Понятно. Похоже, Долина Драконов переделана в самый необычный в мире зверинец, в вольерах которого поселилась клыкастая чешуйчатая смерть.
Обитатель болот нежился в неглубоком водоеме. Его длинные паучьи лапы, украшенные длинными загнутыми когтями, подрагивали во сне. На нас он даже не посмотрел.
- Обрати внимание, - негромко проговорил некромант, - он прекрасно умеет дышать под водой. А ещё он может плеваться чистой кислотой и выдыхать облако кислотного пара! Таким образом, он начинает переваривать свою жертву раньше, чем проглотит ее. Все черные ящеры очень коварны и любят нападать из засады.
Затем я узнала, что красные скальные драконы очень жадны и знают свои сокровища назубок до последней монетки. Они очень хитры и подозрительны. Им кажется, что любое живое существо представляет опасность для их имущества. Поэтому красные драконы редко вступают в переговоры, предпочитая убить чужака, кем бы он ни был, и присвоить его богатства (и впрямь, на красной бородавчатой морде, пристально следившей за нами из глубокой пещеры, было крупными буквами написано это незамысловатое желание).
Про небольшого бронзового речного дракона, выскочившего навстречу нам из довольно широкого ручья, Владан рассказал, что тот умеет принимать чужой облик. В таком виде ящер способен находиться сколь угодно долго. Кроме того, все бронзовые драконы обожают войну, считают ее величайшим искусством и всегда готовы повоевать сами.
Двуглавая амфисбена проводила нас откровенно плотоядным взглядом.
Благородный золотой дракон вообще не соизволил перед нами появиться. Стоя у его пещеры, некромант с досадой поведал о том, что эта рептилия помешана на справедливости, и ее невозможно заставить сделать что-либо, противоречащее ее кодексу чести. Вместе с тем, если благородный золотой решит, что перед ним злодей – на пощаду рассчитывать не стоит.
Понемногу чародей увлекся и рассказал, что большие алмазные драконы вылупляются из гигантского алмаза; что медные норные драконы – не меньшие жадины, чем красные, но в отличие от этих злыдней они – большие шутники, хотя порой их шутки бывают довольно злыми; что малый топазовый дракон терпеть не может посторонних, а его магия настолько сильна, что вступать в открытый бой у него нет нужды; что чешуя ртутных драконов становится с возрастом всё ярче и ярче, а сами они невосприимчивы к огню и магическому ослеплению; что в мире существует довольно много карликовых дракончиков, таких, как огненный, янтарный или феерический, но они слишком малы, чтобы представлять практический интерес, и поэтому о них ему мало что известно. Также некромант похвастался, что в его долине живут даже такие редчайшие виды, как большой и малый виверны, василиск кожистый, линдворм и черная гидра, а саламандры появляются в любом камине замка, стоит их только затопить.
- Скажи, а только госпожа Тиамат владеет человеческой речью, или остальные драконы тоже? – полюбопытствовала я.
- Вообще-то, драконы говорят на своем языке, драсе, - сварливо ответил Владан, недовольный тем, что его перебили. – Однако они полиглоты и прекрасно объясняются с людьми, эльфами, дриадами, троллями, гномами и тому подобной публикой – если хотят, конечно!
Сапфировый пещерный дракон грелся на солнышке, свернувшись в искрящийся клубок. Его хитрые раскосые глаза с беззлобным любопытством рассматривали нас из-под полуопущенных век. Изящную голову ящера драгоценной короной украшали серебристые шипы, соревнующиеся в блеске со сверкающей чешуей. Прямо за спиной рептилии находился вход в пещеру, такой же, как и у остальных драконов, живущих в каменной гряде за магическим «забором».
- Ой, какой красивый! – восхитилась я, подходя настолько близко, насколько позволяла невидимая преграда. Мне хотелось получше рассмотреть это сияющее чудо.
Внезапно дракон приподнял голову и пристально посмотрел на меня своими прозрачными, как вода, глазами. Взгляд его узких угольно-черных зрачков завораживал, и я замерла перед ним, как зачарованный кролик. Голова чудовища слегка покачивалась, и постепенно ее контуры начали терять четкость, становясь мутными и расплывчатыми. Голос Владана, недовольно повествующий о том, что этот вид отличается умом и миролюбивым нравом, и это очень затрудняет его использование в военных целях, начал дробиться и уплывать вдаль. Слова доносились до меня, будто из-под толщи воды. Магия этих ящеров чрезвычайно сильна-а-а, слышалось мне, но кра-а-айне малоизу-у-ученна, а шкура, клыки, кровь и внутренние о-о-органы именно сапфировых драко-онов-нов-нов являя-яются ценнейшими компонентами разнообразных зе-е-елий-лий-лий….
Вдруг прозрачные глаза придвинулись, очутились всего в паре локтей от меня, и в них заплясали зловещие огоньки. Между нами находится магическая ограда, медленно напомнила я себе, качнулась вперед и, чтобы не упасть, обеими руками оперлась на нее, словно на деревенский плетень.
И тут я почувствовала, что разделяющая нас невидимая стена исчезла! То есть, мгновение назад она ещё была, и мои ладони ощущали ее слегка пульсирующую поверхность. А через миг я рухнула прямо в лапы монстра и обмякла в его когтях! С неожиданным проворством дракон извернулся и швырнул меня в темную щель за своей спиной, да так, что я пропахала саженей пять по гладкому каменному полу просторной пещеры.
В тот же момент наваждение исчезло, я быстро вскочила на ноги и огляделась.
Выход наружу почти полностью перекрывал упитанный драконий зад. Длинный хвост, украшенный широким колючим гребнем, нервно подергивался. Взобравшись на высокий уступ, я увидела, что Владан и серые балахоны яростно поливают заклинаниями магическую ограду, которая преспокойно стоит себе на своем месте, словно никуда и не исчезала. Магия с веселым треском отскакивала от стены, уносясь прочь.
Дракон немного понаблюдал за действиями противника, а затем соскучился и дохнул на моих тюремщиков призрачным голубоватым пламенем. Дрожащее марево легко миновало защитный контур, и личи вспыхнули, как смолистые факелы. Синий огонь охватил их плотными коконами, закружил, заискрил, и не успела я и глазом моргнуть, как от серых балахонов остались лишь кучки легкого серого пепла, немедленно подхваченного ветром.
Некромант успел исчезнуть за мгновение до того, как из драконьей пасти хлынул сжигающий всё на своем пути поток…
Ящер удовлетворенно потоптался на месте, затем выбрался наружу, там развернулся и полез обратно в пещеру уже головой вперед – судя по всему, чтобы оценить, стоил ли будущий завтрак затраченных на него трудов. С трудом балансируя на узком уступе, я попыталась принять боевую стойку, припоминая, что дракона обычной магией не возьмешь, но, тем не менее, готовясь подороже продать свою бестолковую жизнь. Рептилия со здоровым интересом понаблюдала за моими ужимками, а затем разинула свою зубастую пасть. Длинный раздвоенный язык черной змейкой трепетал между кривыми влажными клыками. Затем чудовище легонько дунуло в мою сторону, и, подхваченная сверкающим ледяным облаком, я кубарем скатилась на пол, смачно приложившись коленкой и локтем.
Медленно-медленно, как во сне, голова гигантской ящерицы приблизилась и нависла надо мной. Вырезанные изящными завитушками ноздри пошевелились, жадно втягивая воздух. На огромной пасти повисла ниточка слюны. Ледяная капля оторвалась и упала мне на руку, и вот тут мои нервы не выдержали.
Дикий визг отразился от каменных сводов и, подхваченный и многократно усиленный эхом, забился по пещере. От неожиданности дракон отшатнулся и плюхнулся на увесистую попу, ошалело моргая на столь голосистую закуску. Я попыталась вскочить, но разбитая нога подломилась, и всё, что мне удалось, так это набрать побольше воздуха в легкие и заорать ещё разок.
Когда мой вопль стих, дракон потряс головой, потер лапой правое ухо и неожиданно выдал на чистом человеческом языке:
- Пш-ш-ш-ш, ну я ш-ше предупреш-ш-шдала, ш-што она с-станет пс-с-сиховат-т-ть! Тиш-ш-ше, ус-с-спокойс-ся!
И тут меня забила крупная дрожь. Я попыталась отползти назад, но быстро уткнулась спиной в неровную стену. В груди начал надуваться колючий шар, он мешал дышать и грозил разорвать меня изнутри. Отчаянным усилием воли я попыталась с ним справиться и затолкать обратно, но не тут-то было! Вместо этого шар немедленно взорвался острыми раскаленными иглами, пронзившими моё сердце, голову и живот. А затем тяжелым болезненным потоком хлынули слезы…
Кажется, пока я ревела, уткнувшись лицом в колени, дракониха (ибо это была именно дракониха, а не дракон) сидела рядышком со мною и тихонько тыкала мне в бок своей когтистой лапой, смущенно бормоча и посвистывая что-то утешительное. Обещала меня сразу всю не есть, что ли? Я так и не поняла. Мне было всё равно. После страхов и напряжения последних дней, после ужаса, только что пережитого в пещере клыкастого монстра, быстрая смерть в его (то есть, в ее) желудке представлялась далеко не самым плохим вариантам развития событий.
Вдруг дракониха отодвинулась от меня и прошипела куда-то в сторону:
- Ну, наконец-ц-ц-то! А то я уш-ш-ше и не с-с-с-наю, ш-ш-што с-с ней делат-т-ть! Иди с-с-сам ус-с-спокаивай с-с-свою плакс-су!
Я даже не сделала попытки рассмотреть, к кому были обращены ее слова. Наверное, родня к завтраку пожаловала…
В этот миг сильные мужские руки подхватили меня и прижали к широкой груди…. Я услышала, как гулко и мощно стучит сердце держащего меня человек, судорожно вцепилась в его плечи, вдохнула запах, уже давно ставший родным и любимым, и разрыдалась ещё сильнее.
- Ну, всё, Славушка, успокойся, моя хорошая! – шептал непонятно откуда взявшийся в драконьей пещере Дар, обнимая меня. – Не плачь, моя храбрая девочка, моя отважная колдунья, всё прошло, всё позади! Я здесь, с тобой, и я не дам тебя в обиду! Ну, посмотри на меня, пожалуйста!
Но я лишь мотала головой, изо всех сил прижимаясь к нему. Тогда он, не размыкая объятий, осторожно поставил меня на пол, одной рукой приподнял моё зареванное лицо и поцеловал.