– А если представить это действительно совместным проектом? – подала голос на этот раз Зейнаб, сперва робко, но постепенно набираясь уверенности. – В рамках налаживания связей с Дэвами, аба. Это такой широкий символический жест, особенно в преддверии празднования нового поколения. – Она улыбнулась отцу. – Возможно, мы даже уложимся к началу Навасатема? Ты бы лично провел церемонию открытия, представив больницу как главное достижение своего царствования.
Гасан склонил голову, но смягчился, видя теплую улыбку дочери.
– Какая наглая попытка сыграть на моем тщеславии, Зейнаб.
– Просто я слишком хорошо тебя знаю, – сказала она шутливо. – Ради перемирия наших племен ты сочетал браком Мунтадира и Нари, не так ли? Было бы здорово, если бы Мунтадир сопровождал Нари, когда она отправится в храм за благословением жрецов.
Нари пришлось сдержаться, чтобы не выдать своей реакции на это предложение. Она была благодарна Зейнаб за поддержку, но ее народ очень трепетно относился к своим традициям.
– Только Дэвам разрешен вход в храм. Это правило неизменно уже много столетий.
Хацет пристально посмотрела на нее.
– Если ты готова расплачиваться за свою больницу деньгами джиннов, бану Нахида, то будь готова и пустить одного из нас на порог вашего храма. – Она положила руку на плечо сыну. – Только ты должна пойти с Ализейдом. Это ведь он хочет быть твоим партнером.
– Она должна пойти с Мунтадиром, – возразила Зейнаб на удивление твердо. – Он ее супруг, и у него за плечами нет такой… конфликтной… истории с Дэвами. – Она подцепила с подноса молочно-розовую конфету и аккуратно откусила. – Разве не замечательно, если их будут видеть, занятых одним делом, аба? Думаю, это поможет пресечь все нежелательные разговоры, которые множат разногласия между племенами.
От Нари не укрылась ни приторная улыбка Зейнаб, обращенная к своей матери… ни ответный кивок Хацет, не столько в знак согласия, сколько в качестве безмолвного одобрения дочерней тактики.
Мунтадир взбешенно переводил взгляд между тремя женщинами.
– Я? Да я вообще против этой затеи! Почему я должен в чем-то убеждать каких-то жрецов?
– Убеждать буду я, – осадила его Нари. Она не позволит Мунтадиру все испортить. – Может, тебе даже понравится, – добавила она следом, смягчаясь. – Джамшид проведет тебе экскурсию по храму.
Ее супруг продолжал сверлить ее взглядом, но промолчал.
Гасан продолжал изучать Нари. Он смотрел на нее так же, как в тот день, когда она впервые появилась в Дэвабаде, и тогда, когда она пришла обсуждать условия бракосочетания. Взглядом игрока, готового сделать крупную ставку, если вероятность выигрыша будет тщательно просчитана.
Впервые распознав в нем эту черту, Нари вздохнула свободнее – она всегда предпочитала общаться с прагматиками. Но сейчас от одного этого взгляда она покрывалась гусиной кожей, потому что успела узнать, на что способен Гасан, когда его ставки не окупались.
– Да, – сказал он наконец, и ее сердце на мгновение перестало биться. – Можете приступать. Действуйте с крайней осторожностью. Каждый шаг и каждую загвоздку на пути обсуждать лично со мной, – он пригрозил Али пальцем. – А тебе в особенности нужно следить за собой. Знаю я, как близко к сердцу ты принимаешь эти вопросы. Твоя задача – строить больницу, а не лезть на минбар и читать народу проповеди о равенстве и братстве, понял меня?
Али сверкнул глазами, и Нари успела заметить, как Зейнаб «украдкой» пнула его коленкой, когда сосредоточенно потянулась за столовым ножом.
– Да, аба, – хрипло отозвался Али. – Я все понял.
– Хорошо. Тогда можешь передать своим жрецам, что свое добро я дал, бану Нахида. И возьми с собой Мунтадира. Только чтобы ни у кого не осталось сомнений, что это твоя идея, а не наша. Не хочу, чтобы Дэвы начали распускать слухи, будто мы их во что-то втянули.
Она кивнула.
– Поняла.
Король обвел всех взглядом.
– Я доволен, – сообщил он, поднимаясь на ноги. – Дэвабад должен видеть, что мы трудимся за общее дело, дружно и сообща. – Он помедлил, а потом щелкнул пальцами под носом у Али. – Пойдем, Ализейд. Раз уж ты так кичишься своими экономическими талантами, поможешь мне в одном деле. Мне предстоит встреча с одним скользким губернатором из Агниванши, и я не откажусь от твоей помощи.
Али сначала помялся, но потом мать толкнула его в бок, и он нехотя встал. Нари последовала было его примеру, когда Мунтадир невесомо положил руку ей на запястье.
– Сядь, – прошипел он еле слышно.
Зейнаб бросила на них беглый взгляд и поспешно встала. Нари ее прекрасно понимала. Красивое лицо Мунтадира перекосило от бешенства, на виске забилась венка.
– Приятно провести время в храме, ахи, – поддела принцесса.
– Кстати, об этом, – сказала Хацет и притянула Зейнаб к себе. – Прогуляемся, дочь моя.
Когда за ними закрылась дверь, ведущая на лестницу, Мунтадир и Нари остались одни. Было слышно только ветер и чаек.
Мунтадир развернулся к ней, и солнечный свет упал на его лицо, оттеняя темные круги под глазами. Складывалось впечатление, что он не спал несколько суток.
– Это из-за нашей ссоры? – захотел знать он. – Ты действительно готова поддержать Ализейда с его абсурдными идеями только из-за моих слов?
Нари начала выходить из себя.
– Я никогда не поддерживаю, я делаю это ради себя и своего народа. Как ты прекрасно помнишь, сначала я обратилась к тебе. Я пыталась поговорить с тобой о проблемах, которые важны для меня, а ты от них отмахнулся. – Она не могла скрыть обиды, прокравшейся в голос. – Но едва ли стоит удивляться. Ты ясно дал понять, что думаешь о глупой девочке из Каира.
Он невесело поджал губы и опустил глаза. Напряженное молчание между ними затягивалось.
– Мне не стоило говорить этих слов, – признал он наконец. – Прости. Я переживал за Джамшида, да и за возвращение Али…
– Мне надоело, что мужчины постоянно причиняют мне боль, ссылаясь на то, что просто переживают. – Ее голос звучал жестко, Мунтадир даже опешил. Но Нари было уже плевать. Она вскочила на ноги и надела на голову чадру. – Я не потерплю такого отношения от мужчины, которого зову своим мужем. С меня довольно.
Мунтадир встретился с ней взглядом.
– Что ты хочешь сказать?
Нари остановилась. А что она хотела сказать? Как и в Каире, в Дэвабаде разводы были разрешенной и даже весьма популярной, учитывая продолжительность жизни и взрывные темпераменты джиннов, практикой. Но Нари и Мунтадир были королевской четой, их брак был освящен лично Гасаном. Она не могла просто прибежать к мировому судье из соседнего квартала и выплакаться ему в жилетку.
Но и у ее мужа были принципы, которыми он никогда бы не поступился, – и он ясно дал ей это понять в их брачную ночь.
– Это мое решение, Мунтадир. Я делаю это ради своего народа, ради самой себя – с тобой или без тебя. Я хочу построить эту больницу. Я хочу попробовать и найти способ наладить отношения с шафитами. Если ты хочешь быть рядом, я с радостью открою для тебя двери нашего храма. Если находиться там вместе со мной – выше твоих сил… – Она помолчала, осторожно выбирая слова. – Думаю, в таком случае нам нигде не стоит находиться вместе.
Растерянное недоумение промелькнуло в его лице, и Нари отвернулась. Пусть как следует обдумает, что на самом деле она имела в виду.
Нари уже взялась за дверную ручку, когда он наконец ответил.
– Он намного опаснее, чем ты себе представляешь. – Нари обернулась, и Мунтадир тихо продолжал: – Веришь, нет, но я все понимаю. Я знаю тебя. Знаю Али. Думаю, вы действительно стали близкими друзьями. И это здорово. Во дворце бывает жутко одиноко. И прекрасно знаю, как ты была ему дорога.
Нари замерла.
– Но в том-то и дело, Нари. Когда что-то ему дорого… он поступает безрассудно. Импульсивно. Будь то шафиты. Деревня в Ам-Гезире. Он так загорается, что готов рисковать собой и всеми вокруг, он не приемлет никаких оттенков, кроме черного и белого, не приемлет меньшего зла ради высшего блага. – Он продолжал, как будто предостерегая ее. – Мой брат готов сложить голову за свои идеалы. Но он – принц Дэвабада, так что расплачиваться за него будут другие. Не он. А ты отвечаешь за всех своих соплеменников, которые нуждаются в твоей защите.
Нари скрутила в кулаках края чадры. Как бы ей хотелось возразить ему и сказать, что он заблуждается. Вот только Али, рискуя навлечь на себя отцовский гнев, помог Нари сбежать из дворца, потому что чувствовал себя ей обязанным. Он чуть ли не отговаривал Субху от сотрудничества с ними, просто потому, что не хотел врать. И сегодня – они пришли просить короля об услуге, а он огрызался и по обыкновению дерзил.
Это неважно. Нари знала, что поступает правильно. Теперь у нее было все необходимое для того, чтобы воплотить мечту в реальность. Али был средством на пути к цели, и только. Ее слабостью он не станет больше никогда.
Нари распахнула дверь.
– Низрин ждет меня в лазарете, – сказала она с решительностью, которой не чувствовала. – Я дам знать, когда мы отправимся в Великий храм.
Нари чуть ли не в голос застонала, когда увидела, что Джамшид дожидается ее в отгороженной зоне лазарета. Сейчас она меньше всего хотела слушать его мольбы об очередном сеансе терапии и жалобы на Мунтадира. Но потом она обратила внимание на нервозность, от которой чуть ли не вибрировало его тело. Он топал ногой, беспокойно перекидывая трость из руки в руку. Перед ним с изможденным выражением лица расхаживала Низрин.
Странно. Обычно Низрин крутилась вокруг него, как наседка. Нари нахмурилась и подошла ближе.
– У вас все в порядке?
Джамшид поднял на нее глаза, горящие слишком ярко на фоне темных кругов под ними.
– Бану Нахида! – воскликнул он каким-то натянутым голосом. – Да будет гореть твой огонь вечно. – Он прочистил горло. – Ну конечно, все в порядке. – Он бросил взгляд на Низрин. – Все ведь в порядке?
Низрин посмотрела на него укоризненно.