то он стоит прямо здесь, за дверью, с пультом управления в руках и гогочет. И вместе с ним гогочут эти его дебильные дружки.
– Мэгги… Мэгги… Мэгги… – Имя повторялось снова и снова, словно заело старую, сильно расцарапанную пластинку.
Дара замерла. В зале на миг повисло громовое, оглушительное молчание, а потом радио снова включилось, радиостанции начали выплевывать обрывки песен, и те слились в нестройный гул.
– Змея с холодным сердцем… ревнивая… девушка… врунья… не будь жестокой… Мэгги… оставь… Мэгги… в покое… оставь… Мэгги… в покое.
Дара, всхлипывая, закрыла уши руками. Музыка стихла и вдруг резко выключилась.
Дверь распахнулась, в зал вошел Дерек, щелкнул выключателем и зажег свет.
Дара скрючилась на полу посреди зала словно улитка, задрав кверху зад и накрыв руками голову.
– Дара? Ты что тут делаешь, детка? Танцуешь в темноте, а? М-м. – Дерек одобрительно хмыкнул. – Дереку нравится.
Дара с воплем вскочила и кинулась на Дерека словно разъяренная кошка.
– Совсем не смешно, Дерек! Ты меня до смерти напугал! – Дара в ярости замахнулась на него, и Дерек отшатнулся, пытаясь увернуться от своей обезумевшей подружки.
– Что за черт, Дара? Я ничего не делал! О чем ты вообще? Перестань! Ой!
– Ты отлично знаешь, о чем я! Ты запер дверь, выключил свет в зале, включил радио и… Почему тебя вообще волнует Мэгги О’Бэннон? Ты что, мне изменяешь? – От ярости голос Дары звучал словно вой гиены. Она снова накинулась на Дерека, принялась пинаться и размахивать руками.
Дерек отпрыгнул в сторону, а потом ухватил ее за руки и повалил на пол. Сев на нее верхом, словно на укрощенную лошадь, он завел ей руки за голову.
– Дара! Прекрати! Я не понимаю, что ты несешь. Ты сказала, чтобы я подождал тебя после школы. Я просто пришел сюда и открыл дверь. Хватит истерить! Я ничего не сделал! – Дерек запыхался, едва переводил дыхание и страшно злился.
– То есть ты не держал дверь, чтобы я не могла отсюда выйти? И не выключал свет? И не включал по радио какое-то идиотское послание насчет… насчет… Мэгги-Телеги? – Дара тоже едва переводила дыхание. И успокаиваться явно не собиралась. Она была уверена, что все произошедшее – проделки Дерека.
– Мэгги-Телега? – Дерек недоверчиво вскинул брови. – Как по мне, на телегу она совсем не похожа.
Дара выгнулась и взвизгнула, пытаясь высвободить руки.
– Господи, Дара! Да успокойся ты! Я ничего не делал, клянусь!
Дара закатила глаза и со злобной иронией выговорила:
– Да и хрен с тобой.
Дерек выпустил Дарины руки и сел рядом с ней на корточки. Дара со злобным шипением поднялась и собрала свои вещи, разлетевшиеся по залу, когда ее словно сбило с ног воплями радио.
– В этой школе творится какая-то полная хрень, – пробормотал Дерек и тоже поднялся на ноги. Он выключил музыкальный центр, нервно огляделся, щелкнул выключателем у двери и вслед за Дарой вышел из зала.
15. Освобожденная мелодия[21]Лес Бакстер – 1955
Джоди сдержала слово: макияж у Мэгги получился идеальным. После матча Мэгги поспешила в раздевалку, чтобы приготовиться к вечеринке. Она смыла темную губную помаду, которую перед выступлением накладывали все девушки из танцевальной команды, и нанесла свою, бледно-розовую. Глаза были ярко накрашены, но все же Мэгги не выглядела так, словно собралась в клуб на всю ночь. Она распустила волосы, собранные в обязательный на выступлениях тугой пучок, и расчесала их, так что они прямой блестящей волной закрыли ей спину. Сняв танцевальный костюм и джазовки, она осторожно надела голубое платье Айрин, медленно застегнула молнию. Каблуки у туфель, которые достались ей от тетушки вместе с платьем, были высокими, но сами туфли застегивались на лодыжке плотным ремешком, и Мэгги решила, что наверняка сможет ходить в них не спотыкаясь и никто не подумает, что она в этом деле не слишком опытна. Может, она сможет даже танцевать в них. В темном углу. Одна.
Мэгги со вздохом отогнала всякую жалость к себе. Ей будет приятно думать, что она прекрасно выглядит, потому что на ней чудесное платье тетушки Айрин. Все прочие мысли она отправила под запрет до самого конца вечера. Сияющие серьги прекрасно дополняли наряд, и Мэгги, вычистив зубы и чуть побрызгавшись духами, отошла подальше от высокого, в рост, зеркала и покружилась. Она едва себя узнала. Интересно, придет ли сегодня Джонни? Будет ли он наблюдать за танцами из безопасного места? Она понимала, что ее наверняка ждет горькое разочарование, но все равно отчаянно надеялась его повидать.
Мэгги заняла свое место за столиком с билетами. Школьники парами проходили мимо нее в столовую, где не осталось ни стульев, ни столов: столы вынесли, а стулья расставили вдоль стен. Просторное помещение украшали серебристые воздушные шарики, темно-красные и черные бумажные розы. С потолка на разной высоте свисали сверкающие белые снежинки, создававшие атмосферу зимней сказки. Мэгги признала, что Дара и другие танцовщицы из команды здорово потрудились над оформлением вечеринки. Но она никак не могла отделаться от мысли, сколько времени они с Гасом и Шадом потратят утром в понедельник на то, чтобы навести порядок в столовой.
Дара не сумела скрыть своего изумления, когда заметила Мэгги: та стояла у своего столика при входе и продавала билеты, время от времени перекидываясь парой слов с девушками из танцевальной команды и их ухажерами. Мэгги попыталась не улыбнуться при виде Дары: выражение лица у той было просто восхитительное. Разве не сказал какой-то мудрец: «Красота – лучшая месть»? И он был прав.
Но даже сладкая месть со временем начинает горчить. Час спустя, когда все участники вечеринки уже давно собрались, Мэгги по-прежнему стояла одна за своим столиком и смотрела, как парочки кружат по столовой, смеются и крепко обнимают друг друга. Мэгги отчаянно хотелось танцевать, но сегодня ей это вряд ли грозило. У всех собравшихся уже была пара. Удовольствие, которое она получала от своего наряда, постепенно рассеялось, и теперь ее чудесное платье и туфли на шпильках казались ей глупым маскарадом. Сдавшись на волю тоски, которую ей до этого удавалось держать в узде, Мэгги ушла со своего никому больше не нужного поста. Билеты и деньги давно уже заперли в надежном месте, так что ей необязательно стоять здесь до конца вечера. Мэгги двинулась по длинному коридору к раздевалке для девочек, где оставила свои вещи.
– Почему ты не танцуешь? – послышался в темноте голос Джонни.
Мэгги про себя обругала свою податливую душу за то, что та мгновенно рванулась ему навстречу.
В следующий миг он уже шел рядом с ней, приноравливая свой быстрый, широкий шаг к ее шагам. Мэгги боролась с противоречивыми желаниями – то ли ударить его, то ли броситься ему на шею. В конце концов она решила молчать. Каблуки ее туфель цокали по линолеуму. Шаги Джонни, как и всегда, были бесшумными. Она решила притвориться, что не видит его. Нужно просто идти, как будто его и нет. Но она понимала, что у нее это ни за что не получится. У нее буквально побежали мурашки оттого, что он был сейчас рядом с ней. И все же она страшно злилась, что он играл с ней в игры, что много дней подряд не появлялся, а она ничем не могла ему на это ответить.
– Мэгги…
Его голос сразу сломал всю возведенную ею защиту, развеял весь гнев, и Мэгги со вздохом сдалась – по крайней мере, на этот раз. Она была слишком рада его видеть.
– Я не танцую, потому что глупо танцевать в одиночестве. – Мэгги повернулась к нему.
Джонни взглянул ей прямо в лицо.
– Ты прекрасна, – проговорил он, и Мэгги почувствовала, как от его признания у нее зарделись щеки и тепло разлилось по лицу, шее, груди, мягкой волной заплескалось в животе. Она с трудом вспомнила о том, что ей нужно дышать.
– Хочешь потанцевать? – И Джонни протянул ей руку. Но Мэгги ее не приняла, хотя это далось ей с большим трудом.
– Прямо здесь? – тихо возразила она и огляделась. Из столовой, до которой было рукой подать, доносились обрывки музыки. Кто угодно мог в любой миг выйти сюда, в коридор, и увидеть, как она вальсирует со своим невидимым партнером. Тогда ей точно несдобровать. В худшем случае ее признают сумасшедшей психопаткой, в лучшем – станут жалеть. Ни того ни другого ей не нужно.
Джонни чуть помолчал, а потом притянул ее к себе и обхватил руками.
– Обними меня.
Мэгги тоже помедлила, но от него пахло солнцем, юностью, и она не смогла устоять. Она сдалась ему без всякого боя. Она опустила руки ему на плечи и встала вплотную к нему, не отводя глаз от носков своих туфель.
– Держись крепко. Я этого никогда не делал.
Мэгги недоуменно вскинула голову и испуганно вскрикнула. Джонни крепко обхватил ее руками словно стальным кольцом, и в следующий же миг она безо всякого предупреждения метнулась куда-то вверх, будто оказалась в воронке торнадо, когда весь мир кружится вокруг, а человек лишь беспомощно подчиняется посторонней силе. Волосы захлестали Мэгги по лицу. Она уткнулась в грудь Джонни, изо всех сил уцепилась за его плечи.
Коридоры, двери, потолки и полы слились в череду красочных пятен и серых пустот, лишенных формы и контура. Через пару мгновений торнадо, подхвативший их, рассеялся без следа, и они мягко опустились на пол посреди коридора, прямо у входа в танцевальный зал. Мэгги медленно раскрыла глаза. Ноги у нее дрожали. Джонни, по-прежнему сжимавший ее в объятиях, пригладил рукой ее разметавшиеся волосы, и они снова тяжелой волной накрыли ей спину.
– Вышло… увлекательно. – В голосе Джонни слышался смех, на лице читался восторг.
– Что это было? – запинаясь, выговорила Мэгги и снова закрыла глаза, стараясь восстановить равновесие и не упасть.
– Это был я. Я решил немного тебя прокатить. Получилось чуть медленнее, чем обычно. Но обычно я передвигаюсь один.
Он рассмеялся. Мэгги изумленно покачала головой. Она по-прежнему стояла, прижимаясь к нему всем телом, и его смех отдавался в ней, словно заряд электричества.