— Твоя мама пыталась тебя найти на работе, секретарь переключила на меня. Мы с ней минут десять поговорили, так что я в курсе того, что произошло.
Неожиданно ухмыляюсь, скрещивая на груди руки:
— И зачем тогда все это?
— На самом деле, я не собирался тебя возвращать к жизни. Я не психолог, и это не мой профиль.
— А что тогда?
— Мне нужна твоя помощь, — он разводит руки в сторону и улыбается. Снимает очки, аккуратно определяя их на стол. — Разговор серьезный, и я тебя прошу отнестись к нему соответственно. Никто не должен узнать, потому что… Ты сама сейчас поймешь.
Я пытаюсь угадать, к чему он клонит, заранее хмуря брови. Мне не нравится вступление, с которым Николай Алексеевич выступает сейчас.
— Совершенно не понимаю, чем могу быть Вам полезной, но готова выслушать.
— Речь пойдет об Илье.
Собираю остатки силы воли, чтобы держать лицо нейтрально-скучающим. Никто не должен догадаться о причине нашей с ним размолвки и моего ухода.
— Ты из-за него уволилась?
— Нет, — мотаю головой слишком активно, — я просто поняла, что от меня никакой пользы компании, а мне достаточно тяжело в таком ритме жизни. Да и обстоятельства сложились, что семье я нужнее.
— Поэтому ты на три дня пропала, не отвечая на их звонки?
В глазах искрится веселье, совершенное неуместное, но я фыркаю в ответ на его слова, снова качая головой.
— Что Вы от меня хотите, Николай Алексеевич? Давайте ближе к делу.
— Ты не замечала в последнее время странности в поведении Ильи?
О, мне есть, что сказать на эту тему. Только не Федорову.
— Мы с ним не так тесно общаемся.
— У меня есть подозрения… Как бы это мягче выразиться… Что политика Ильи может привести наше дело к провалу. Сейчас очень сложная ситуация с «Палладиумом», мы принимаем меры, но продажи там практически встали. Три квартиры за две недели — таких результатов в наших комплексах не было ни разу.
— Честно говоря, никак не пойму, причем тут Илья?
— Нам предложили выгодное решение. Слияние с «УютСтроем», а их генеральный, Денисов, между прочим, сидит в комиссии по подготовке проекта генплана города. И решает, кому какие участки попадут. Свечки в жопе, я извиняюсь, как у нас, на месте бывших стоянок или в тесном пространстве между двух домов, или гектары земли, как «Волшебный лес» или «Осиново Вилладж». А это совершенно разные уровни продаж и тогда никакой брат жены мэра не повлияет на наши продажи, даже лезть не будет.
— Поддубный против?
— Против. Он всячески мешает этому решению, хотя разговоры идут уже очень давно. И в ближайшее время было бы хорошо дать им положительный ответ, пока продажи по остальным объектам совсем не встали. Мы никак не можем получить ЗОС на «Эталон», и таких мелких проблем — куча, одна из другой.
— Почему он этого не хочет?
— Потому что мальчишке нравится быть главным, — резко отвечает Федоров, отворачиваясь. — Из-за этого он уже ругался с Кириллом…
— Когда? — во рту становится пресно и сухо, я впиваюсь ногтями в ладони, стараясь не подавать вида.
— Незадолго до смерти… Кирилл хотел уговорить его, но Поддубный упертый малый. Если надо — будет скандалить до последнего, как с отцом.
— А что с отцом? — кажется, мы подбираемся к запретной теме. Я знаю, что собственная мать обвиняет Илью в смерти мужа, но никогда не интересовалась, почему именно. Все, что рассказывал Кирилл на эту тему, — что Илья еще ребенок и не ведал, что творил. Возможно, просто, он убийца, для которого довести человека до смертельной опасности и оставить в таком состоянии ничего не стоит.
— Не хочу стать распространителем сплетен, но эта история давно не тайна. Они поругались, Илья побежал на выход, Сергей — следом, но оступился и скатился с лестницы. Все кончилось печально.
— Он не мог его… толкнуть?
Мы смотрим друг другу в глаза внимательно, читая там ответы. «Мог бы», — не произносит он, и я вздрагиваю, отворачиваясь.
— Мать Ильи нашла мужа, в доме была открыта дверь, свидетелей нет… Поддубного— младшего таскали в полицию, но дело признали несчастным случаем и закрыли. А сейчас я очень боюсь, что из-за его упрямства, сотни людей останутся без работы, а наша репутация полетит к чертям.
— От меня Вы что хотите?
— Когда ты вступишь в права по наследству, поддержи мою сторону. Поверь, это будет лучшим решением для всех, и Илья это поймет, пусть не сразу. Он слишком молод, и мы с тобой не можем позволить ему совершить такую ошибку.
— Хорошо, — медленно отвечаю, прокручивая все еще раз в голове. — Если Илья против, тогда я — за.
Глава 31. Илья
Единственное, о чем я сейчас мечтаю — это взять и придушить Влади.
Со всеми ее истериками, слезами, проблемами. За то, что влезла в мою жизнь, устроила там пиздец, а потом исчезла, не забыв при этом обвинить во всех смертных грехах.
Блядь, она сама просила разобраться во всем! А стоило неприглядной правде всплыть, как тут же стало ничего не надо.
Я оказался плохим.
Убийцей.
В ушах до сих пор звенят брошенные ею слова, которые ударяют хлестко, как пощечина. Сказанные именно так, чтобы больнее задеть.
Если к тому, что мать считает меня убийцей, я давно привык, то с Сашкой ситуация совсем другая.
Мне должно быть похуй до ее мнения, но как выясняется, это не так. Я пытаюсь понять, в какой момент Влади решила, что я причастен к смерти ее мужа, и сколько по времени хранила в себе эту тайну. Выходит — с того самого дня, как не стало Кирилла, и все это время, все это чертово время, я то ненавидел ее, то хотел.
А она просто пыталась использовать меня в своих целях.
На третий день я запрещаю себе думать о ней. Все, баста, заебала. Пусть кто-то другой трахается с ее проблемами, у меня полно своих.
Работа отвлекает, заставляя на время отпустить ситуацию. В начале недели приходят херовые новости: уголовное дело раскручивают по-максимуму, и первым под эту машину попадает Олег. Во вторник его закрывают в СИЗО, и даже наш хваленый адвокат не в силах помочь ему выбраться.
— Илья Сергеевич, на них кто-то давит, все не так просто, — оправдывается он, разводя пухлыми руками в сторону, — мы делаем все возможное, чтобы вытащить его оттуда.
— Почему он-то, я только не пойму? — даже времени нет, чтобы вникнуть в суть происходящего, настолько внезапно все происходит.
— Ответственность на субподрядчике по договору, приказ на инженерно-технических работников составлен с ошибками. По сути, за производство работ и соблюдение мер по технике безопасности должен отвечать инженер, но в нашей ситуации посчитали виноватым директора субподрядной организации, то есть Ваш друг…
— Короче, делай что хочешь, но чтобы к концу недели его выпустили.
— Илья Сергеевич…
Но дальше говорить я не намерен. Жду, когда Олегу передадут мобильник, чтобы созвониться с ним, — слишком внезапно его задержали. Сука, как в девяностые, что за беспредел?
Из кабинета выхожу минут через десять после адвоката, прикидывая, что сейчас нужно сделать в первую очередь. Ситуация настолько подставная и дебильная, что от этого не сразу соображаешь, как действовать.
Но я разберусь.
— Илья, у тебя есть пару минут?
Мне на встречу идет Федоров. Лицо серьезное, хмурое, поправляет очки, которые носит довольно редко. Ну что ж, пойдем, поговорим.
Заходим к нему в кабинет. Узкий, длинный, с большим окном, за которым идет дождь. Вторую серую неделю, изводя мелкой моросью.
— Что там с Суворовым?
Новости в нашей компании распространяются быстро, впрочем, мы и не планировали скрывать арест от остальных.
Вкратце пересказываю ему то, что знаю сам.
— Стройка?
— Встала пока, решаем вопрос. Опережение сроков на два месяца, есть запас.
— Плохо, — Федоров снимает очки, пожевывая дужку. Лоб испещрен горизонтальными морщинами, и выглядит он уставшим, как и все мы. Последние месяцы со смерти Кирилла даются тяжело. — Нужно что-то делать.
— Я и делаю, — не скрывая раздражения, отвечаю ему, но Федоров словно не слышит.
— Скворцов просто так не отделается от нас, ты видишь как они за дело взялись?
— И? У них на нас нет ничего, максимум, уголовное дело на субподрядчика и отзыв лицензии. Перекинем с другого объекта, этих же людей возьмем.
— Илья, давай подойдем к вопросу по-взрослому. Ты еще молод, горяч, не думаешь так далеко наперед…
От этих слов кровь ударяет в голову, выстреливая, как пробка от шампанского. Убийца, сопляк, кто еще?
— Мой возраст не мешает управлять. Если ты не заметил, то уровень продаж в жилых комплексах, которые я курирую, только растет.
— Илья, я не хотел тебя обидеть. Видишь, ты сразу начинаешь горячиться.
— Хорошо, ладно. Я молокосос, ничего не понимаю. Какое решение видишь ты?
— «УютСтрой», — едва он выговаривает название этой фирмы, я тут же начинаю смеяться.
Блядь, ну теперь понятно, к чему он клонит все это время. Заводит в угол, заставляя принимать его решение.
— Ты ведь сам понимаешь, что это не слияние будет, они поглотят нас с потрохами?
— Какие потроха, о чем ты? У «УютСтоя» гектары земельных участков, мы поможем поднять им уровень продаж, доведя до нашего. Ты отличный специалист и сможешь наладить работу РОПов, колл-центра и маркетинга, и наши с тобой доходы вырастут. Подумай о людях, которые сейчас рискуют остаться без работы.
— Если тебе нужно мое мнение, то я против. Мы сами справимся, и похер мне на все крупные компании, которые в городе есть. Выплывем без них.
— Илья! Твой отец бы согласился.
— Нет, — качаю я головой, глядя ему прямо в глаза. — Он никогда бы не пошел на это, пока есть возможность самостоятельно зарабатывать и ни от кого не зависеть. Ни он, ни Кирилл.
Николай Алексеевич смотрит на меня, поджимая губы, и я вижу, как за маской добродушного дяди мелькают акульи зубы. Я ступаю на его, запретную территорию, показывая свои права.