– А почему так?
Мерлин пожал плечами:
– Им было не нужно, ведь они добирались куда угодно всего за пару дней. Помните, я говорил о замедлении времени? – Он познакомил местных жителей с основными представлениями о релятивистской механике, хотя некоторым по-прежнему трудно было осознать последствия искривления времени. – Не надо везти с собой всю провизию, даже если отправляешься в противоположный конец Галактики.
– Но может ли корабль побольше войти в Паутину, если потребуется?
– Стрессовые перегрузки не позволят. Это примерно как мчаться по стремнине. – Мерлин не заботился о том, понимает ли его Минла. – Свирель создает тропу, по которой ты можешь пройти, маршрут, на котором легче всего одолеть реку. Но все равно нужна небольшая лодочка, чтобы прорваться через препятствия.
– Значит, никто не строил больших кораблей, даже во времена Пролагающих Путь?
– Зачем им это?
– Я спросила о другом, Мерлин.
– Это было очень давно. Мне известно не все. И вам не следует возлагать большие надежды на Паутину. Она пытается убить вас, а не спасти.
– Но когда вы покинете нас, то полетите по Паутине, ведь так?
Мерлин кивнул:
– Но сперва я тщательно проверю, есть ли у меня фора для встречи.
– Я начинаю понимать, как все это должно выглядеть для вас, – сказала Минла. – Это худшее, что когда-либо происходило с нами, конец самой нашей истории. Для вас же это всего лишь остановка в пути, случайное приключение. Я уверена, что до нас вы видели сотни планет и увидите еще сотни. Ведь так?
Мерлин сдержался.
– Если бы мне было наплевать на вас, я улетел бы двадцать лет назад.
– Вы чуть не поступили так. Я знаю, как близки вы были к этому. Отец много раз рассказывал об этом – как он обрадовался, когда вы передумали.
– Я поменял точку зрения, – сказал Мерлин. – Со всяким бывает. Отчасти из-за вас, Минла. Если бы вы не попросили Кукушку передать мне этот камешек…
– Я рада, что поступила так, раз это значило для вас так много. – Минла отвела взгляд, и лицо ее стало одновременно и зачарованным и печальным. – Мерлин, пока вы не заснули, сделайте кое-что для меня.
– Что?
– Сделайте мне снова цветы. С планеты, которую я никогда не увижу. И расскажите их историю.
Воздушное судно всепланетного правительства представляло собою глянцевитое серебристое летающее крыло с собственным атомным реактором и шестью двигателями, упрятанными в обтекатели. Минла уже провела Мерлина вниз по винтовой лестнице в смотровой купол, установленный над самой толстой частью крыла. Теперь она коснулась панели из матовой стали, и бронированные пластины разъехались. Сквозь пуленепробиваемое стекло с зеленой тонировкой открывался круговой обзор на вращавшуюся под ними поверхность планеты.
Океан не нес на себе следов войны, но на суше трудно было найти место, которое осталось бы не затронутым. Мерлин увидел развалины больших и маленьких городов; в центре некоторых остались кратеры в километр глубиной. Он увидел затопленные порты, к которым уже тянулись жадные пальцы моря. Он увидел бурые пятна земель, где ничего больше не росло: остались лишь мертвые окаменевшие леса, свидетельствующие, что когда-то здесь обитали живые существа. Обе стороны массово использовали атомное оружие. Но Небесные Земли стали первыми, поэтому на Лекифе это оружие получило особое имя. Из-за облаков в форме гриба, встающего над местом взрыва, его стали называть Цветами Минлы.
Минла указала на новые города, построенные после прекращения огня. Зрелище было гнетущим: квадратные кварталы без всяких изысков, серые многоэтажные здания, совсем одинаковые. Поселения были связаны между собой сетью шоссе, но Мерлин не заметил никаких признаков пассажирских или грузовых перевозок.
– Мы строили без расчета на будущие поколения, – сказала Минла. – Ни одно из этих зданий не простоит дольше пятидесяти лет, бо́льшая их часть опустеет задолго до этого. К тому времени, как они начнут рассыпаться, на Лекифе не останется живых людей.
– Не может быть, чтобы вы планировали забрать с собой всех, – сказал Мерлин.
– А почему, собственно? Сорок лет назад это казалось немыслимым. Но такими же немыслимыми казались и атомная война, и создание единого всепланетного государства. Теперь все это в наших силах. При помощи социального планирования мы можем организовать все так, что численность населения сократится до одной десятой от нынешнего числа. В последние двадцать лет деторождение будет запрещено. И мы начнем перемещать людей в Космические Спальни задолго до этого.
Мерлин видел планы создания Спален, наряду с другими элементами эвакуационной программы Минлы. На орбите вокруг Лекифа уже вращалась небольшая космическая станция, но сотня Спален должна была целиком и полностью затмить ее. Чертежи изображали огромные, заполненные воздухом сферы – каждая должна была вместить в себя сто тысяч эвакуированных. Таким образом, на орбите предлагалось разместить десять миллионов человек. Кроме намеченного заполнения Космических Спален, полным ходом велись работы по созданию тысячи Ковчегов Исхода, которым, собственно, и предстояло унести людей из системы. Ковчеги должны были строиться на орбите, с применением материалов из сырья, добытого в лунной коре. Мерлин уже указал экспертам Минлы, что они могут отыскать в почвенном покрове луны полезный для них изотоп гелия. Этот изотоп позволил бы приводить Ковчеги в движение при помощи термоядерных двигателей старой надежной модели.
– Принудительный контроль над рождаемостью, массовая эвакуация, – поморщившись, сказал Мерлин. – Это потребует жестких мер. А вдруг люди не согласятся с вашей программой?
– Согласятся, – пообещала Минла.
– Даже если для этого придется кого-то расстрелять, для наглядности?
– Миллионы людей уже умерли, Мерлин. Если потребуется еще несколько смертей, чтобы гарантировать эффективное выполнение программы эвакуации, – я полагаю, эту цену стоит заплатить.
– Нельзя так сильно давить на общество. Оно даст сдачи.
– Никакого общества не существует, – возразила Минла.
Вскоре она велела пилоту понизить скорость до дозвуковой, а потом спуститься и зависнуть над заброшенным, насколько мог судить Мерлин, зданием, торчавшим неподалеку от берега, посреди того, что когда-то, видимо, было большим океанским портом. Летающее крыло опустилось, направив вниз струи двигателей. Пыль и обломки разлетались во все стороны, пока шасси не коснулось выжженной земли и двигатели не заглохли.
– Давайте пройдемся, – сказала Минла. – Я хочу вам кое-что показать. То, что убедит вас в серьезности наших намерений.
– Не уверен, что меня нужно убеждать.
– И все-таки я хочу, чтобы вы это увидели. Вот, держите накидку. – Минла вручила ему на удивление тяжелое одеяние.
– Она что, пропитана свинцом?
– Просто мера предосторожности. Сейчас уровень радиации в этом секторе очень низок.
Они спустились при помощи эскалатора – тот выдвинулся из днища летающего крыла. Их сопровождало подразделение гвардейцев. Вооруженные мужчины шли впереди, водя по земле чем-то вроде металлических половых щеток, за ними двигались Минла с Мерлином. Они шагали по извилистой тропе, через обгоревшие груды щебня и металлических обломков, стараясь не споткнуться о неровности. Пока они спускались, Каллиопа успела зайти, и теперь с моря дул пронизывающий ветер – Мерлина от этого ветра пробрала дрожь. Где-то в отдалении печально завывала сирена – то тише, то громче. Невзирая на заверения Минлы о низком уровне радиоактивности, Мерлин готов был поклясться, что у него уже покалывает кожу. Сквозь редкие, освещенные светом луны облака пробились звезды.
Когда Мерлин наконец-то поднял голову, он увидел, что одинокое здание на самом деле было огромным каменным монументом. Оно поднималось над летающим крылом на сотню метров, уступчатое, как зиккурат, и было украшено лазерной резьбой и гравировкой. Буквы на языке Лекиф-А маршировали громогласными рядами по самой высокой из вертикальных поверхностей. За монументом исчерна-серая вода билась об останки променада. Монумент, вероятно, строился с расчетом на шторма, но хватило бы одного-единственного высокого прилива, чтобы полностью затопить нижние ступени. Интересно, почему народ Минлы не воздвиг его на возвышенности?
– Впечатляет.
– На Лекифе сотня таких монументов, – сказала Минла и поплотнее запахнула плащ. – Мы облицовывали их точильным камнем – можете себе представить? Оказалось, что он прекрасно подходит для памятников, особенно если ты хочешь, чтобы буквы не исчезли под напором столетий.
– Вы построили сто таких штуковин? – переспросил Мерлин.
– Это лишь начало. Когда мы закончим, их будет тысяча. Мы надеемся, что хотя бы один из них уцелеет, когда все мы уйдем и время сотрет остальные следы нашей цивилизации. Прочитать, что там написано?
Мерлин до сих пор не знал местной письменности и не потрудился перед вылетом надеть линзы, которые позволили бы «Тирану» перевести текст.
– Да, пожалуйста.
– Здесь говорится, что некогда на Лекифе жило в мире и гармонии великое человеческое общество. Потом пришло сообщение со звезд, предупреждение о том, что наш мир будет уничтожен огнем нашего солнца или чем-то худшим. Поэтому мы приготовились к тому, чтобы покинуть планету, так долго бывшую нашим домом, и отправиться в темные глубины космоса – на поиски нового дома среди звезд. Когда-нибудь, через тысячи или десятки тысяч лет после нашего ухода, вы, люди, читающие эту надпись, возможно, найдете нас. Делайте на этой планете, что пожелаете, но она остается нашей, и однажды мы снова сделаем ее своим домом.
– Особенно мне понравилось про мир и гармонию.
– История – это то, что мы пишем, а не то, что мы помним. Зачем пятнать историю нашей планеты записями о менее благородных деяниях?
– Вы говорите как истинный лидер, Минла.
В это мгновение один из гвардейцев вскинул винтовку и выпустил очередь трассёров куда-то на среднее расстояние. Что-то зашипело и поспешно скрылось среди развалин.