— И часто вы... играете в такие игры? — спросила она. — Как думаете, можно это назвать игрой?
— Игра она и есть. Играю редко, но даже при этом устаю очень сильно.
— Зачем тогда играете? Проверить свои способности?
— Послушайте, никакая это не способность. Мною не движут потусторонние силы, я не вещаю универсальную истину. Я только привожу те факты, которые вижу. Может, есть еще что-нибудь сверх того, но называть это способностью нельзя. Как я уже говорил: что я чувствую смутно, то смутно и выражаю. Простая игра. Способности — это из другой области.
— А если партнер не поймет, что это игра?
— В смысле, если я машинально извлеку из партнера что-нибудь нежеланное?
— Примерно так.
Отхлебывая пиво, я задумался.
— Не думаю, чтобы такое случилось. Но даже если и случится, ничего особенного в этом я не вижу. Подобные вещи происходят в повседневной жизни разных людей. Или я не прав?
— Да, правы. Пожалуй, так оно и есть.
Мы молча пили пиво. Пора было закругляться. Я сильно устал, а головная боль лишь усиливалась.
— Пойду к себе в номер, прилягу, — сказал я. — Я всегда сначала наговорю лишнего, а потом жалею.
— Все нормально. Не терзайтесь. Было очень даже приятно.
Поклонившись, я встал и хотел взять со стола счет, но она стремительно протянула руку, покрыв ею мою. Длинные гладкие пальцы. Ни холодные, ни теплые.
— Позвольте заплатить мне. Уморила вас, книжек получила в подарок...
Я немного смутился. Затем еще раз прислушался к касанию ее пальцев.
— Хорошо. Спасибо за угощение.
Она слегка приподняла руку. Я поклонился. На столе с моей стороны оставались аккуратно выложенные спички.
Я направился к лифту, но что-то меня заставило на мгновение остановиться. То, что почувствовал к ней в самом начале. С этим я так и не разобрался. Не двигаясь, я раздумывал. И в конечном итоге решил довести все до ума. Вернувшись к столику, я встал сбоку от нее.
— Можно лишь один вопрос напоследок?
Она, казалось, несколько удивилась:
— Да, хорошо, пожалуйста.
— Почему вы все время смотрите на правую руку?
Она машинально взглянула на руку, затем быстро подняла взгляд на меня. Казалось, с ее лица сходит выражение. На мгновенье все замерло. Ее правая рука лежала на столе ладонью вверх.
Молчание остро вонзалось в меня, словно игла. С грохотом обрушилась вся окружавшая атмосфера. Где-то я сделал промах, допустил ошибку. Но где? А раз так, то как теперь перед ней извиняться? Я продолжал стоять, сунув руки в карманы.
Она, не меняя позы, пристально смотрела на меня, но вскоре перевела взгляд с моего лица на стол. Там были только пустой бокал и ее рука. Всем своим видом она хотела, чтобы я исчез.
Когда я проснулся, часы показывали шесть. В комнате не работал кондиционер, к тому же я видел очень явственный сон, поэтому все тело у меня взмокло от пота. Когда я пришел в сознание, потребовалось немало времени, прежде чем я смог шевельнуть конечностями. Развалившись, как рыба на влажной простыне, я смотрел на небо за окном.
Дождем уже и не пахло. В затянувших все небо светло-серых облаках местами виднелись голубые прорехи. Ветер сносил облака прочь. Они плыли замысловто меняя очертания прорех. Ветер дул с юго-запада. И по мере движения облаков стремительно открывалось голубое небо. Пока я пристально смотрел на небо, начали расплываться цвета. Тогда я отвел взгляд. Погода явно шла на поправку.
Вывернув шею, я еще раз посмотрел время. Четверть седьмого. Интересно знать, утра или вечера? Можно включить телевизор, чтобы все стало понятно, но идти до него не хотелось.
Пожалуй, вечер, — первым делом предположил я. — Лег в четвертом. Проспать пятнадцать часов кряду я не мог. Хотя, ничего, кроме «пожалуй», не остается. Ничто не отрицало мой пятнадцатичасовой сон. Как, впрочем, и двадцатисемичасовой. Такой ход мысли лишь вгонял меня в тоску.
За дверью слышался чей-то голос. Будто кто-то кого-то отчитывал. Время текло ужасно медленно. Думалось дольше обычного. Ужасно пересохло в горле, но я не сразу понял, жажда это или нет. Собравшись с силами, я встал с постели, выпил подряд три стакана холодной воды из чайника. С полстакана потекло по груди и пролилось на пол, выкрасив серый ковер в черное. Холодная вода добралась до глубины мозга и расплылась там кляксой. Затем я закурил.
За окном сгущались тени облаков. Похоже, все-таки вечер. Против этого никаких аргументов.
С сигаретой во рту я разделся, забрался в ванну и повернул кран душа. Горячая вода с шумом падала на дно ванны — старой, местами пошедшей мелкими трещинами. Металлическая фурнитура давно пожелтела.
Отрегулировав температуру, я сел на край ванны и смотрел, как вода засасывается в слив. Сошла на нет сигарета, и я тут же затушил ее в воде. Тело было вялым.
Но я все равно принял душ, вымыл голову и заодно побрился. Немного, но полегчало. Я распахнул окно, впуская свежий воздух, выпил еще стакан воды и, пока сушил волосы, смотрел по телевизору новости. Действительно вечер. Без сомнений. Пятнадцать часов сна — это слишком.
Пошел в столовую на ужин, и занятых столов там оказалось четыре. Я приметил супружескую пару, приехавшую накануне. Остальные столы занимали пожилые мужчины в костюмах и при галстуках. Насколько было видно издалека, все — одинаковой стати и примерно одних лет. Собрание общества, скажем, адвокатов или врачей. Впервые в этой гостинице я вижу группу туристов. Но кем бы они ни были, благодаря им в столовую вернулось прежнее оживление.
Я сел, как и в прошлый раз, за столик у окна, и прежде чем изучать меню, заказал порцию скотча. От него моя голова начала постепенно отходить. Куски памяти постепенно возвращались в прежние ячейки: три дня беспрерывно лил дождь, с утра я съел лишь тарелку омлета, в библиотеке встретился с девушкой, разбились очки...
Допив виски, я бегло просмотрел меню и заказал суп, салат и рыбу. Аппетита по-прежнему не было, но одна тарелка омлета за весь день — тоже не дело Покончив с заказом, я перебил холодной водой остававшийся во рту привкус виски и еще раз окинул взглядом столовую.
Девушки не было. Я вздохнул с некоторым облегчением, но вместе с тем и расстроился. Я и сам не знал, хотел бы с ней новой встречи или нет. Мне было всё равно.
Потом я задумался об оставленной в Токио подруге. Попытался высчитать, сколько лет мы с ней были вместе. Оказалось, два года и три месяца. Мне показалось, что два года и три месяца — не лучшая комбинация цифр. Если хорошенько подумать, может оказаться, что наша связь длилась на три месяца дольше необходимого. Но подруга мне нравилась, и причины для разрыва — по крайней мере, у меня — не было.
Возможно, она захочет расстаться. Пожалуй, она так и скажет. А что ей тогда отвечу я? Что, так и сказать: «Ты мне нравишься, и у меня нет причин расставаться с тобой»? Нет, звучит явно по-дурацки. Что бы ни нравилось мне, никакого смысла в этом нет. Мне нравится кашемировый свитер, купленный на прошлое Рождество, нравится пить неразбавленным дорогое виски, нравятся комнаты с четырехметровыми потолками и просторными кроватями, нравятся старые пластинки Джимми Нуна... в общем, только и всего. Но у меня нет ни одной причины удерживать женщину.
Стало тоскливо от одной мысли, что, расставшись с нынешней подругой, я начну искать новую. И все начнется сначала.
Я вздохнул и решил больше не думать ни о чем. Сколько ни думай, чему быть, того не миновать.
Вечерело. Под окном темным полотном расстилалось море. Облака почти исчезли, и луна освещала песчаное взморье и белые барашки волн. На рейде виднелось желтое пятнышко парохода. Породистые мужчины наливали друг другу вино, вели светские беседы, громко смеялись... Я в одиночестве молча доедал рыбу. Когда закончил, от рыбы остались лишь голова и хвост. Сливочный соус я промокнул хлебом и съел без остатка. Затем отрезал ножом голову от костей. На очистившуюся тарелку аккуратно выложил рыбью голову и кости. Смысла никакого. Просто хотелось так сделать. Вскоре тарелки унесли и подали кофе.
Когда я открыл дверь номера, на пол упал клочок бумаги. Поддерживая дверь плечом, я наклонился за ним. На гостиничном листке травяного цвета шариковой ручкой были выведены мелкие иероглифы. Я закрыл дверь, сел на диван, закурил и принялся читать.
Извините за мое поведение днем. Дождь перестал, не хотите прогуляться, чтобы развеять скуку? Жду вас в девять около бассейна.
Выпив стакан воды, я перечитал записку. Текст тот же.
Бассейн?
Я хорошо знал этот бассейн. Он располагался на холме за гостиницей. Сам я в нем не плавал, но несколько раз видеть приходилось. Широкий, с трех сторон окружен стеной деревьев, с четвертой открывается вид на море. И, насколько я знаю, это место совсем не подходит для прогулок. Для такого куда лучше прекрасные тропинки вдоль моря.
Часы показывали двадцать минут девятого Хотя что тут ломать голову? Кто-то хочет со мной встретиться. Почему бы и нет. И если учесть, что место встречи — бассейн, это не просто так. Завтра меня здесь уже не будет.
Я позвонил портье и, сославшись на дела, отменил последний день проживания. Проблем никаких не возникло. Затем вынул из гардероба и выдвижных ящиков одежду, аккуратно все свернул и уложил в чемодан. Без книг, взятых с расчетом оставить их здесь, кучка вещей заметно сократилась. Восемь сорок.
Я спустился на лифте в вестибюль, вышел на улицу. Стояла тихая ночь. Кроме шума волн, ничего не слышно. Дул сырой юго-западный ветер. Оглянувшись на здание, я увидел, что в некоторых комнатах горит желтый свет.
Я закатал рукава, сунул руки в карманы и побрел к дальнему холму по пологому склону, выложенному мелкой галькой. По обеим сторонам дороги тянулись низкие кустики. По небу разбрасывали свои молодые свежие листья огромные дзельквы.
Слева, за углом парника есть каменная лестница. Длинная и крутая. Стоит преодолеть тридцать ступеней — и окажешься на вершине холма с бассейном. Восемь пятьдесят — девушки еще нет. Я глубоко вздохнул, раскрыл опиравшийся на стену шезлонг, проверил, не мокрый ли, и после этого сел.