ы, я, как и любой другой человек, ужаснулся.
– Можно себе представить.
– Когда я улетал, существовало негласное убеждение, что войну можно выиграть за несколько столетий. – Мерлин щелкнул пальцами застывшему в ожидании проктору, и тот принес блюдо с фруктами. Сора взяла сливу, придирчиво ее изучила и отправила в рот.
– Уже тогда, – продолжил Мерлин, – все начало меняться. Но, кроме меня, никто ничего не замечал.
– И ты решил действовать на свой страх и риск.
– Я бы сказал, что я решил стать свободным художником. Я понял, что гораздо лучше послужу человечеству, если покину Когорту. Мне не давали покоя древние предания. – Мерлин улыбнулся. – Как видишь, даже легенд преследуют легенды.
Он рассказал о том, что было дальше, – Сора уже знала все по разным пересказам. Однако было невероятно увлекательно услышать это из уст самого Мерлина – и заодно отделить зерно истины от шелухи, от фальши и полуправды, вздымавшихся, словно пыль вокруг протозвезды. Мерлин собрал огромное количество преданий десятков человеческих цивилизаций докогортовых времен, отделенных друг от друга тысячами световых лет, история которых насчитывала десятки тысячелетий. Сходство между этими преданиями было не всегда очевидно, но Мерлин, как мог, проанализировал закономерности и выделил факты, лежавшие в основе исходной структуры.
– Давным-давно случилась война, – сказал он. – Не настолько большая, как наша, на гораздо меньшем участке пространства, но от этого не менее жестокая.
– Как давно это было?
– Сорок или сорок пять килолет назад. Вскоре после того, как исчезли Пролагающие Путь. Килолет за двадцать до возникновения первого подобия Когорты. – Казалось, глаза Мерлина остекленели. Голос его зазвучал громко и странно. – Это случилось в ту долгую темную эпоху Галактического Средневековья, когда зарождались тысячи цивилизаций. Каждая считала, что победила время, но спустя тысячелетия до нас дошли только их тени.
– Да, весьма поэтично. Но кто с кем воевал? Люди друг с другом или, как сейчас, люди против инопланетной расы?
– Не важно. Кем бы ни был враг, он уже не вернется. Оружие, примененное против него, оказалось таким смертоносным, могучим и грозным, что война закончилась в одночасье.
– Оружие Мерлина.
Он кивнул, поджав губы и выглядя почти смущенным:
– Звучит так, будто у меня есть на него патент или я каким-то образом за него отвечаю. – Мерлин пристально посмотрел на Сору, блистающее убранство рубки отразилось в его золотых глазах. – Но я никогда не видел его, даже не стоял рядом, и только недавно у меня возникло четкое представление, чем оно может быть.
– Но ты знаешь, где оно находится?
– Думаю, да. Не так далеко. В оке бури.
Они покинули комету, проведя восемь дней в пути до ближайшего входа в Паутину, большую часть из них – в анабиозе. У Соры была своя каюта: шарообразное помещение в глубине корпуса «Тирана», с отделкой темно-красного и темно-синего цветов. Корабль был небольшим, но оказалось, что его интересно исследовать, подмечая различия между кораблями Когорты и тем, на котором выросла Сора. Во многих отношениях «Тиран» был гораздо более совершенным, чем техника ее времени, особенно если говорить о двигателях, защите и сенсорах. Однако в некоторых областях техника Когорты продвинулась гораздо дальше, чем во времена Мерлина. Прокторы Мерлина были менее совершенны, чем бывшие подопечные Соры, за которыми она приглядывала, пока хескеры не атаковали ее корабль. Кроме того, во времена Мерлина не было фамильяров, и она не видела необходимости рассказывать ему о своем нейронном симбионте.
– Итак, – проговорила Сора, оставшись одна, – что ты можешь сказать о легендарном Мерлине?
– Пока ничего особенного. – Фамильяру удалось установить связь со своей копией, которую она внедрила в «Тиран» через скафандр Мерлина. – Если он и правда лишь выдает себя за историческую фигуру, известную нам под именем Мерлина, ему пришлось приложить невероятные усилия, чтобы достичь правдоподобия. Внутренние журналы его корабля подтверждают, что он покинул пространство Когорты десять тысяч лет назад и с тех пор находится в поиске.
– Сейчас он откуда-то возвращается. Хорошо бы узнать откуда.
– Это сложно, учитывая, что у нас нет ни малейшего представления о глубинной топологии Паутины. Я могу задать поиск по известным характеристикам звездных полей, но это займет время, и все равно останется слишком много пространства для спекуляций.
– Ты должна была хоть что-нибудь раскопать.
– Конечно. – Судя по тону, фамильяр почувствовала себя оскорбленной. – Я нашла кое-какие записи. Часть – в неизвестном формате, но думаю, что смогу в них разобраться.
Сора не успела и слова сказать, как фамильяр включила экран на одной из полусфер каюты. На нем начали прокручиваться виды звездных систем, сменяясь раз в секунду, – планеты и узлы Паутины, вращающиеся вокруг каждого светила. Над обитаемыми планетами висели их увеличенные изображения, на которые были наложены скупые астрофизические и военные данные, сообщающие о роли планеты в войне. Мерлин побывал в разных местах. Протозвездная галактика – зелено-красный осьминог, испещренный точками голубых горячих звезд. Остатки сверхновых, внутренности взорванных звезд, сотни которых погибли со времен Расцвета, на короткое время вспышкой затмив галактику.
– Как ты думаешь, что он искал? – спросила Сора. – Все эти точки явно находятся в пределах Паутины, но на огромном расстоянии от любой цивилизации.
– Понятия не имею. Может быть, сувениры?
– Мерлин точно не засечет, что ты залезла в эти данные?
– Однозначно. Разве он должен беспокоиться, если ему нечего скрывать?
– Спорный вопрос.
Сора оглянулась на запертую дверь каюты, будто ожидала, что сейчас сюда войдет Мерлин. Конечно, это было абсурдно, учитывая, что фамильяр, имевшая доступ к данным корабля, в любую минуту могла сказать, где именно он находится, и заранее предупредить Сору. Однако та все равно чувствовала себя неспокойно, задавая неизбежный вопрос:
– Еще что-нибудь?
– Много всего. Даже записи с внутренних камер корабля.
– Прошу прощения. Здравый интерес к тому, где он был, – это одно, но шпионить за ним – совсем другое!
– А если я скажу, что он не был с тобой до конца честен?
– Ты же говорила, что он мне не лгал.
– Да, ни в чем существенном. Что еще более странно. – В голосе фамильяра прозвучало самодовольство. – Вот теперь тебе стало интересно, правда?
Сора вздохнула:
– Давай показывай.
На экране возник рыдающий Мерлин. Он почему-то казался старше, хотя трудно было сказать наверняка: лицо скрывали ладони. Сора едва смогла разобрать, что он пытается произнести в перерывах между рыданиями.
– И таких записей – тысячи часов, – прокомментировала фамильяр. – Вначале это похоже на серьезное намерение вести дневник, но быстро вырождается в попытки выплакаться.
– Я бы сказала, он приложил большие усилия, чтобы не свихнуться.
– Больше, чем ты думаешь. Мы знаем, что, по его словам, он летит десять тысяч лет. Хорошо, допустим. Это объективное время. Но кроме того, он сказал, что прошло всего одиннадцать лет по корабельному времени.
– Это не так?
– Выражаясь дипломатически, я подозреваю, что цифры самую малость занижены. Так, на сколько-то десятилетий. И я не думаю, что он провел бо́льшую их часть в анабиозе.
Сора попыталась вспомнить, что ей известно о способах продления жизни в Когорте во времена Мерлина.
– На этих записях он выглядит старше, чем сейчас, правда?
Фамильяр предпочла не отвечать.
Когда они почти подошли к Паутине, Мерлин вызвал ее в рубку.
– Мы рядом с транзитным узлом, – сказал он. – Лучше сесть в кресло, потому что вход может быть немного… интересным.
– Переход в Паутину через триста секунд, – возмутительно спокойным тоном сообщил корабль.
Полумесяц окна кабины показывал звездное поле, через которое тянулось размытое мигающее волокно, словно волна, пробегающая по полуночному озеру. Сквозь это волокно, шириной не более размаха рук, но расширяющееся с каждой секундой, Сора смутно различала звезды. На волокне виднелось утолщение – как на змее, заглотившей добычу. Это и был транзитный узел – точка, совпадающая с эклиптикой и дающая проход в ускоренное пространство-время Паутины. Хотя поток времени был абсолютно прозрачным, от него оставалось призрачное ощущение головокружительного движения.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
– Конечно нет. – Мерлин откинулся на сиденье, забросив ноги на консоль и сложив руки за головой. Рубку заполнили звуки древней инструментальной музыки, нарастая вплоть до великолепной, тщательно выверенной по времени кульминации. – Что не отменяет невероятной сложности этого маневра, требующего огромной храбрости и колоссальных умений.
– Меня беспокоит, что ты можешь оказаться прав.
Сора вспомнила, как капитан Чагра посылала в Паутину пробы – только чтобы увидеть, как их рвет в клочья инерция, способная разобрать материю до фундаментальных частиц. Паутина мигала, потому что в нее постоянно залетала космическая пыль, исчезая в небольших вспышках экзотического излучения. Прямо сейчас, подумала Сора, они движутся в сторону этой границы, исполненные решимости осуществить то, что может оказаться гарантированной гибелью.
Она постаралась, чтобы ее голос прозвучал спокойно:
– Как ты используешь свирель, Мерлин?
– Да там смотреть не на что. Черный конус, примерно с тебя размером. Уже в мое время мы не могли создавать их и даже разбирать без риска те немногие, что остались. Очень ценная вещь.
– Если верить легендам, Когорта была не в восторге, когда ты украл одну из них.
– Не все ли им было равно? Свирелей оставалось очень немного, и Когорта просто боялась их использовать.
Сора пристегнулась.
Она примерно представляла, что должно случиться, хотя уже много десятков тысяч лет никто точно не знал, что именно происходит в этот момент. У самого входа в Паутину свирель создавала ряд квантово-гравитационных флуктуаций в пограничном слое – оболочке не толще постоянной. Планка, которая отделяла нормальное пространство-время от ускоренного пространства-времени Паутины. На мгновение инерция движущегося тела исчезала, позволяя кораблю зайти в ускоренную среду и не быть разорванным на куски.