это еще не все. Кстати, как вас зовут? Я хотел сказать, раз уж мы так мило беседуем…
Мерлин заметил нерешительность в глазах женщины. Миг, когда она готова была отказать ему даже в праве знать ее имя, будто не собиралась позволить ему прожить достаточно долго, чтобы это имело значение. Но что-то надломилось, и она сдалась.
– Кряква. В каком смысле «это еще не все»?
– В этих файлах. Упоминание о свирели. Это правда? У вас есть свирель?
– Если твой корабль способен входить в Паутину, значит у тебя есть своя свирель.
Мерлин кивнул:
– Да. Но моя свирель повреждена и не работает так, как надо. Я попал в аномалию внутри Паутины, и переход с каждым разом становится все труднее. Я не ожидал найти здесь свирель, меня интересовали карты. Но теперь, когда мне стало известно, что я случайно натолкнулся…
– Ты ее украдешь.
– Нет. Возьму взаймы, исходя из негласной договоренности, что я в конечном счете действую во благо Когорты. Существует оружие, способное изменить баланс сил в этой войне. Чтобы найти его, мне нужен «Тиран», а «Тирану» нужна свирель.
– Тогда у меня есть для тебя плохие новости. Мы ее продали, – бесцеремонно и презрительно сказала женщина. – Это случилось в системе двойной звезды, в нескольких световых годах отсюда. Нам требовался ремонт, материалы, запчасти для корабля, которые мы не могли произвести сами. Мы навели контакты и послали переговорщиков. Я входила в дипломатическую группу. Мы произвели обмен, отдали им свирель – и Радужница получила то, что нам было нужно.
Мерлин отвернулся с отвращением:
– Вы идиоты.
Кряква повела дулом пистолета перед его лицевым щитком. Мерлин отшатнулся, невольно задумавшись, готова ли она пристрелить его на месте.
– Не суди нас. И не суди Радужницу за принятые решения. Тебя там не было, и ты понятия не имеешь, через что мы прошли. Рассказать, что случилось со мной?
Мерлин благоразумно промолчал.
– Это было хранилище, расположенное почти в середине корабля, – продолжила Кряква. – Лучшее место для того, чтобы спрятать энергию, если не собираешься ей пользоваться. Капсулы анабиоза отказывали одна за другой. Нас была тысяча, потом осталась сотня, потом – десять человек. Каждый раз мы просыпались, считали, сколько осталось в живых, тянули жребий – кому достанутся работающие капсулы. Их становилось все меньше и меньше. Я – последняя. Последняя из тех, кто получил работающую капсулу. Я поставила питание на минимум. И настроила капсулу так, чтобы она разбудила меня, если мимо нее кто-нибудь пройдет.
Мерлин подождал секунду, потом кивнул:
– Могу я высказать предложение?
– Если тебе от этого полегчает – давай.
– У меня тепло, есть воздух, и мой корабль по-прежнему способен двигаться. Мне кажется, мы намного быстрее начали бы доверять друг другу, если бы поговорили лицом к лицу, без всего этого стекла и вакуума между нами.
Женщина фыркнула:
– С чего ты решил, что я тебе доверюсь?
– Люди ко мне тянутся.
Свирель представляла собою матово-черный конус, длина которого равнялась росту Мерлина. Она покоилась в гнезде из металлических креплений, острым концом к корме, в отсеке рядом с машинным отделением «Тирана». Похоже, свирели работали лучше, если находились поблизости от центра тяжести корабля, но других явных закономерностей не было, и большинство сведений о свирелях собрали по крохам, благодаря догадкам и экспериментам.
– Она все еще работает, в какой-то мере, – сказал Мерлин, погладив рукой в перчатке конусообразное устройство. – Но мне кажется, она умирает. Боюсь загадывать, сколько еще переходов я смогу совершить.
– И что ты будешь делать, если она выйдет из строя? – спросила Кряква, умудрившись сделать так, чтобы вопрос звучал одновременно и безапелляционно, и деловито, будто ответ ни капли не интересовал ее.
Они сняли шлемы, но остались в скафандрах. Мерлин закрыл свой шлюз, но не отстыковал «Тиран» от корабля-поглотителя. Он провел Крякву по узкому лабиринту жилой части, не задерживаясь для пояснений. Ему не терпелось продемонстрировать ей, что он говорит правду, как минимум о свирели.
– Сомневаюсь, что у меня останется много времени для размышлений над этим, если она выйдет из строя. Возможно, я превращусь в интересное пятно, да и все.
Мерлин изобразил улыбку, но Кряква по-прежнему смотрела на него сурово и с сомнением.
– Быстрая смерть – не повод жаловаться.
Мерлину никак не удавалось ее понять. Голова женщины, торчавшая из шейного кольца скафандра, казалась слишком маленькой, слишком детской. Кряква была коротко стрижена и выглядела одновременно и крепко сбитой, и жилистой. Он оказался прав насчет ее глаз, хоть и видел их сквозь щиток. В них было слишком много боли и перенесенных невзгод, – слишком много, чтобы удержать все это внутри, и теперь оно просачивалось наружу.
– Вы все еще не доверяете мне, и это нормально. Но позвольте показать кое-что еще.
Мерлин кивнул ей, предлагая идти за ним, и повел Крякву обратно через жилую часть. А потом сделал так, чтобы на одной из стен высветились изображения, карты и тексты из его личных файлов. Этот коллаж имел десятки слоев в глубину, с записями и аннотациями на множестве языков и алфавитов.
– И что это должно доказать?
Мерлин сместил прямоугольники к краю стены. Здесь были схемы Пути, карты звездных систем, схематические планы поверхности планет и лун.
– Вещь, которую я ищу, – сказал он, – это оружие, пушка, зовите как хотите. Здесь есть все, что мне удалось о ней выяснить. Намеки, слухи, шепотки с сотен планет. Возможно, не все они относятся к одной и той же вещи – удивлюсь, если это будет так. Но некоторые относятся, я уверен и полагаю, что в ближайшее время я отыщу фрагмент, который свяжет все воедино. – Он ткнул пальцем в вереницу чисел рядом с одной из карт. – Посмотрите, Кряква, эти отметки времени совсем недавние. Я все еще продолжаю искать. Продолжаю собирать свидетельства.
Кряква стояла в профиль к нему, и лицо ее омывал разноцветный свет от изображений со стены. Формой носа и очертаниями подбородка она слегка напомнила ему Иволгу.
Кряква повернулась к нему – резко, словно почувствовала его взгляд.
– Я видела твои фотографии, – сказала Кряква. – Нам их показывали в кадетке. Как предостережение против безответственного поведения. Ты выглядишь намного старше, чем на тех фотографиях.
– Путешествия расширяют кругозор. И добавляют морщин. – Мерлин кивком указал на коллаж из документов. – Я не ангел, я совершал ошибки, но вот это и доказывает, что я по-прежнему предан делу. А значит, мы в одной лодке, верно? Одинокие выжившие, сведенные вместе обстоятельствами, и каждый нуждается в доверии другого. Ты действительно потеряла свой экипаж?
Помолчав, Кряква ответила:
– Да. И знала это до последнего ухода в анабиоз. Вокруг все еще оставались люди, но мне досталась последняя надежная капсула – единственная, с которой у меня был шанс на выживание.
– Тебя выбрали, чтобы дать тебе шанс?
– Да.
Мерлин кивнул и снова подумал о шрамах на душе.
– Тогда у меня есть предложение. – Прежде чем женщина успела сказать хоть слово, он поднял палец, призывая к молчанию. – Хескеры сделали нечто ужасное с тобой и твоим народом, как и с моим. За это они заслуживают наказания – и они будут наказаны. Вместе мы сможем этого добиться.
– Найдя твое знаменитое оружие?
– Найдя свирель, которая поможет мне продолжить поиски. Ты сказала, что эта система недалеко. Если она расположена на Паутине, я смогу добраться до нее на «Тиране». Мы отыграем все назад. Раз вы договорились с ними один раз, мы сможем договориться снова. Ты уже видела эту систему и обладаешь знаниями о местных особенностях, – тем, чего не хватает мне.
Кряква отвела взгляд; лицо ее затуманилось от нехороших предчувствий.
– Мы продали им свирель, – сказала она. – Одну из самых редких и странных вещей на свете. А у тебя – лишь маленький корабль да несколько историй. Что стоящего ты можешь предложить им?
– Что-нибудь придумаю, – пообещал Мерлин.
Переход оказался самым трудным на памяти Мерлина. Он заранее приготовился к худшему и позаботился, чтобы оба были пристегнуты настолько туго, насколько позволяли кресла. Они сидели бок о бок в командной рубке «Тирана». Когда они скользнули в Паутину, это ощущалось как толчок, сильный скрежещущий удар по кораблю, словно тот проехался бортом по астероиду или айсбергу. Взвыли сирены, корпус застонал и завизжал. «Тиран» принялся неистово рыскать. С корпуса посыпались датчики и стабилизаторы.
Но корабль выстоял. Мерлин ждал, пока показания приборов не утихомирятся и поток не станет нормальным, плавным. Лишь после этого он перевел дыхание.
– Все нормально. Внутри Пути редко бывает совсем уж плохо. Просто входить и выходить становится трудно.
Богатый опыт подсказал Мерлину, что уже можно отстегнуться без риска. Он приблизился к Крякве, чтобы помочь и ей. Женщина не сняла скафандра и держала под рукой шлем, будто они могли ее защитить, если переход окажется неудачным. Мерлин же снял все, кроме одежды, которую обычно носил на борту «Тирана», – мешковатой, в оборочках и узорах.
– Через сколько времени мы выйдем наружу?
Мерлин сощурился и взглянул на один из приборов:
– Примерно через шесть часов. Теперь мы движемся очень быстро, лишь на одну стомиллиардную медленнее скорости света. Видишь круги, проносящиеся мимо нас каждую секунду?
Круги напоминали светящиеся ребра жесткости тоннеля и мелькали с обеих сторон – бесконечная, гипнотическая процессия.
– Что это такое?
– Связующие ободы, закрепленные в стационарном пространстве. Они удерживают Путь в определенных пределах, чтобы он тек в нужном направлении. На самом деле они отстоят друг от друга примерно на восемь световых часов – этого достаточно, чтобы разместить в этом промежутке звездную систему. Знаешь, я немало думал о Пролагающих Путь. Они создали империю, такую древнюю, что ко времени ее падения вряд ли кто-нибудь помнил о том, что было до нее. Знания, богатства, все закаты, какие только можно пожелать.