Бутбой был гибок, как кошка, и приземлился на ноги, сокрушив первых двух противников своим воздушным налётом. Тут же кулак вбил зубы в глотку третьему. Четвёртый амбал был уверен, что стоит броситься на Ходжеса сзади и дело в шляпе. Марксистский дурак не был готов к тому, что локоть ударит назад прямо ему под дых, и на правую ногу прессом опустится каблук. Пятый амбал сделал шаг назад на дорогу, надеясь выиграть время и место на подготовку к контратаке. К сожалению, Кодекс зелёного креста[37] ему в голову вдалбливали не так эффективно, как маоистскую пропаганду, — и кретина переехала машина.
Два полисмена прибыли на место, когда Джонни демонстрировал амбалу номер четыре, что среднестатистическая человеческая голова по крепости не может соперничать с кирпичной стеной. Амбал номер три выблёвывал кишки, первый и второй валялись без сознания, а номер пять был мёртв.
— Добрый день, — сказал один из копов, похлопав Джонни по плечу. — Что здесь происходит?
— Слава Богу, что вы приехали, офицер! — заревел Ходжес. — На меня напала банда коммунистов-головорезов. Не знаю, сколько бы я против них продержался. Похоже, вы спасли мне жизнь!
— Не стоит благодарности, — ответил полицейский. — Мы лишь выполняли свой долг. Однако мне нужно будет ваше заявление, когда мы арестуем нападавших.
— Он просто выскочил на дорогу, — лепетал водитель. — Стоял спиной к дороге и пошёл назад. Я жал на тормоза, но он был прямо передо мной. Какой кошмар, какой кошмар.
— Могу я чем-нибудь помочь? — спросил Джонни, когда копы упаковывали в наручники красных хулиганов.
— Не волнуйтесь, всё под контролем, — заверил один из офицеров бутбоя. — Арестом подозреваемых должны заниматься профессионалы. Однако как заинтересованный горожанин, вы могли бы войти в вашу местную схему «Присмотра за Соседями»[38]. А если вы к тому же поможете лоббировать в парламенте повышение оплаты полицейским, то, безусловно, окажете посильную помощь закону и порядку.
— Отличная идея! — объявил Ходжес. — Я всегда поддерживал полицию, и вы подсказали лучший способ на деле выразить свои чувства по этому поводу.
Карен Элиот не ждала гостей, поэтому первые звонки в дверь проигнорировала. Однако настойчивость этого незваного звонаря нарушила наслаждение долгой горячей ванной, и первоклассная художница решила, что можно и выяснить, кому так отчаянно понадобилось её увидеть.
— Кто там? — спросила Карен, завернув в халат свою стройную фигурку.
— Джок Грэхем, — ответил бестелесный голос на том конце домофона.
— Прошу наверх, — ответила Элиот, кнопкой отпирая дверь.
Три минуты спустя марксистский арт-критик развалился в гостиной Карен с чашкой кофе на коленке.
— Я проводил исследования, — объявил Джок, — и обнаружил, что К. Л. Каллан и Боб Джонс являются одним человеком. Потом проверил соответствующие записи регистрации рождений. Джонс был рождён вне брака, а потом усыновлён. Родная мать зарегистрировала его в администрации как Кевина Ллевеллина Каллана. После усыновления его имя, согласно закону, было изменено на Боб Джонс. Нет никаких сомнений, что Джонс — это Каллан, который написал «Маркс, Христос и Сатана объединяются в общей борьбе».
— Если ты прав, — возразила Карен, — почему Джонс никогда не заявлял о своём авторстве этой печально известной книги? Отождествление с ней явно не повредило бы его репутации изгоя.
— Согласен, — прошелестел Грэхем, — что если бы публика знала правду, Джонсу бы это не повредило — зато уничтожило бы ауру таинственности, окружающую сам текст.
— Кстати, — мимоходом заметила Элиот. — Зачем ты мне всё это рассказываешь? Может, стоило поговорить собственно с Бобом?
— Это ещё впереди! — воскликнул Джок. — Я сначала пришёл к тебе, потому что копался в материалах тут недалеко и захотел поговорить с тобой о символизме в работе Неоистов под названием «Алхимический Туалет».
— И что там? — довольно резко спросила Карен.
— Ну, — рявкнул Грэхем, — если прочитать «Eliot» задом наперёд, а потом добавить в конец «Т», получится «toilet»!
— И в чём будет смысл добавочной «Т»? — загоготала Карен.
— Сейчас объясню, — гнул своё арт-критик. — У «Т» множество эзотерических значений, в том числе она означает трансформацию — алхимическую трансформацию, как духовные изменения, так и физические. То, как заглавная «Т» разветвляется наверху, представляет в традиции гностиков пути левой и правой руки к просветлению, путь воздержания и путь излишества. «Т» также является усечённым крестом, символом, представляющим Святого Георгия, тамплиеров и розенкрейцеров.
— Ещё она часто представляет Христа, — заметила Элиот.
— Да, да, — рыкнул Джонс. — В «Алхимическом Туалете» ты зашифрована как Кетер Элион, высший венец. В каббалистической традиции это синоним Бога. Кетер Элион представляет Бога во всех его проявлениях, будь то Христос, Отец или Дух Святой. Более того, Карен это датская форма Катерины, что означает «непорочная». Элиот это уменьшительное от Элиас, что можно проследить до иудейского ЯХВЕ, что значит Бог.
— Но, — хихикнула Карен, — мессия должен быть другого пола!
— В гностической традиции не обязательно, — объяснил арт-критик. — Вот почему была добавлена «Т» к перевёрнутому варианту твоего имени, это символ трансформации. Отсылки в «Алхимическом Туалете» ко второму браку между Темзой и Рейном являются ключом к этой загадке. Напоминая о браке между Елизаветой Стюарт и электором Палатина, событии, которое вдохновило первое движение розенкрейцеров, всем, понимающим символизм, говорится, что в этот раз роли будут изменены соответственно закону каббалистов. Стилетто представляет одновременно Германию и женскую идею, достаточно взглянуть на эти женьчинские туфли, чтобы увидеть значение «его» — или, стоит сказать, «её» — имени.