– Это был чудесный день, – с нежностью в голосе проговорила она и, коснувшись его щеки, прибавила с надеждой: – Но ведь будут и другие?
В сердце у него кольнуло. Он поцеловал кончики ее пальцев.
– Надеюсь, что будут, – только и смог сказать он.
Счастливая и совершенно изможденная Мэгги загнала «кадиллак» в гараж у дома тетушки Айрин и заглушила мотор. Королева добралась до дома, ни разу не фыркнув и не чихнув. Айрин решит, что это чудо, сотворенное для нее ангелами. Мэгги подумала, что так на самом деле и есть. Джонни вполне можно счесть ангелом. Это было самое подходящее название, какое она только могла придумать.
Закрыв дверь гаража, она побежала к дому по узкой тропке, упиравшейся прямо в крыльцо. Вечер был зябкий, ветреный, и Мэгги уже представляла себе, как примет горячую ванну и забудется долгим и крепким сном. Она взбежала на крыльцо, принялась шарить в сумке в поисках ключа и только тогда наконец заметила на качелях чью-то фигуру. Мэгги вскрикнула от неожиданности, выставила перед собой ключ, словно надеясь, что он ее защитит, и прижалась спиной к двери.
– Шад? – Сердце у Мэгги билось где-то в горле. Она пристально вглядывалась в нежданного гостя. – Ты что здесь делаешь? Ты меня до смерти напугал!
– Значит, машина на ходу, – горько ответил Шад.
Мэгги с несчастным видом подошла к нему, неохотно опустилась рядом с ним на качели. Он отодвинулся от нее так далеко, как только мог, всем видом демонстрируя свое презрение. Она молчала и лишь легко раскачивала качели, дожидаясь, пока он заговорит о своих поруганных чувствах.
– Я взял велик и поехал в школу. Ни единой машины, ни перед зданием, ни сзади. Все двери на замке. Я доехал до двери, которая ближе всего к танцевальному залу, – подумал, вдруг найду там твой велик. Но нет. – Шад подождал ее ответа. Но она молчала, и он продолжил. Слова его звучали жестко, как обвинительный приговор. – Тогда я обогнул школу – решил покидать мячик на площадке снаружи. И услышал твой голос. Я подкрался поближе к дверям мастерской и услышал, как ты с кем-то болтала. Наверное, с парнем, потому что ты смеялась. Ты с ним заигрывала. – Тут Шад принялся вертеться, хихикать, хлопать ресницами и размахивать руками, словно кокетничающая девчонка. Вот только ни его, ни Мэгги это не рассмешило. – Я попытался заглянуть внутрь сквозь щели по бокам от дверей, но ничего толком не разглядел. Так что тебе повезло. Я только различил там машину твоей тетушки. Вообрази, каково мне было.
Мэгги тяжело вздохнула и закрыла лицо руками. Ну и катастрофа! Она не сможет ничего ему объяснить, не наврав еще больше. И все же ей нужно что-то ему сказать.
– Прости меня, Шад. Я не хотела тебе врать. Просто я не знала, как сказать правду. Машина Айрин правда барахлила. Вчера утром мы отвезли ее в ремонт, и мастер сказал, что дело, скорее всего, в коробке передач. У Айрин нет денег на новую коробку. Я хотела помочь. Я знаю кое-кого, кто разбирается в подобных делах. Этот человек мне помог. Я могла попасть в неприятности из-за того, что тайком проникла в школу, и не хотела втягивать во все это тебя. Поэтому я соврала тебе насчет репетиции. – Мэгги старалась держаться как можно ближе к правде. Настолько близко, насколько могла.
– Что это за друг такой, Мэгги? – вскинулся Шад. В его голосе по-прежнему звучала обида. – Насколько я знаю, друзей у тебя не больше, чем у меня, и ни один из них не разбирается в древних машинах.
Мэгги застонала. Нельзя рассказывать Шаду про Джонни. Ни за что.
– Так кто он такой? – не сдавался Шад. – У тебя что, шашни с учителем труда? С этим мистером Блейни? – Шад гадко хихикнул, а потом вдруг широко распахнул глаза и повернулся к ней, тыча в нее пальцем. – У тебя с ним шашни, да? Я угадал? Но Мэгс, это мерзко!
– Шад! – в ужасе вскрикнула Мэгги. – Эй! Да ни за что! Мистеру Блейни лет тридцать пять, у него жена… и он лысый!
– Ладно, Мэгс. Не хочешь говорить мне – и черт с тобой, вот только я завтра не смогу посмотреть с тобой фильм. Придется тебе постараться, чтобы меня вернуть.
Мэгги стоило больших усилий сдержаться и не улыбнуться в ответ. Шад по-прежнему убеждал самого себя, что их с Мэгги связывает глубокое чувство. Она с серьезным видом кивнула своему оскорбленному другу:
– Ты прав. Такие друзья, как ты, не валяются на дороге. Я заслуживаю наказания. Может, мы с тобой посмотрим фильм на следующей неделе, а до того я постараюсь перед тобой извиниться и хорошенько поунижаться. – И Мэгги с самым несчастным видом поджала губы. С тяжелым вздохом она поднялась с качелей и, понурив голову, изображая глубокое и искреннее раскаяние, медленно побрела к дверям.
– Вот именно, крошка. Таких, как я, один на миллион. Нельзя тебе так со мной обращаться. Тебе придется поунижаться, – пробормотал Шад себе под нос.
Мэгги прикусила губу, чтобы не рассмеяться, и тряхнула связкой ключей. Пока она не спеша отпирала входную дверь, Шад продолжал сидеть на качелях.
– Спокойной ночи, Шад. Мне правда ужасно, ужасно стыдно. А теперь поезжай домой. Гас будет беспокоиться. – Она шагнула в дом и про себя досчитала до пяти.
– Погоди, Мэгс… постой! – крикнул ей вслед Шад. – Ладно, я дам тебе еще один шанс. Я вижу, что тебе очень хочется посмотреть со мной фильм и что тебе очень, очень стыдно. Так что я приду завтра в пять. Договор?
Мэгги обернулась и одарила своего предсказуемого юного друга широкой улыбкой:
– Договор, Шад. Спасибо тебе огромное. С тебя фильм, с меня попкорн.
Дверь захлопнулась, разделяя их, и Шад протянул к Мэгги руку:
– У нас будет свидание.
И он стал пятиться, не отводя от нее глаз, не опуская рук и по-прежнему тыча в нее пальцем. Так он проделал несколько шагов, но потом гладкий пол крыльца сменился ступеньками, слишком узкими для большущих ботинок юного Шада, и он покачнулся, не удержал равновесие и навзничь рухнул на дорожку. В тот же миг из темноты послышался его жалобный голос:
– Виноват… но все нормально! Шадстер по-прежнему цел и невредим. Не плачь по мне, Аргентина! – Он мгновенно вскочил и продолжил пятиться.
– Спокойной ночи, Шад. Сейчас я закрою дверь, и тогда ты сможешь развернуться и посмотреть себе под ноги. – И Мэгги, хохоча, отошла от двери. Она была рада, что на этот раз ей удалось сохранить дружбу с Шадом.
Мэгги сумела осторожными уговорами убедить тетушку Айрин прокатиться на «кадиллаке» вечером в воскресенье, чтобы та поверила, что машина по какой-то неведомой причине больше не барахлит. Айрин проездила на Королеве около получаса и с восторгом объявила, что «кадиллак» больше не требует ремонта. К этому времени явился Шад. К счастью, он не сказал ни единого слова насчет машины.
Он выбрал жестокий фильм о городских бандах. Он утверждал, что фильм классный, но Мэгги знала наверняка, что ему, как и ей, он совсем не понравился. В конце концов они совершенно перестали смотреть на экран и принялись подбрасывать кусочки попкорна и ловить их ртом. Последовало соревнование, в котором Мэгги обошла Шада с разгромным преимуществом – примерно в двадцать удачных попаданий. Шад только небрежно пожал плечами и заявил, что настоящий мужчина всегда уступает пальму первенства своей даме сердца.
– Шад, – раздраженно простонала Мэгги, – прекрати уже говорить подобные вещи. Я не твоя дама сердца. Я не твоя девушка. Нас с тобой не связывают романтические отношения. Мы друзья. Я твой друг. Ты мой друг. – Мэгги говорила медленно, держа его за худенькие плечи. Он все еще был ниже ее, и ей пришлось чуть согнуться, чтобы заглянуть ему прямо в глаза.
Шад высвободился и с несчастным видом повалился на диван. Мэгги нависла над ним, надеясь, что он рассмеется и между ними все снова наладится. Но он не рассмеялся. Тогда она плюхнулась на диван рядом с ним и принялась расковыривать дырку на джинсах, стараясь этим отвлечься от мыслей, что роились у нее в голове.
– Но почему, Мэгги? – униженно проговорил Шад. Он поднял на нее карие глаза, в которых стояли слезы. – Что со мной не так? Из-за чего меня так сложно любить и так легко бросить?
Так вот в чем все дело. Мэгги почувствовала, что ей до ужаса жаль и беднягу Шада, и себя саму. Весь этот разговор не только о том, что Мэгги не хочет быть девушкой Шада. То, что Шад настойчиво требует ее любви и внимания, как раз когда его мать решила вернуться в город и напомнить ему, какое место он всегда занимал в ее сердце, вовсе не совпадение. Мэгги хорошо разбиралась в подобного рода драмах. В системе приемных семей такие драмы не редкость.
– Шад! Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю! Я правда думаю, что ты замечательный. Ты веселый, и умный, и очень милый. И мне нравится проводить с тобой время. С тобой все отлично, просто тебе всего четырнадцать, а мне почти восемнадцать. И я чувствую себя твоей старшей сестрой, понимаешь?
– Через полгода мне будет пятнадцать! И я получу ученические права! Тогда я смогу возить тебя на свидания. И вообще куда захочешь. Знаешь, когда мне будет двадцать, а тебе двадцать четыре, разница в возрасте перестанет иметь значение. Или когда мне стукнет двадцать шесть, а тебе тридцать!
– Давай вернемся к этому вопросу, когда тебе будет двадцать один, а мне двадцать пять.
– Но, Мэгс, я уже сейчас все про себя знаю. Я люблю тебя. Я никогда не захочу быть ни с кем другим, – упрямо отвечал Шад.
– Но я-то ничего такого не чувствую, – мягко проговорила Мэгги. – Ну сам подумай, ведь, если бы я тебя любила прямо сейчас, это было бы ненормально! Понимаешь?
Шад злобно вскочил и оттолкнул ее протянутые к нему руки.
– Знаешь, Мэгс, что по-настоящему ненормально? Что ТЫ влюбилась в идиотского призрака!
Мэгги дернулась как от удара.
– Вот именно! Вчера, когда я был в школе, я слышал, как ты называла его по имени. Я ничего не понял, но потом, когда вернулся домой, дед рассказал мне, что в последнее время в школе поговаривают о каких-то странных происшествиях. Но он по этому поводу совсем не переживает. Он сказал, что это наверняка снова Джонни. И тут-то у меня все сложилось.