Раздался громкий щелчок, и Али вскрикнул и упал, схватившись за левое колено.
– Али! – Нари обернулась и потянулась к нему.
– Если ты вздумаешь его лечить, я сломаю ему шею, – бесстрастная угроза повисла в воздухе, и Нари испуганно опустила руку. – Прости меня, – сказала Манижа, как будто искренне. – Я хотела, чтобы наша первая встреча прошла совсем не так, но я не позволю тебе встать у меня на пути. Слишком долго я это планировала, – она снова посмотрела на Али. – Не заставляй меня пытать его у тебя на глазах. Кольцо. Живо.
– У Али его нет!
Нари сунула руку в карман, нащупала там два кольца, но вытащила только одно. Она положила кулак на парапет и подцепила кольцо пальцем, болтая им прямо над озером.
– И если ты не хочешь провести следующее столетие в поисках этой вещицы, оставь его в покое.
Манижа отстранилась, изучая Нари.
– Ты не сделаешь этого.
Нари вскинула бровь.
– Ты меня не знаешь.
– Нет, знаю, – голос Манижи звучал умоляюще. – Нари, ты моя дочь… неужели ты думаешь, что я не расспрашивала о тебе каждого встречного дэвабадца? Сам Дара не может перестать говорить о тебе. Ты храбрая, ты умная… На редкость преданная. Опасная вещь в нашем мире, – добавила она осторожно, – показывать свои чувства. Гасан своими жестокими методами накрепко вбил мне в голову эту простую истину.
Нари не знала, что сказать. Упоминание о Даре подействовало как соль на рану. Но она чувствовала, что мать читает ее, оценивая каждый ее вздох. Али все еще стискивал колено, тяжело дыша от боли.
Мать подошла ближе.
– Гасан сделал это и с тобой, не так ли? Только так он может контролировать таких женщин, как мы с тобой. Я знаю тебя, Нари. Я знаю, каково это – иметь амбиции, быть лучшей среди лучших, но глушить в себе эти амбиции. Потому что мужчины, которые ничего из себя не представляют, запугивали и угрожали тебе в городе, где ты чувствуешь себя чужой. Я слышала о невероятных успехах, которых ты добилась всего за несколько лет. Если ты научишься всему, чему я могу научить тебя, ты станешь богиней. Тебе больше никогда не придется прятать взгляд.
Они посмотрели друг на друга, и Нари не могла отрицать, что ее сердце переполняет грусть. Она вспомнила, сколько раз кланялась Гасану, когда тот сидел на троне ее предков. Как Мунтадир отверг ее мечты о больнице, снисходительный тон Каве в храме.
Дымчатые путы, которыми Дара посмел связать ее. Магия, которая в ответ разбушевалась в ее крови.
Нари глубоко вздохнула. Это мой дом.
– Почему бы нам не пойти на компромисс? – предложила она. – Ты хочешь, чтобы Нахиды снова стали главными? Ладно. Я Нахида. Я возьму печать Сулеймана. Мне будет проще договориться о мировой, чем женщине, которая покинула свое племя и вернулась только для того, чтобы учинить геноцид другого.
Манижа насторожилась.
– Нет, – ответила она. – Тебе нельзя.
– Почему бы и нет? – спросила Нари. – Речь идет о том, что лучше для Дэвов, не так ли?
– Ты не поняла меня, дочь моя, – ответила Манижа, и Нари мысленно выругалась, потому что, как она ни раскручивала ее, ничто в лице этой женщины не выдавало ее мыслей. – Ты не можешь взять печать сама, потому что ты не чистокровная Дэва. Ты шафитка, Нари. В тебе течет человеческая кровь.
Нари молча уставилась на нее. Только после этих слов, сказанных со всей серьезностью, Нари окончательно поняла, что женщина, стоящая перед ней, действительно ее мать. Эта тайна была известна только Гасану – правда, по его словам, печать Сулеймана в любом случае сделала бы тайное явным.
– Как это, шафитка? – удивился Али, все еще сидя на земле.
Нари не ответила – не знала, что отвечать.
– Все в порядке, – мягко заверила ее Манижа, когда она подошла ближе. – О таком никому и не нужно знать. Суть в том, что ты не можешь взять печать. Магия убьет тебя. Ты просто недостаточно сильна.
Нари отпрянула.
– Я вполне сильна, чтобы использовать магию Нахид.
– Но достаточно ли, чтобы владеть печатью Сулеймана? – не сдавалась Манижа. – Быть владелицей артефакта, изменившего наш мир? – она покачала головой. – Это разорвет тебя на части, дочь моя.
Нари замолчала. Она лжет. Точно лжет. Но как ни крути, Манижа зародила в ее душе зерно сомнения.
– Нари, – позвал Али. – Нари, посмотри на меня. – Она так и сделала, не в силах стряхнуть оцепенение. Это было уже слишком. – Она лжет. В самом Сулеймане текла человеческая кровь.
– Сулейман был пророком, – вмешалась Манижа, убедительно и бессердечно повторяя слова самой Нари. – И никто не просил тебя вмешиваться в дела Нахид, джинн. Я провела больше времени, чем ты живешь, вычитывая всю литературу, где когда-либо упоминалось кольцо с печатью. И все они сходятся в этом вопросе.
– Как удобно для тебя, – парировал он. Он умоляюще посмотрел на Нари. – Не слушай ее. Возьми… ах! – он вскрикнул от боли и отдернул руки от сломанного колена.
Манижа снова щелкнула пальцами, и рука Али дернулась к ханджару на поясе.
– Что… что ты со мной делаешь? – воскликнул он, когда его пальцы стали ломаться на рукоятке.
Под изодранными рукавами напряглись мышцы запястий. Дрожащими, судорожными движениями руки Али высвободил ханджар.
Боже… и все это вытворяла Манижа? Даже не прикоснувшись к Али? Инстинктивно Нари попыталась воспользоваться магией дворца.
Ни один камень не успел даже задрожать, прежде чем связь с дворцом резко оборвалась. Она ощутила эту потерю как физический удар. Ее знобило.
– Не надо, дитя, – предупредила Манижа. – У меня гораздо больше опыта, чем у тебя, – она сложила руки домиком. – Я не хочу этого делать. Но если ты сейчас же не отдашь кольцо, я убью его.
Ханджар уперся в горло Али. Он задергался, под челюстью выступила струйка крови. Его глаза блестели от боли, по лицу струился пот.
Нари застыла в ужасе. Она чувствовала, как магия Манижи обволакивает ее, щекочет нервные окончания ее пальцев. Нари не была способна ни на что подобное – и она не знала, как бороться с кем-то, способным на что-то подобное.
Но она прекрасно знала, что не может отдать ей печать Сулеймана.
Манижа снова заговорила:
– Они уже проиграли. Мы победили – ты победила. Нари, отдай кольцо. Никто никогда не узнает, что ты шафитка. Займи свое законное место как моя дочь. Твой брат будет рядом с тобой. Приветствуйте новое поколение Дэвов в качестве новых законных правителей Дэвабада. Рядом с мужчиной, который любит тебя.
Нари лихорадочно соображала. Она не знала, кому верить. Но если Манижа права, если Нари умрет от того, что воспользуется печатью… Али тоже долго не протянет. И тогда некому будет остановить женщину, которая только что убила тысячи людей, чтобы получить контроль над самым мощным артефактом в их мире.
Нари не могла так рисковать. Она также знала, что и сама была кое на что способна, когда дело касалось общения с людьми – даром что шафитка. А Манижа как раз ясно дала понять, в чем, по ее мнению, заключается главная слабость дочери.
С этим Нари справится. Она судорожно вздохнула.
– Ты обещаешь, что оставишь принца в живых? – прошептала она, держа кольцо дрожащими пальцами. – И никто никогда не узнает, что я шафитка?
– Клянусь честью нашей семьи. Клянусь.
Нари закусила губу.
– Даже Дара?
Лицо Манижи слегка смягчилось, она смотрела на дочь с грустью и облегчением.
– Я сделаю все, что в моих силах, дитя. У меня нет желания причинять тебе боль. Никому из вас, – растроганно добавила она с самым искренним видом. – Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем видеть вас вместе.
Нари пропустила эти слова мимо ушей. Этого никогда не случится.
– Тогда забирай, – сказала она, бросая кольцо к ногам матери.
Манижа сдержала слово. Как только кольцо упало на землю, ханджар отпал от горла Али. Тот принялся жадно хватать ртом воздух. Нари подскочила к нему.
– Зачем ты это сделала? – прохрипел он.
– Потому что она собиралась убить тебя, – Манижа наклонилась за кольцом, а Нари быстро шагнула к Али, словно собираясь обнять, и, воспользовавшись моментом, засунула оружие обратно ему за пояс. – Ты уверен, что проклятие с озера снято? – прошептала она ему на ухо.
Али напрягся в ее руках.
– Я… да…
Она поставила его на ноги, продолжая держать за руку.
– Тогда прости меня, друг мой.
Манижа выпрямилась, держа кольцо в руке. Она нахмурилась, изучая изумруд.
– Это кольцо с печатью?
– Конечно, – легко ответила Нари, вынимая из кармана второе кольцо – кольцо Сулеймана. – Разве же можно лгать родной матери?
Она надела кольцо на палец Али.
Он попытался вырваться, но Нари оказалась быстрее. Сердце ее дрогнуло от сожаления, и в тот момент, когда Манижа подняла глаза, она почувствовала, как древнее украшение исчезает под ее пальцами.
Мать смотрела на дочь, потрясенная таким предательством. Ах, так у Манижи все-таки были чувства. Но Нари не стала ждать ответа. Она схватила Али за руку и спрыгнула со стены.
Она услышала, как Манижа выкрикнула ее имя, но было слишком поздно. Они летели вниз, и холодный ночной воздух обжигал ей лицо. Темная вода казалась намного дальше, чем помнилось. Нари попыталась собраться с мыслями, слишком хорошо понимая, что впереди ждет боль и сломанные, пусть и ненадолго, кости.
И действительно, она с разлету ударилась о ледяную воду, и ей показалось, словно тысяча острых ножей разом вонзились в нее. Погрузившись под воду, она замахала руками, отбиваясь от хватки Али.
Она вздрогнула от боли, от шока, когда воспоминание, подброшенное Манижей, на мгновение вернулось. Запах горящего папируса, крики ребенка.
Пара теплых карих глаз, а потом – мутная вода сомкнулась у нее над головой.
Нари так и не вынырнула на поверхность. Темнота закружилась вокруг нее, обволакивая запахом ила и сковывая судорогой.
Послышался тихий шелест магии, и все погрузилось во тьму.