Медный всадник — страница 127 из 142

ывезу тебя из Советского Союза.

Александр попытался что-то сказать, но язык не слушался.

Смеясь беззвучно, но счастливо, Татьяна продолжала:

– Удача на нашей стороне, как ты думаешь?

Она показала на свою повязку и сильно сжала его руку под одеялом.

– В зависимости от того, как ты будешь себя чувствовать, мы либо сядем в Хельсинки на торговое судно, либо, если лед на Балтийском море вскрылся, придется ехать на грузовиках, в составе моторизованного конвоя. Швеция – нейтральная страна, помнишь? И нет, я не забыла ни одного сказанного тобой слова. – Она отпустила его руку и захлопала в ладоши. – Ну, слышал ли ты когда-нибудь лучший план? Куда лучше, чем твоя идея скрываться месяцами в болотах.

Он ошарашенно смотрел на нее, не веря ушам. Просто голова идет кругом!

– Кто ты, о женщина, сидящая передо мной?

Татьяна поднялась и, нагнувшись, крепко поцеловала его в губы.

– Я – твоя любимая жена, – прошептала она.


Надежда оказалась лучшим доктором.

Бесконечно тянувшиеся ранее дни теперь просто летели. Александр пытался вставать, ходить, двигаться! И хотя не мог сползти с постели, старался помогать себе руками. Наконец он сел, стал есть самостоятельно и жил в ожидании минут, когда придет Татьяна.

Безделье сводило его с ума. Он попросил Татьяну принести ему куски дерева и армейский нож и часами вырезал пальмы, сосны, ножи и человечков.

Она прибегала каждый день, по многу раз в день, садилась рядом и шептала:

– Шура, в Хельсинки мы сможем покататься на санях или на дрожках. Вообрази только, какое чудо! И мы сможем пойти в настоящую церковь! Доктор Сайерз сказал, что хельсинкская церковь Святого Николая очень похожа на Исаакиевский. Ты слушаешь, Шура?

Александр с улыбкой кивал и продолжал орудовать ножом.

– Шура, – не унималась она, – знаешь, Стокгольм выстроен из гранита, совсем как Ленинград! Наш Петр Великий в семьсот двадцать пятом в яростной борьбе отобрал Карелию у шведов! Подумать только, какая ирония! Даже теперь мы сражаемся за землю, которой суждено нас освободить. К тому времени как мы попадем в Стокгольм, настанет весна, и прямо на пристани наверняка окажется утренний рынок, где продают зелень, фрукты и рыбу… о, еще, Шура, копченый окорок и какой-то бекон. Мне доктор Сайерз сказал. Ты когда-нибудь ел бекон?

Александр с улыбкой кивал и продолжал вырезать.

– И в Стокгольме мы поедем в такое место… как оно называется… ах да, Храм славы. Усыпальницы их королей. Королей и героев! – восторженно излагала Татьяна. – Тебе понравится. Мы там побываем?

– Да, солнышко, – ответил Александр, откладывая работу и притягивая ее к себе. – Обязательно.

5

– Александр! – прошептал доктор Сайерз, садясь на стул рядом с кроватью. – Можно я буду говорить по-английски, только очень тихо? Очень трудно целый день объясняться по-русски.

– Разумеется, – ответил Александр тоже по-английски. – Приятно снова слышать родной язык.

– Простите, что не смог прийти раньше. Понять не могу, как я ухитрился попасть в ад, именуемый фронтом. Не хватает медикаментов и оборудования, ленд-лизовские грузы приходят с опозданием, я питаюсь черт знает как, сплю без матраца…

– Почему же?

– Отдал раненому. У меня толстая картонка.

Интересно, у Татьяны тоже толстая картонка вместо матраца?

– Я думал, что скоро выберусь отсюда, но, как видите, по-прежнему на месте. Работаю по двадцать часов в сутки. Наконец-то выдалась свободная минута. Хотите поговорить?

Александр пожал плечами, внимательно изучая лицо доктора.

– Откуда вы, доктор Сайерз?

– Бостон, – улыбнулся тот. – Знакомы с Бостоном?

Александр кивнул:

– Моя семья из Баррингтона.

– Неужели?! Да мы практически соседи. Значит, у вас долгая история?

– Очень.

– Не расскажете? Меня разбирает любопытство узнать, каким образом американец стал майором Красной армии?

Александр нахмурился, но доктор мягко спросил:

– Сколько же лет вы жили, никому не доверяя? Успокойтесь и поверьте в меня. Я вас не выдам.

Александр тяжело вздохнул и принялся рассказывать. Если Татьяна считает, что этот человек не предатель, значит, так тому и быть.

– Ну и ну, – покачал головой доктор, дослушав до конца. – Попали вы в переплет.

– Уж это точно, – грустно усмехнулся Александр.

Теперь настала очередь доктора изучать его.

– Могу я чем-то вам помочь?

Александр подумал, прежде чем ответить:

– Вы мне ничем не обязаны.

– Что я могу сделать?

– Поговорите с моей сестрой. Она все объяснит.

Кстати, где его сестра? Неплохо бы ее увидеть.

– С Инной?

– С Татьяной.

– А, Татьяна?

Лицо доктора мгновенно смягчилось.

– Так она знает о вас?

При виде столь явного выражения симпатии Александр насторожился было, но тут же рассмеялся:

– Доктор Сайерз, простите, что не сказал вам всего. Но в ваших руках две жизни. Татьяна…

– Да?

– …Моя жена.

Ему вдруг стало невыразимо тепло и хорошо. Всего два слова… и такое счастье…

– Она… кто?

– Моя жена.

Доктор тихо ахнул:

– Правда?

Александр весело наблюдал, как он недоуменно нахмурился, просветлел, задумался. В глазах светилось грустное понимание.

– О, какой же я глупец! Татьяна в самом деле ваша жена! Мне следовало бы давно сообразить. Теперь многое вдруг стало ясным! – выпалил доктор, тяжело дыша. – Счастливец!

– Да…

– Нет, майор, вам в самом деле невероятно повезло. Ладно, не важно.

– Никто не знает, кроме вас, доктор. Поговорите с ней. Ее не колют морфием. Она не ранена. Она связно выскажет свою просьбу.

– В этом я не сомневаюсь. Видно, мне не скоро придется уезжать. Хотите, чтобы я помог кому-то еще?

– Нет, спасибо.

Доктор встал и потряс руку Александра.


– Инна, – спросил Александр, – когда меня переведут в палату выздоравливающих?

– Что за спешка? Вы только недавно пришли в себя. Пока что мы здесь о вас позаботимся.

– Да я всего лишь потерял немного крови! Выпустите меня отсюда! Я сам туда доберусь.

– У вас дыра в спине размером с мой кулак, майор. И никуда вы отсюда не двинетесь.

– Такой крошечный кулачок! Подумаешь, беда!

– Беда в том, – фыркнула сестра, – что вам нельзя ходить. А теперь давайте-ка я вас переверну и промою вашу ужасную рану.

Александр перевернулся сам.

– Очень ужасная?

– Кошмарная, майор. Доктор же сказал, у вас полспины отсекло осколком.

– Неужели осколок вырвал фунт моей плоти? – улыбнулся Александр.

– Что?

– Не важно. Итак, скажите правду: меня тяжело ранило?

– Очень, – призналась Инна, ловко меняя повязку. – Разве сестра Метанова вам не сказала? Нет, она совершенно невозможна. Когда вас привезли, доктор Сайерз с первого взгляда сказал, что вы вряд ли доживете до утра.

Александр не удивился. Он так долго балансировал на грани сознания, когда черная пропасть грозила затянуть его навсегда. И все же вероятность смерти казалась немыслимой.

Он лежал на животе, пока Инна промывала рану, и слушал ее щебет.

– Доктор – хороший человек и очень хотел спасти вас, поскольку чувствовал себя лично ответственным за вашу жизнь. Но оказалось, что вы потеряли слишком много крови.

– Поэтому меня и поместили в реанимацию?

– Это теперь. Раньше вас тут не было. Вас хотели отправить к умирающим.

– Вот как…

Его улыбка исчезла.

– Так и случилось бы, если бы не Татьяна. Она… лично я думаю, она слишком хлопочет над ранеными, которым уж ничем не помочь. Вместо того чтобы помогать здесь, вечно торчит в палате умирающих, пытаясь спасти безнадежных.

Так вот она где!

– И у нее получается? – пробормотал Александр.

– Не слишком. Там умирают налево и направо. Но она остается с пациентами до конца. Не знаю, что она такое с ними делает. Они все-таки умирают, но…

– Умирают счастливыми?

– Нет… не то… не могу объяснить.

– Может, они не боятся!

– Именно! – воскликнула она, наклонясь над Александром. – Не боятся! Я говорю ей: Таня, они все равно умрут, оставь их в покое! И не только я. Доктор Сайерз все время говорит ей, что она нужнее в реанимации. Но она слышать ничего не желает. Даже доктора!

Она сокрушенно покачала головой. Улыбка снова вспыхнула на губах Александра.

– А уж язычок у нее! Не знаю, как ей сходит с рук десятая часть того, что она высказывает этому чудному человеку, который с утра до ночи из сил выбивается! Так вот, когда вас принесли, доктор взглянул и головой покачал. «Бедняга истечет кровью», – сказал он. Судя по всему, доктор был очень расстроен.

Истечет кровью?

Александр побледнел.

– «С ним все, – продолжала Инна. – Мы ничего не сумеем сделать». И знаете, что ответила Татьяна?

– Понятия не имею. Что именно?

Губы у Инны сжались в тонкую ниточку, а нос словно вытянулся. Александр подумал, что у нее вид завзятой сплетницы. Она нагнулась еще ближе, понизила голос и, взглянув Александру прямо в глаза, прошептала:

– Татьяна ответила: «Хорошо, доктор, что он не сказал того же самого о вас, когда вы плавали в ледяной воде без сознания. Хорошо, что не отвернулся и не пошел своей дорогой!» Представляете? Ну и наглость! Кто он и кто она?

– О чем только она думала, – пробормотал Александр, зажмуриваясь и представляя свою Таню.

– Ее просто трясло от злости. Словно своего родственника защищала! Дала доктору литр крови для вас…

– Где она его взяла?

– Своей, конечно. Повезло вам, майор, у нашей Танечки – первая группа крови.

«Еще бы», – думал Александр, не открывая глаз.

– Доктор сказал, что больше нельзя, но она ответила, что литра недостаточно, а он возразил, что у нее просто нет столько, и что бы вы думали? Она только отмахнулась и через четыре часа дала еще пол-литра.

Александр лег на живот и напряженно, едва дыша, прислушивался к каждому слову Инны.