– Бесполезная штуковина, которую Веретенник отдал отцу, убедив его, что это вещь космического значения?
– Он не был бесполезным для вас. Вы наверняка любили его, иначе не отдали бы его мне в благодарность за цветы.
– Цветы… – задумчиво протянула Минла. – Я почти позабыла о них. Я так привыкла предвкушать их, предвкушать звук вашего голоса, когда вы рассказывали мне истории, которые я не понимала, но которые все равно казались такими выразительными. Вы делали так, что я чувствовала себя особенной, Мерлин. Я бережно хранила эти цветы и, ложась спать, представляла себе те чуждые и прекрасные места, из которых они происходят. Я плакала, когда они увядали, но вы всегда приносили новые.
– Мне нравилось видеть, как ты радуешься им.
– Расскажите мне об этом камне, – помолчав, попросила она.
– Я велел «Тирану» изучить его. На всякий случай – вдруг в нем обнаружится что-то важное, то, чего не заметили ни вы, ни ваш отец.
– И?.. – с ноткой страха спросила Минла.
– Боюсь, это просто кусочек точильного камня.
– Точильного камня?
– Очень твердого. При помощи таких камней точат ножи. Это достаточно распространенная горная порода на планетах вроде вашей, где есть приливы, морские побережья и океаны. – Мерлин заранее вынул камень и теперь держал его на ладони, словно счастливую монетку. – Видите этот красивый узор? Этот камень лежал на дне, в мелких водах, подверженных приливам и отливам. Всякий раз, когда вода набегала, она приносила растворенные в ней осадки, те оседали на камне тонким слоем. Со следующим приливом образовывался второй слой. Потом третий и так далее. На формирование каждого слоя уходило всего несколько часов, но на то, чтобы они затвердели до состояния камня, ушли сотни миллионов лет.
– Значит, он очень старый.
Мерлин кивнул:
– Действительно очень старый.
– Но никакого космического значения не имеет.
– Увы, нет. Я просто подумал: вдруг вы захотите знать. Наверное, Кукушка сам обо всем догадался, более или менее.
На секунду Мерлину показалось, что его объяснение удовлетворит Минлу, поможет ей закрыть эту главу своей жизни. Но вместо этого она нахмурилась:
– Но эти линии неодинаковые. Почему они то расширяются, то сужаются?
– Приливы неодинаковы, – сказал Мерлин и внезапно засомневался в своем объяснении. – Сильные приливы несут больше осадков. Слабые – меньше. Я так думаю.
– Шторма нагоняют сильные приливы. Отсюда редкие широкие полоски. Но за этим исключением, все приливы на Лекифе одинаковы. Я помню это со времен учебы.
– Боюсь, вас учили неправильно. На такой планете, как ваша, с большой луной… – Мерлин не стал заканчивать предложение. – Высокие приливы и низкие приливы, Минла. Не спорьте.
– Уверена, вы правы.
– Хотите забрать камешек обратно? – спросил он.
– Оставьте его себе, раз он вас забавляет.
Мерлин зажал камешек в кулаке:
– Он был важен для вас, когда вы отдали его мне. И поэтому он всегда будет важен для меня.
– Спасибо, что не бросили нас. Если мой камешек удержал вас здесь, значит он хорошо нам послужил.
– Я рад, что решил остаться. Я лишь надеюсь, что принес больше добра, чем зла, показав вам все это.
– Ну вот, опять, – устало вздохнула Минла. – Вы переживаете, что мы взорвем себя к чертям лишь потому, что вы показали нам механизм атома.
– Это поганый механизм.
Мерлин видел достаточно признаков прогресса, достаточно свидетельств мудрости и независимого мышления, чтобы понимать: армия Небесных Земель получит действующую атомную бомбу не позднее чем через два года. К этому времени у них появится ракета, способная нести это примитивное устройство с громоздким боевым зарядом. Даже если ракета отстанет от графика, нужно будет лишь подождать, пока их дрейфующий небесный остров не пролетит над мишенью, принадлежащей Теневым Землям.
– Я не могу помешать вам создавать оружие, – сказал Мерлин. – Я лишь прошу вас использовать его с умом. Настолько, чтобы выторговать победу, и не более. А потом забыть про бомбы и начать думать про атомные ракеты.
Минла посмотрела на него с жалостью:
– Вы боитесь, что мы станем чудовищами. Мерлин, мы уже чудовища. Вам не сделать нас хуже, чем мы есть.
– Этот штамм бактериального менингита был очень заразным, – сказал Мерлин. – Я знаю: я прогнал его через медицинский анализатор «Тирана». У вас уже возникали трудности из-за нехватки антибиотиков. Если бы не мое появление, если бы не мое предложение изготовить для вас медикаменты, вам пришлось бы, наверное, прекратить военные действия через несколько месяцев. Теневые Земли победили бы автоматически. И не потребовалось бы открывать миру атомные бомбы.
– Но нам все равно понадобились бы ракеты.
– Другие технологии. Одно не обязательно вытекает из другого.
– Послушайте меня, Мерлин. Мне очень жаль, что мы попросили вас сделать этот тяжелый моральный выбор. Если бы вы не упали на нас с неба, Паутина все равно двигалась бы к нам, грозя разрезать наше солнце надвое. Но когда вы узнали о происходящем, у вас не осталось выбора – пришлось сделать все возможное для нашего спасения, какой бы скверный привкус это ни оставило у вас.
– А когда все закончится, мне как-то придется с этим жить.
– Вам нечего будет стыдиться. Пока что все ваши решения были правильными. Вы подарили нам будущее.
– Хочу уточнить кое-что, – сказал Мерлин. – Галактика не дружелюбна. Существа, разбившие ваше небо, все еще там. Ваши предки создали бронированное небо для защиты от них, чтобы замаскировать Лекиф под безвоздушную планету. Хескеры охотились за моим народом еще до того, как я остался работать в одиночку. Ваше движение к выживанию будет непростым.
– Выживание лучше смерти. Так было, и так будет.
Мерлин вздохнул, зная, что разговор пойдет по привычному руслу, – они говорили об этом уже тысячу раз, но так и не приблизились к взаимопониманию.
– Когда я проснусь, я хочу увидеть огоньки в небе.
– Когда я была девочкой, – сказала Минла, – задолго до вашего появления, отец рассказывал мне истории о людях, путешествующих через пустоту и глядящих сверху на Лекиф. Он шутил и сочинял стишки, и я смеялась. Но он вкладывал в эти истории очень серьезное послание. Он показывал картинки из моих книжек – огромный корабль, который принес нас на Лекиф. Он объяснил, что мы пришли со звезд и когда-нибудь найдем способ вернуться туда. Когда я была маленькой, это казалось игрой воображения, тем, чего никогда не будет в реальности. И все же сейчас это происходит, как всегда утверждал мой отец. Если я проживу достаточно долго, то узнаю, каково это – оставить Лекиф позади. Но я умру задолго до того, как мы доберемся до новой планеты или увидим хоть одно из тех чудес, которые известны вам.
На мгновение Минла из энергичного военачальника снова превратилась в девочку. Что-то в ее лице вернуло Мерлина на много лет назад, проламывая тщательно возведенные им укрепления.
– Позвольте, я вам кое-что покажу.
Он повел ее в задний отсек «Тирана» и продемонстрировал матово-черный конус свирели, висящий в креплениях. С разрешения Мерлина Минла погладила ее гладкий, как стекло, бок. Она протянула руку осторожно, словно ожидала встретить что-то очень горячее или очень холодное. Наконец ее пальцы легонько коснулись древнего артефакта, а потом уверенно прижались к нему.
– Она кажется очень старой, – сказала Минла. – Не могу сказать почему.
– Так оно и есть. Я частенько испытываю такое же ощущение.
– Старой и очень тяжелой. Намного тяжелее, чем ей полагается быть. И когда я смотрю на нее, кажется, что она не вполне здесь, будто я смотрю на пространство, где ей полагается быть.
– Я вижу ровно то же самое.
Минла убрала руку:
– Что это?
– Мы называем это свирелью. Это не оружие. Скорее, ключ или паспорт.
– А что она делает?
– Позволяет моему кораблю пользоваться Паутиной. В свое время Пролагающие Путь сделали, должно быть, миллиарды таких штук – достаточно, чтобы связать между собой миллион планет. Только представьте себе, Минла: миллионы звезд, связанных нитями ускоренного пространства-времени, и на каждую нить нанизаны тысячи сверкающих кораблей, носящихся туда-сюда, капельки меда на шелковой нити, и каждый корабль настолько приближается к скорости света, что само время замедляется почти до неподвижности. Вы можете пообедать на одной планете, направить свой корабль в Паутину и поужинать на другой, в закатных лучах другого солнца. Пока вы плыли с потоком, прошла, скажем, тысяча лет, но это не имеет значения. Пролагающие Путь создали империю, в которой тысячелетие было всего лишь послеобеденным отдыхом, временем, чтобы составить планы на следующий день. – Мерлин печально посмотрел на Минлу. – Во всяком случае, таков был замысел.
– А теперь?
– Мы завтракаем на развалинах, почти не помня о минувшей славе, и прочесываем космос ради горстки еще функционирующих свирелей.
– А вы можете разобрать ее и посмотреть, как она устроена?
– Только если я захочу покончить с собой. Пролагающие Путь хорошо защищали свои тайны.
– Значит, она очень ценная.
– Бесценная.
Минла снова погладила свирель:
– Она кажется мертвой.
– Просто сейчас не активирована. Когда Паутина подойдет ближе, свирель почувствует ее. Так мы узнаем, что пора убираться отсюда. – Мерлин заставил себя улыбнуться. – Но к тому времени будем уже в пути.
– А вы не боитесь, что теперь, когда вы открыли мне свой секрет, мы заберем ее у вас?
– Корабль вам не позволит. Да и какая вам от нее польза?
– Мы могли бы построить собственный корабль и с помощью вашей свирели сбежать отсюда.
Мерлин ответил, стараясь, чтобы его голос звучал не слишком покровительственно:
– Любой построенный вами корабль разобьется вдребезги при первом соприкосновении с Паутиной, даже если у вас будет свирель. К тому же вы мало чего добьетесь. По Паутине могут перемещаться лишь небольшие корабли.