– И что? – насторожился он.
– Шура, может, переменишь специальность? – спросила Татьяна, обнимая его. – Попроси полковника Степанова назначить тебя курьером или кем-то в этом роде. Объясни, что женился на милой девушке, которая не может жить без своего солдата.
– Обязательно, – пообещал он.
Татьяна потащила его за руку в дом, отбирая на ходу пилу.
– Но я еще не закончил! – отбивался он.
– И что? Ты мой муж или как?
– Муж. И что из этого?
– Разве у меня нет таких же прав?
Нагая Татьяна сидела верхом на Александре, прижимая ладони к его груди.
– Как это работает?
– Миномет. Ты ведь сам сказал Вове, что стреляешь из миномета. Как он работает?
– Стреляю. Что ты хочешь знать?
– У него длинное дуло, как у пушки, или короткое?
– Длинное.
– Итак, длинное. А дальше?
– Наводишь его под углом сорок пять градусов…
– И?..
– Кладешь мину в дуло. Она падает вниз, ударяет по взрывателю, пороховой заряд взрывается.
– А дальше я сама знаю. Мина вылетает со скоростью семьсот метров в секунду…
– Что-то в этом роде.
– Теперь посмотрим, все ли я запомнила. Длинное дуло. Наводим. Кладем. Удар. Взрыв.
– Вижу, ты все усвоила.
– Еще раз. Длинное дуло. Наводим. Кладем. Удар. Взрыв. Я способная ученица?
– И не говори.
– Шура?
– М-м-м…
– Почему дуло миномета должно быть таким длинным?
– Чтобы увеличить начальную скорость. Знаешь, что это такое?
– Некоторое представление имею.
Выбежав из дома, Татьяна жадно напилась и опять вернулась к картам Александра. Он снова взял в руки пилу. Жара становились нестерпимой. Хорошо бы искупаться…
Но она зачарованно смотрела на карты.
– Шура, почему здесь только Скандинавия? На одной – Финляндия, на другой – Швеция, на третьей – Северное море между Норвегией и Англией. Почему?
– Да так… просто военные карты.
– Но при чем тут Скандинавия? Мы ведь не воюем со Скандинавией?
– С Финляндией.
– А вот карта Карельского перешейка.
– И что?
– Разве ты не сражался на Карельском перешейке, под Выборгом, в войне сорокового?
Александр лег рядом и поцеловал ее в плечо.
– Разумеется.
Татьяна немного помолчала.
– И в начале этой войны послал туда Дмитрия, на Лисий Нос, с каким-то заданием.
Александр мягко отобрал у нее карты.
– Неужели не забываешь ничего из того, что я тебе говорю?
– Ни слова.
– Жаль, что я не знал этого раньше.
– Зачем все эти карты? – повторила она.
– Таня, это всего лишь Финляндия, – ответил он, вставая и поднимая ее. – Жарко?
– И Швеция тоже. Да, очень жарко.
– Часть Швеции.
Он подул на ее шею и лоб.
– И Норвегия, и Англия.
Она закрыла глаза и прислонилась к нему.
– У тебя горячее дыхание.
– Жду следующего вопроса.
– Швеция ведь нейтральное государство, верно?
– Да. В этой войне Швеция старается остаться нейтральной. Что дальше?
– Не знаю, – улыбнулась Татьяна, хотя в горле вдруг пересохло. – Что у тебя еще есть?
– Ты все увидела. Обо всем расспросила, – тихо ответил Александр. – Что ты еще хочешь? Что я могу сделать для вас, прекрасная дама? – Он улыбнулся.
– Ну-у-у, – промурлыкала она, лаская его, чувствуя, как выступают на коже мелкие капельки пота. – Можешь сделать так, чтобы мы кончили вместе?
– Постараюсь, – кивнул Александр, наклоняясь над ней и унося в дом. – Постараюсь сделать так, чтобы мы кончили вместе…
Измученные, мокрые от пота, они отодвинулись подальше друг от друга и долго пытались отдышаться, счастливо улыбаясь.
Александр пошел за квасом. Немного придя в себя, Татьяна попросила рассказать, как он получил первую медаль за храбрость.
Александр долго молчал. Татьяна не торопила его. В окна дул легкий, но жаркий ветерок. Оба были по-прежнему покрыты потом. Давно бы пора пойти искупаться, но Татьяна отказалась слезать с печи, пока Александр не расскажет про медаль.
Наконец он пожал плечами:
– Ничего особенного.
Голос его показался ей неестественно ровным.
– Мы сидели в болотах, около Финского залива. С боями пробирались от Лисьего Носа почти до самого Выборга. Отогнали финнов, но сами застряли в лесу. Финны сумели окопаться. У них были патроны и еда, а мы барахтались в грязи и в страшной бойне под Выборгом потеряли две трети личного состава. Пришлось остановиться и отступить.
Все вышло как-то глупо. Дело было в марте, за несколько дней до тринадцатого, когда заключили перемирие, а мы продолжали терять сотни людей без всякой причины. Тогда я был в пехоте. Из оружия имелись только однозарядные винтовки да пара минометов.
Когда все началось, в моем взводе было тридцать человек. К концу второго дня осталось четверо, включая меня самого. Вернувшись на пост в Лисьем Носу, мы узнали, что один из солдат, оставшихся в болотах, около линии обороны под Выборгом, был Юрий, младший сын полковника Степанова. Ему было всего восемнадцать. Только-только пошел в армию.
Александр помедлил.
Помедлил или остановился?
Татьяна, положив руку ему на грудь, выжидательно молчала. Только чувствовала, как его сердце колотилось все сильнее.
И тут Александр снял ее руку.
Татьяна не вернула ее на место.
– Ну… я вернулся, часа два искал его и нашел, еще живого, но раненого. Мы принесли его на пост. – Губы Александра сжались. – Он не выжил.
Его взгляд блуждал где-то над головой Татьяны. Но она в упор смотрела на мужа.
– Не может быть!
– Вот за это я и получил медаль. За Юру Степанова.
Лицо Александра в этот момент напоминало маску. Глаза казались пустыми. Татьяна почему-то поняла, что он сдерживается изо всех сил.
Она снова положила руку ему на грудь, наблюдая, как он медленно отсчитывает прошлые мгновения своей жизни.
– Полковник был благодарен за то, что ты принес его сына?
– Да, – выдавил он. – Степанов был очень добр ко мне. Перевел из пехоты в артиллерию, а когда стал командиром Ленинградского гарнизона, забрал меня с собой.
Татьяна боялась вздохнуть. Не хотела спрашивать. Не хотела знать. Но не спросить не могла.
– Ты ведь не один пошел в болота, – выговорила она, глубоко вздохнув. – Кого ты взял с собой?
– Дмитрия, – едва слышно обронил он.
Татьяна долго молчала.
– Не знала, что он был в твоем взводе.
– Он и не был. Я спросил, хочет ли он пойти со мной, и он согласился.
– Почему?
– Что «почему»?
– Почему он согласился? Трудно поверить, что такой человек, как он, вызовется пойти на такое опасное задание только для того, чтобы найти раненого солдата.
– И все же согласился, – ответил Александр не сразу.
– Погоди, дай мне понять. Вы с Дмитрием отправились в болота, чтобы отыскать Юрия Степанова?
Татьяна старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал.
– Да.
– Ты ожидал его найти? – прохрипела она.
– Не знаю. Какого ответа ты ждешь? Думаешь, я что-то от тебя утаиваю?
Татьяна помолчала. В горле застрял колючий ком. Никак не протолкнуть…
– А ты что-то утаиваешь?
Он упорно смотрел в потолок.
– Я же сказал, мы провели там часа два. Нашли его. Принесли назад. Вот и все.
– Все…
Татьяна принялась старательно выводить кончиком пальца кружки на груди Александра.
– Шура…
– Опять? Только не это!
– После перемирия сорокового года Выборг оказался на советской границе с Финляндией, верно?
– Верно.
– Далеко от Выборга до Хельсинки?
– Не знаю, – коротко бросил Александр.
Татьяна прикусила губу:
– Судя по карте, совсем близко.
– Это карта. Зависит от масштаба. На карте все кажется близко, – нетерпеливо отмахнулся он. – Километров триста.
– Понятно. А как далеко…
– Таня!
– …от Хельсинки до Стокгольма?
– Ради бога! Стокгольм! – завопил Александр, по-прежнему не глядя на Татьяну. – Километров пятьсот. По воде. Между ними – Балтийское море и Ботнический залив.
– Да, море и залив. Но у меня еще один вопрос.
– Какой? – раздраженно процедил он.
– Где теперь проходит граница?
Александр не ответил.
– Финны отошли от Выборга на Лисий Нос, так? Именно туда ты в прошлом году послал Дмитрия на рекогносцировку.
– Татьяна, чего ты добиваешься? – резко спросил он. – С меня хватит.
Она села и, подвинувшись к краю лежанки, начала спускаться. Александр поймал ее за руку.
– Ты куда?
– Никуда. Говорить больше не о чем, верно? Пойду искупаюсь и стану готовить ужин.
– Пойди сюда.
– Нет, мне нужно…
– Пойди сюда.
Татьяна закрыла глаза. Что за голос! Голос, которому невозможно противиться. Что за руки… глаза… губы… перед которыми невозможно устоять…
Она послушалась.
– О чем ты думаешь? – спросил он, уложив ее рядом и принимаясь ласкать. – Откуда столько вопросов?
– Ниоткуда. Я просто думала.
– Ты спросила о медали. Я тебе рассказал. Спросила о границе. Я тебе рассказал. Спросила о Лисьем Носе. Я тебе рассказал. А теперь прекращай думать, – велел он, нежно перекатывая сосок между большим и указательным пальцами.
А потом поцеловал. Оба еще не отошли с прошлого раза. Мокрые, разгоряченные, умирающие от жажды…
– Еще есть вопросы? Или все кончились?
– Не знаю.
Он снова и снова целовал ее, на этот раз крепче, жарче, нежнее, неутомимее…
– Наверное, кончились, – прошептала она.
Так вот что он сделал с ней: целовал до тех пор, пока жидкое пламя не растопило плоть. И он знал это. Потому что неустанно трудился, пока не превращал ее в расплавленную лаву. Перед ним она была беспомощна. И он знал это.
Не отрывая от нее губ, он развел ее ноги, проник внутрь двумя пальцами, отстранился, снова проник…
– Совсем кончились, – выдохнула Татьяна.
Несколько дней спустя Татьяна снова нетерпеливо подпрыгивала.