– Рытьем?
От нее ничто не укроется.
– Пришлось закладывать мины, чтобы взрывать…
– Братские могилы? – перебила она.
– Таня… не надо.
– Ты прав, давай не будем об этом. О, смотри, мы уже дома.
Она поспешила к крыльцу. Раздосадованный Александр догнал ее.
– Не покажешь мне эту одежду? Хотелось бы переодеться во что-то другое.
Татьяна подошла к стоявшему у печи сундуку и уже хотела открыть его, как из другой комнаты окликнула Дуся:
– Танюша! Это ты?
– Доброе утро, деточка, – вторила Наира. – Самовар поставила?
– Сейчас поставлю, Наира Михайловна.
Из другой комнаты выползла Раиса.
– Не найдешь минутку отвести меня в нужник, Танечка?
– Конечно.
Татьяна отошла от сундука.
– Покажу позже, – пообещала она.
– Нет, Таня, – нетерпеливо оборвал Александр. – Сейчас, и ни минутой позже.
– Александр, я так не могу. Раиса плохо ходит. Видишь, как она трясется! Неужели пяти минут не подождешь?
Ну что тут поделаешь?
– Могу и дольше. Вчера едва ли не всю ночь просидел с тобой и с твоими новыми друзьями.
Она прикусила губу.
– Ладно-ладно, – вздохнул он. – Где твой самовар? – Он ничего не мог с собой поделать: счастье захлестнуло душу, и он до того сходил по ней с ума, что не мог долго обижаться. – Хочешь, поставлю сам?
Татьяна серьезно кивнула, очевидно, и не думая кокетничать.
– Ты здорово мне поможешь. Хорошо бы еще и печку растопить. Пора готовить завтрак.
– Сейчас, Танечка.
Татьяна сводила Раису в туалет и дала лекарство.
Одела Дусю.
Застелила постели, поджарила картошку с яйцами. Александр молча наблюдал. И только когда сидел на завалинке и курил, Татьяна подошла к нему с чашкой чая в руках и спросила:
– Как ты хочешь?
Александр поднял на нее глаза, в которых плясали лукавые искорки:
– Хочу? Что именно?
– Чай. А ты что думал?
– Крепкий. Сладкий. И можно чуточку парного молока. Прямо из ведра.
Чашка в ее руке задрожала.
Как прежде…
Александр едва удержался, чтобы не рассмеяться во весь голос. Не схватить ее. Не притянуть к себе.
После завтрака он помог ей убрать со стола и помыть посуду, Татьяна как раз погрузила руки в тазик с мыльной водой, он тоже сунул туда руки, чтобы сжать тонкие пальчики.
– Что ты делаешь? – хрипло выдавила она.
– Как что? – удивился он. – Помогаю тебе мыть посуду.
– Боюсь, хорошего помощника из тебя не выйдет! – отрезала Татьяна, но не отняла руки.
В этот момент что-то изменилось, словно стена боли, окружавшая ее, начала плавиться. Он потирал ее пальцы, воспламененный легким белым пушком на ее коже и светлыми бровями.
– Думаю, тарелки уже сверкают, – объявил он, поглядывая на женщин, болтавших на солнышке.
Он гладил каждый пальчик, от костяшки до самого кончика, обводя большими пальцами скользкие ладошки. Татьяна тяжело дышала сквозь полуоткрытые губы. Глаза заволокло дымкой.
В животе Александра взметнулось пламя.
– Тата, – пробормотал он, – у тебя такие заметные веснушки. И ужасно соблаз…
В этот момент подобравшаяся ближе Аксинья шутливо шлепнула девушку:
– Нашу Танечку солнышко поцеловало.
Да будь оно все проклято!
Даже прошептать ничего нельзя без того, чтобы тебя не подслушали!
Но едва Аксинья повернулась спиной, Александр подался вперед и скользнул губами по веснушкам. Татьяна поспешно отдернула руки и отошла. Александр, даже не вытершись, последовал за ней.
– Ну что, хоть сейчас можно мне увидеть одежду?
Татьяна откинула крышку, вынула ситцевую белую рубашку с короткими рукавами, вязаный джемпер, еще одну кремовую полотняную рубашку и три пары шаровар из отбеленного полотна. Кроме того, у нее нашлась пара безрукавок и даже трусы.
– Чтобы было в чем плавать, – пояснила она. – Ну как?
– Просто слов нет. Где ты все это раздобыла?
– Сшила.
– Сама?
Татьяна пожала плечами.
– Мама научила. Это вовсе не трудно. Самым трудным было не ошибиться и вспомнить точно, насколько ты велик.
– По-моему, тебе это удалось, – протянул Александр. – Таня… Ты сшила это для меня?
– Я не знала, приедешь ли ты, но на всякий случай приготовилась. Чтобы у тебя было что-то удобное.
– Но где ты взяла полотно? – довольно улыбнулся он.
– Купила на толкучке. На те деньги, что лежали в твоей книге. И еще хватило на небольшие подарки для всех.
– Вот как? – поморщился он. – Включая Вову?
Татьяна виновато отвела глаза.
– Понятно, – процедил Александр, швырнув вещи в сундук. – Ты покупала Вове подарки на мои деньги?
– Только водку и папи…
– Татьяна… – Александр сцепил зубы. – Не здесь. Дай мне переодеться.
Она вышла, пока он переодевался в шаровары и белую рубашку, которая оказалась чуть тесна в груди, но в остальном сидела совсем неплохо.
Александр вышел на крыльцо, и старушки немедленно раскудахтались, восхищаясь, каким он стал красавчиком. Татьяна собрала его форму в корзину.
– Нужно было сделать чуть пошире. Но все равно тебе идет. Я не часто видела тебя в штатском.
Александр огляделся. Пошел уже второй день, а они по-прежнему окружены навязчивыми бабками, и он никак не выяснит, что тревожит ее. Не выскажет всего, что тревожит его. Не наглядится на ее белокурую красоту.
– Ты видела меня в штатском однажды, – напомнил он. – В Петергофе. Неужели забыла? Пойдем погуляем немного.
Он протянул руку.
Татьяна подошла к нему, но руки не взяла. Ему пришлось дотянуться до ее пальцев. Ее близость немного кружила голову.
– Покажи мне, где река.
– Можно подумать, ты не знаешь! Сам же вчера ходил!
Она отняла руку:
– Шура, я и вправду не могу. Нужно развесить вчерашнее белье и постирать сегодняшнее.
Он потянул ее за собой:
– Нет. Пошли!
– Говорю же, нет времени!
– Пошли!
– Шура, пожалуйста!
Александр остановился. Что такого странного в ее голосе? Откуда эти непонятные нотки? Не гнев. Не раздражение. Неужели страх?
Он вгляделся в ее лицо:
– Да что это с тобой?
Она раскраснелась. Руки дрожали. Глаза смотрят в сторону.
Он сжал ее лицо, повернул к себе.
– Что?..
– Шура, прошу тебя, – прошептала Татьяна, пытаясь вырваться.
Но Александр уже успел увидеть все, что хотел.
Отпустив ее, он отступил и улыбнулся:
– Таня, покажи мне дом бабушки. Реку. Поле. Любой холмик. Мне плевать. Лишь бы оказаться вместе с тобой там, где больше не будет ни единой души, и поговорить с глазу на глаз. Ясно? Больше мне ничего не надо. Нам нужно поговорить, и я не собираюсь делать это в присутствии твоих новых друзей. – Он вопросительно, без улыбки, смотрел на нее. – Договорились?
Татьяна, багровая, как свекла, уставилась в землю.
– Вот и хорошо.
Он потянул ее за собой.
– Танечка, ты куда? – немедленно вскинулась Наира.
– Соберем чернику на пирог, – крикнула Татьяна.
– Но, Танечка, как насчет стирки?
– К полудню вернешься? – завопила Раиса. – Мне нужно пить лекарство.
– Когда мы вернемся, Шура?
– Когда ты станешь собой, Танечка. Так и скажи: «Когда Александр исцелит меня».
– Сомневаюсь, что даже ты на это способен, – холодно парировала Татьяна.
Он широким шагом устремился к лесу.
– Погоди, мне нужно…
– Нет.
– Всего на минуту…
Она снова попыталась вырваться. Но он оказался сильнее. Она не уступала. Он не уступал.
– Таня, тебе все равно со мной не совладать. Ты можешь преодолеть многое, но только не меня. И слава богу. Потому что тогда я по-настоящему влипну.
– Таня! – заорала Наира. – Забыла, что Вова скоро придет? Что ему сказать? Когда вернешься?
Татьяна вопросительно взглянула на Александра. Тот ответил холодным взглядом и равнодушно пожал плечами:
– Выбирай: либо я, либо стирка. Придется решать, хотя знаю, как это трудно. Или либо я, либо Вова. – Он отпустил ее руку. – Наверное, и это нелегко?
С него достаточно!
Они остановились и теперь стояли лицом к лицу в нескольких шагах друг от друга.
– Итак, Таня? Выбор за тобой, – настаивал Александр.
– Не знаю, когда приду, – откликнулась Татьяна. – Скажите Вове, что увидимся позже.
Вздохнув, она поманила Александра за собой. Он шел так быстро, что она за ним не поспевала.
– Куда ты? У меня уже ноги не идут!..
Но Александра трясло от злости, словно из невидимой гранаты выдернули чеку. Сейчас он взорвется! Он глубоко дышал, чтобы немного успокоиться. Вставить чеку обратно.
– Кое-что я должен сказать прямо сейчас. Если не хочешь неприятностей, посоветуй Вове оставить тебя в покое. – Не дождавшись ответа, он замедлил шаг и притянул ее к себе. – Слышала?! Или скорее попросишь меня оставить тебя в покое? Тогда можешь сделать это прямо сейчас!
Она не подняла глаз. Не попыталась отстраниться.
– Не расстраивайся. Вова тут ни при чем. Ты прекрасно понимаешь, что я просто не хочу его обижать.
– Ну да. А со мной можно не церемониться, – съязвил Александр.
– Нет, Шура, – возразила Татьяна, на этот раз посмотрев на него с молчаливым укором. – Больше всего я опасаюсь ранить тебя.
Он так и не отпустил ее.
– Какого черта ты мне все это говоришь? Ладно, как бы то ни было, пусть не подходит к тебе, иначе… Пойми, следует выяснить, что же произошло между нами. Почему ты вдруг стала чужой?
– Не знаю, почему ты так волнуешься из-за него… – едва слышно пробормотала она, отнимая руку.
– Таня, если мне не о чем волноваться, покажи, что это так. Но больше я в эти игры не играю. Не здесь. Не в Лазареве. Не собираюсь притворяться и заискивать перед незнакомыми людьми и оберегать Вовины чувства, как оберегал Дашины! Либо сама скажешь ему, что будет лучше всего, либо скажу я, но тогда… – Не дождавшись ответа от кусавшей губы Татьяны, Александр продолжал: – Я не собираюсь ссориться с ним. И даже для того, чтобы сохранить мир в