– Мне плевать.
В этот миг ему тоже было совершенно на это плевать.
13. Притворись[19]Нэт Кинг Коул – 1953
Следующие несколько недель промелькнули в тумане украденных поцелуев и тайных встреч. Мэгги наслаждалась каждым мгновением, которое они проводили вместе, она этим жила. Когда времени, которое им удавалось выкроить рано утром и по вечерам, не хватало, Джонни ходил с ней на уроки. Сидя на пустующем стуле или склонившись над ее партой, он незаметно для ни о чем не подозревавших учителей и других учеников излагал Мэгги свое мнение по самым разным вопросам. Порой Мэгги задумывалась о том, как часто он проделывал нечто подобное в прежние годы. Наверняка он мог бы теперь написать учебник по каждому школьному предмету – или по меньшей мере стать учителем.
Перед Мэгги теперь стояла непростая задача – вести себя так, словно никакого Джонни с ней рядом не было, хотя она вдумывалась в каждое его слово, в каждую мысль, в каждую фразу. От одного его присутствия она вся лучилась счастьем, и ей нередко приходилось извиняться за то, что она вдруг громко говорила что-нибудь, перебивая учителя, или хихикала со своим, как всем казалось, воображаемым другом. На уроках математики Джонни опускался на корточки у ее парты и подсказывал, как решать задачи по геометрии. На английском он помогал ей с чтением, а на химии – со сложными понятиями, объяснениями и инструкциями. Мэгги была в полном восторге оттого, что у нее появился собственный репетитор. Еще никогда в своей школьной жизни она не получала лучших отметок.
Казалось, Джонни любовался ею не меньше, чем она им. Время от времени он напрочь забывал, что перегораживает проход у ее парты, и тогда кто-то из школьников спотыкался об него и чуть не падал. Незадачливый одноклассник потерянно оглядывался по сторонам, не понимая, обо что же он умудрился споткнуться. Порой кто-то решал, что это Мэгги поставила ему подножку или толкнула, так что ее теперь частенько одаривали злобными взглядами, а сама она нередко бормотала неловкие извинения, хотя на самом деле извиняться ей было не за что.
Несколько соучеников по классу английского языка стали подшучивать над Мэгги после того, как она, забывшись, вслух ответила на комментарии Джонни в полной тишине, прямо среди урока. Все в классе должны были читать про себя «Джейн Эйр». Джонни читал Мэгги вслух, что в тысячу раз упрощало ее задачу. К тому же Джонни был вынужден встать у нее прямо за спиной, чтобы смотреть через ее плечо в книгу: только так они могли притвориться, что Мэгги все читает сама. Близость Джонни казалась Мэгги райским блаженством.
Вникнув в перипетии сюжета, Мэгги совершенно растворилась в голосе Джонни, в чувстве, которое зарождалось между Джейн и мистером Рочестером. Мэгги сравнивала себя с осиротевшей, оставшейся почти без ничего Джейн. Она пришла в ужас, когда Джейн обнаружила, что у мистера Рочестера есть жена, сумасшедшая женщина, которую прячут на чердаке имения, и совершенно отчаялась, когда Джейн решила бежать из Торнфилд-холла.
– Но ведь она любит его! Она не может уехать! – прошептала Мэгги.
Несколько человек обернулись к ней и, пожав плечами, снова взялись за чтение.
– Но он не может дать ей любовь, которой она заслуживает, – мягко ответил Джонни.
– Он с ума по ней сходит!
На этот раз в классе послышались тихие смешки, но Мэгги не обратила на них никакого внимания. Джонни прижал к ее губам палец, напоминая, что ей нужно быть осторожнее. Мэгги подняла глаза от страниц «Джейн Эйр», всмотрелась в лицо возлюбленного, и все ее мысли о книге рассеялись от тоски, которую она прочла в его взгляде.
– Да, он с ума по ней сходит, он одержим ею… и она его тоже любит. Но весь мир против них.
Мэгги чувствовала, что Джонни говорит теперь не о Джейн и мистере Рочестере. В глазах у нее встали слезы. Она поспешила сморгнуть их, не дать им пролиться, но несколько слезинок все же покатились вниз по щекам.
Джонни попытался поймать их, но слезинки скользили дальше, не даваясь ему. Казалось, вода проходит прямо сквозь его тонкие пальцы.
– Но почему же нельзя, чтобы все кончилось хорошо? – Голос Мэгги сорвался, она всхлипнула, и тут уже к ней обернулся весь класс. На нее смотрели так, словно она определенно лишилась рассудка.
– Мисс О’Бэннон? Вы в порядке? – На лице добродушной миссис Олсен читалась тревога.
Мэгги вдруг осознала, что расплакалась посреди урока. Не только расплакалась, но еще и наговорила всякого, и теперь все решат, что она говорила сама с собой. Она поспешила вытереть слезы, чтобы поскорее покончить с этим неловким происшествием.
– П-просто эт-то оч-чень грустная к-книжка, – мертвея от ужаса, всхлипнула Мэгги.
Джонни застыл без движения, словно микеланджеловский Давид.
– Вы совершенно правы, дорогая, – согласилась с ней миссис Олсен и подала Мэгги бумажный платок. – Класс, продолжайте читать. Хорошие книги часто доводят нас до слез.
Кто-то громко, делано кашлянул и при этом отчетливо произнес: «Ненормальная». В классе послышались сдавленные смешки. Дара Мэннинг, капитанша танцевальной команды, тоже делано кашлянула, прибавив: «Овца». Приглушенный смех и обзывательства слышались до конца урока. Мэгги лишь взяла Джонни за руку, надеясь, что он не начнет от злости швыряться предметами. Всякий раз, услышав очередную колкость, он словно каменел, но ничего не делал в ответ. Он так и читал ей до самого конца занятия, а когда оно завершилось, выскользнул в дверь, но на прощание сказал ей то же, что и всегда, – что он будет рядом.
Мэгги едва замечала, что в школе на нее смотрят косо и явно гадают, почему она себя так странно ведет. Ей было все равно. Даже того, что ее отношения с Шадом сильно испортились, не было достаточно, чтобы лопнул пузырь, в котором она плыла день за днем. После их ссоры Шад несколько дней с ней не разговаривал, но потом постепенно оттаял и вновь принялся, пусть и слегка назойливо, ее обхаживать. Правда, теперь он вел себя куда более подозрительно и по-собственнически, чем раньше.
После школы, когда Мэгги работала вместе с Шадом или Гасом, Джонни держался в стороне, давая ей возможность сосредоточиться на работе и на друзьях, но тогда она по нему страшно скучала. Она все чаще работала одна, чтобы провести время с Джонни. Шад жаловался, что она почти не бывает с ним, а когда бывает, все время мечтает о чем-то своем и совершенно его не слушает. Как-то вечером он не сдержался и прямо при Гасе обвинил ее в том, что она сбегает к своему парню.
– С кем же у вас роман, мисс Маргарет? – Гас выглядел удивленным. – Получается, я все пропустил? – добродушно поддразнил он.
Мэгги метнула на Шада испепеляющий взгляд. Он в ответ показал ей язык и с беззаботным видом сложил на груди руки.
– Никакого парня нет, Гас. Шад просто говорит глупости. – Мэгги старательно подчеркнула слово «глупости» и отвернулась от Шада. Ей здорово приелись его ужимки.
– А, вот как, Мэгги? А как же Джонни? Я-то думал, у вас роман. Или он тебе еще не признался? И не подарил тебе свой выпускной перстень? В пятидесятые все так делали, правда, дед?
Мэгги потрясенно ахнула и отшатнулась. Подбородок у Шада задрожал, словно он вдруг понял, что перешел черту. Гас переводил взгляд с него на нее и обратно, морща лоб, явно не понимая, что происходит.
– Что это такое с вами двумя? Вы уже несколько недель кряду покоя друг другу не даете, только и знаете, что грызетесь. И что за разговоры о Джонни, мисс Маргарет? Он, что ли, опять взялся за старое? Доставляет вам беспокойство?
Искренняя вера Гаса в то, что Джонни действительно существует, успокаивала Мэгги, но ничем не могла ей помочь. Мэгги ни за что не признается Гасу. Только не в этом. Он может ее уволить или, еще того хуже, расскажет Айрин. А кому нужен сумасшедший приемный ребенок? Она может… снова лишиться дома. Лишиться Джонни. От страха у нее встал в горле ком, губы плотно сжались. Если на протяжении долгих лет скрываешь эмоции, сложно отучиться от этого за несколько месяцев.
– Джонни не доставляет мне никаких хлопот, Гас. – Произнеся эти слова, Мэгги тяжело вздохнула и отвернулась. – А Шад просто дурит, шутит над вами и пытается меня разозлить. Правда, Шад? – И Мэгги не моргая уставилась на Шада, но он лишь молча отвернулся и зашагал прочь.
Взяв все нужное для уборки, Мэгги сердито потащилась в столовую. Она надеялась, что не встретит там Шада. Пусть лучше Гас велит ему дочиста вымыть пол в туалете для мальчиков, причем не тряпкой, а этим его гадким, отвратительным языком! Да что с ним такое?!
Мэгги набрала полное ведро мыльной воды и хотела было вытащить его из широкой раковины, когда у нее из-за спины вышел Джонни. Он подхватил ведро и легко опустил его на пол.
– Ты как раз вовремя! Мой герой! – Мэгги захлопала глазами и расплылась в счастливой улыбке.
Джонни чуть заметно улыбнулся в ответ, но глаза его смотрели невесело. Он покатил тяжелую тележку с ведром и шваброй в столовую. Мэгги пошла следом. Не говоря ни слова, он помог ей отодвинуть к стенам столы и стулья, взял у нее из рук швабру и принялся мерно водить ею взад-вперед по грязному плиточному полу. Мэгги много раз видела, как он одной только силой мысли мыл за нее пол, когда они, забывшись, слишком долго болтали, а работа так и оставалась несделанной. Сегодня он явно собирался мыть пол обычным способом. Ее это устраивало. Она чувствовала неловкость всякий раз, когда он делал все за нее.
Мэгги взяла еще одну швабру и принялась за дело. Долгое время они с Джонни молча оттирали перепачканный пол.
– Почему Шад так сильно расстроился? – в конце концов спросил Джонни.
– Шад – мелкий подлиза. – Мэгги его еще не простила. – Он утверждает, что мы друзья! Даже больше, чем просто друзья. Но он вечно меня достает.
– Он просто переживает за тебя.
– Ха! – воскликнула Мэгги и встала посреди столовой, опираясь на швабру и уткнув другую руку в бок. – Он гадкий ревнивец!