Он рассказал, что взял его на Пятой Советской.
– Вряд ли оно на меня налезет, – прошептала глубоко тронутая Татьяна – Может, позже померяю.
– Ладно, – кивнул Александр, сунув платье обратно. – Наденешь для меня в другой раз… Больше тебе ничего не нужно. Все дела переделаны. Пойдем.
– Куда?
– Подальше отсюда, – объяснил он, понизив голос. – Где нам никто не помешает. Где мы можем быть одни.
Они уставились друг на друга.
– Захвати деньги, – велел он.
– А ты вроде сказал, что нам ничего не понадобится?
– И паспорт тоже. Вдруг придется идти в Молотов?
Безумное возбуждение, охватившее Татьяну, мгновенно смыло угрызения совести, когда она наспех сообщала старушкам, что уезжает.
– А к ужину вернетесь? – спросила Наира.
– Скорее всего, нет, – ответил за нее Александр.
– Но, Таня, а подарки фронту? Сегодня мы собираемся в три.
– Вот как? – бросил Александр, беря Татьяну за руку. – Таня сегодня не сможет прийти. Счастливо оставаться.
Они побежали к реке. Татьяна даже не оглянулась.
– Куда мы идем?
– В твой дом.
– Почему туда? Там такая грязь!..
– Посмотрим, что можно сделать.
– И вчера мы там едва не подрались.
– Не то. Знаешь, что вчера было между нами?
Татьяна знала. И поэтому не ответила, только сильнее сжала его пальцы.
Когда они добрались до поляны, Татьяна вошла в избу, пустую, но на удивление чистую. Там была всего одна комната с четырьмя окошками и огромной русской печью, занявшей половину помещения. Никакой мебели не оказалось, но пол и окна были вымыты, и даже марлевые занавески выстираны и высушены. Плесенью больше не пахло.
Татьяна выглянула в окно. Во дворе Александр ставил палатку. Она положила руку на сердце и велела себе успокоиться.
Спустившись с крыльца, она принялась собирать хворост, на случай если он захочет разжечь огонь. Страх и любовь одолевали ее. Она медленно побрела к песчаному берегу, сбросила тапочки и сунула ноги в прохладную воду. Сейчас ей лучше держаться подальше от Александра, но, может, позже они искупаются.
– Берегись! – услышала она.
Александр в одних трусах промчался мимо и нырнул с берега.
– Хочешь ко мне? – крикнул он.
Не зная, как унять колотившееся сердце, она покачала головой:
– Вижу, ты здорово умеешь плавать!
Он перевернулся на спину и поднял голову:
– Еще бы! Давай наперегонки! Под водой! До другого берега!
Она наверняка улыбнулась бы и приняла вызов, если бы не дрожали руки от нервного напряжения.
Александр вышел, откидывая со лба прилипшие волосы. Кожа его влажно поблескивала. Он смеялся, и Татьяне показалось, что от него исходит некое сияние. Она не могла оторвать глаз от его великолепного, упругого тела. Мокрые трусы липли к нему…
Нет, она этого не вынесет.
– До чего же хорошо! – хмыкнул Александр, подходя к ней. – Пойдем искупаемся.
Татьяна покачала головой, пятясь к краю поляны на подгибавшихся ногах. Чтобы занять себя, она принялась срывать ягоды черники.
«Пожалуйста, успокойся, – повторяла она себе. – Пожалуйста».
– Тата, – тихо окликнул он из-за спины.
Она порывисто обернулась. Он вытирался. Она поднесла ему на ладони ягоды. Он снял их губами и, потянув ее за руку, заставил опуститься на траву.
– Радость моя, посиди немного, – попросил он, встав перед ней на колени и нежно целуя в губы.
Татьяна, едва дыша, гладила его руки.
– Тата… Танюша… – хрипло бормотал он, целуя ее пальцы и запястья.
– Что? – выдавила она так же хрипло.
– Мы вместе… и одни.
Татьяна едва подавила стон.
– Наедине, Таня!
– Угу.
– Наедине! Впервые в жизни мы вместе и по-настоящему одни. И вчера, и сегодня.
Она не могла вынести напора чувств, хлынувших из его глаз, и опустила голову.
– Взгляни на меня.
– Не могу.
Александр сжал ладонями ее щеки:
– Боишься?
– Смертельно.
– Нет, прошу, не бойся меня!
Он жадно поцеловал ее в губы, так крепко, с такой любовью, что Татьяна ощутила, как в животе разверзлась пылающая пропасть и выпустила на волю бушующее пламя. Она пошатнулась, физически не в состоянии сидеть прямо.
– Татьяша, почему ты так прекрасна? Почему?
– Да я просто уродина. И не пара тебе.
Он обнял ее.
– Боже, какое счастье! Таня, ты мое чудо, неужели не понимаешь? Господь послал тебя, чтобы возродить во мне веру. Наставить меня на путь истинный, утешить, исцелить. Но я так хочу любить тебя… быть с тобой, что едва сдерживаюсь. – Он немного помолчал и уже куда более робко спросил: – Ты пойдешь со мной в палатку? Я знаю, тебе страшно, но клянусь, я никогда бы не смог обидеть тебя или причинить боль.
– Да, – ответила она тихо, но отчетливо.
Александр отнес ее в палатку, уложил на одеяло и закрыл входной клапан. Внутри было тихо и сумрачно, скудный свет пробивался только через отверстия для завязок.
– Я бы принес тебя в чисто убранный дом, но у нас нет ни одеял, ни подушек, только жесткий пол.
– Ничего. В палатке хорошо.
Она удовлетворилась бы и мраморным полом Петергофского дворца!
Александр прижимал ее к себе, но она хотела просто лежать рядом с ним.
– Шура…
– Что? – шепнул он, целуя ее шею.
Но не делал… не делал больше ничего, словно ждал, или думал, или не хотел…
Александр отстранился, и она по глазам увидела, что он чем-то обеспокоен.
– Что с тобой?
Он упорно отводил взгляд.
– Вчера ты так много наговорила… не то чтобы я не заслужил всех твоих обвинений…
– Всех? Не заслужил, – улыбнулась она. – И что же?
Он тяжело вздохнул.
– Спроси меня, – кивнула она, уже зная, чего он хочет от нее.
Но он упорно смотрел в землю.
Татьяна попросила:
– Подними голову. Взгляни на меня.
Он послушался. Татьяна встала на колени, погладила его по щеке и поцеловала.
– Да… конечно, да, Шурочка… я берегла себя для тебя. Только для тебя. Я принадлежу тебе. Неужели ты хоть на минуту можешь сомневаться?
Его счастливые глаза сияли нестерпимым блеском.
– Ох, Танечка! – выпалил он. – Ты понятия не имеешь, что это значит для меня…
– Ш-ш-ш, – прошептала Татьяна.
– Ты была права, – горячо продолжал он. – Я не заслужил того, что ты готова мне дать.
– Если не ты, то кто? Когда же ты до меня дотронешься? Я больше не хочу медлить.
Вместо ответа он осыпал ее поцелуями.
– Подними руки.
Он снял ее сарафан и снова уложил на одеяло, покрывая поцелуями лицо и шею, шаря по ее телу жадными пальцами.
– Я хочу видеть тебя совсем голой. Хорошо?
Татьяна кивнула.
Он стащил с нее белые полотняные трусики, и Татьяна, мгновенно ослабев, смотрела, как он, в свою очередь ослабев, изучает ее.
– Нет… я этого не вынесу… – пробормотал он, прижавшись щекой к ее груди. – Твое сердце колотится как сумасшедшее. Только не бойся.
Он стал лизать ее соски.
– Не буду, – прошептала Татьяна, запустив руки в его влажные волосы.
Александр нагнулся над ней.
– Скажи, чего хочешь от меня, и я все сделаю. Медленно-медленно, чтобы ты не пугалась. Итак, чего ты хочешь?
Татьяна не могла ответить. Попросить его дать ей мгновенное облегчение? Потушить пожар, пылающий в ней? Невозможно. Придется довериться Александру.
Прижав ладонь к ее животу, Александр пробормотал:
– Посмотри, твои влажные тугие соски поднялись, умоляя меня пососать их.
– Пососи их, – простонала Татьяна.
Он наклонил голову.
– Вот так. Стони, стони как можно громче. Никто не услышит, кроме меня, а я проехал тысячу шестьсот километров, чтобы слышать тебя, так что стони, Тата.
Его рот, язык, губы впивались, сосали, обводили, ласкали ее груди. Татьяна инстинктивно выгнулась.
Александр лег на бок и положил руку между ее бедер.
– Погоди! – всполошилась она, пытаясь сомкнуть ноги.
– Нет, откройся, – настаивал Александр, разводя ее бедра. – Не дрожи так, Танечка.
Его пальцы коснулись ее. Она оцепенела. Александр не дышал. Татьяна не дышала.
– Чувствуешь, как осторожно я это делаю? – прошептал он, потирая пальцем крошечный бугорок. – Ты… ты такая беленькая… даже здесь…
Ее руки были стиснуты в кулаки. Глаза закрыты.
– Чувствуешь, Тата?
Она застонала.
Александр продолжал ласкать ее.
– Ты невероятна… – прошептал он.
Кулачки сжались сильнее.
Он немного надавил.
– Хочешь, чтобы я остановился?
– Нет!
– Таня, чувствуешь, как я прижимаюсь к твоему бедру?
– Я думала, это твой пистолет.
Его горячее дыхание обжигало шею.
– Называй как хочешь, я на все согласен.
Он нагнулся над ней и снова принялся сосать груди, одновременно гладя и теребя набухшую горошину, обводя кругами все быстрее.
И она стонала и стонала.
И…
Он отнял руку и губы и отстранился сам.
– Нет, нет, нет! Не останавливайся! – в панике прошептала Татьяна, открывая глаза.
В пульсирующее напряжение ее плоти ворвалось нечто неведомое, и, когда он остановился, Татьяну сотрясла такая дрожь, что Александр лег на нее и прижался лбом к ее лбу.
– Тише. Все хорошо, – приговаривал он, откатываясь. – Скажи, чего ты хочешь?
– Не знаю, – как в бреду пробормотала Татьяна. – Все, что ты умеешь.
– Ладно, раз так, – кивнул он и, стащив трусы, встал перед ней на колени.
Впервые увидев его, Татьяна вскочила.
– О господи, Шура!.. – ахнула она, отпрянув.
– Ничего особенного, – ухмыльнулся он, хватая ее за щиколотки. – Куда это ты?
– Нет, – твердила она, потрясенно уставясь на него. – Нет-нет… пожалуйста.
– Спаситель в своей безграничной мудрости создал мужчину именно таким.
– Шура, но это невозможно. Я никогда…
– Доверься мне, – перебил Александр, сгорая от вожделения. – Все будет хорошо. И я больше не могу ждать ни секунды. Ни мгновения. Я должен быть в тебе. Прямо сейчас.