— Доверься мне, — тихо произнес он. Он протянул руку и коротким движением пожал ее колено, а затем снова взялся за руль.
Жест был очень нежным, и ей захотелось прикрыть его руку своей, но Грейс не успела — слишком быстро Брент убрал ладонь.
Грейс доверяла ему. Подсознательно.
Еще через десять минут они остановились на парковке у центральной больницы. Брент припарковался на своем месте.
— Что мы здесь делаем? — спросила Таш.
Брент проигнорировал нотку раздражения в ее голосе.
— Хочу кое с кем тебя познакомить.
Таш собиралась возразить, но Грейс остановила ее взглядом, говорившим: «Мое терпение на исходе», — и девочка неохотно вылезла из машины.
Они миновали отделение неотложной помощи, попутно здороваясь с персоналом, но не останавливаясь, а затем Брент пропустил их перед собой в лифт, зашел следом и нажал на кнопку пятого этажа. За время их короткой поездки никто не проронил ни слова, а когда они вышли, Брент сопроводил их в палату 5С.
На краю кровати, сгорбившись и свесив ноги на пол, сидел человек. Его кожа была серого цвета, и он не мог самостоятельно дышать — из носа торчали пластиковые кислородные трубки.
— Привет, Билл, — поздоровался Брент.
Пациент поднял глаза и улыбнулся.
— Привет… док, — пробормотал он, после каждого слова хватая воздух сморщенными губами.
Грейс сразу узнала этого человека. Уильям Лок. Он поступил пару дней назад с обострением хронической обструктивной болезни легких.
— Хочу тебя кое с кем познакомить, Билл, — сказал Брент. — Доктора Перри ты уже знаешь, а это ее племянница Наташа.
Билл кивнул Грейс и улыбнулся Таш.
— И чем же… я… обязан… такой… чести? — пропыхтел он.
— Таш недавно начала курить, — сказал Брент.
— А-а-а, — протянул пациент и рассмеялся.
Брент уже не в первый раз приводил к нему курящих подростков, и Билл с радостью соглашался преподать им небольшой урок — чего не сделаешь ради детей.
Смех Билла спровоцировал кашель. Он кашлял и кашлял, не в силах остановиться. Казалось, от этого тяжелого, сухого звука у него вот-вот разорвется горло. Держась за грудь одной рукой, другой он указал на пластиковую чашу, стоявшую на тумбочке рядом с его кроватью.
Таш взяла чашу и, передавая Биллу, заглянула в нее, с отвращением отшатнувшись при виде желто-зеленой слизистой массы с кровяными вкраплениями. Девочка быстро сунула чашу в руку Биллу и с ужасом наблюдала, как он выхаркивает в нее еще один отвратительный комок мокроты непередаваемого цвета.
— Спасибо, — сказал он, когда приступ прошел.
— Мистер Лок — инвалид с хронической болезнью легких, — сказал Брент, обращаясь к Таш. — Все благодаря курению.
Билл кивнул:
— Начал курить… в твоем возрасте… Ничего глупее… в жизни не делал.
Он взглянул на свои руки и поднял их вверх так, чтобы Таш были видны уродливые оранжево-коричневые пятна на пальцах. Таш заметила не только их, но и ужасное состояние темно-желтых зубов Билла.
— Послушайся моего совета, девочка… не начинай… выбери жизнь… Потому что это не… не жизнь.
Биллу было тяжело говорить, он быстро утомился, и через пару минут посетители вышли из палаты — Таш была сильно подавлена. Никто из них не произнес ни слова. Взрослые знали, что урок хорошо усвоен.
На лифте они снова вернулись в отделение неотложной помощи. Таш сказала, что ей нужно в туалет, и Грейс объяснила ей, как пройти в уборную для персонала.
— Мы тебя здесь будем ждать, — сказала она, указывая на дверь ординаторской чуть дальше по коридору.
Брент пил воду из стакана, прислонившись к раковине.
— Тебе налить? — спросил он.
— Спасибо, — кивнула Грейс.
Брент достал еще один стакан из шкафчика над раковиной и наполнил его водой из настольного фонтанчика. Они чокнулись.
— За Билла. — Он улыбнулся.
Грейс рассмеялась. Всю неделю она чувствовала себя несчастной, а теперь наконец-то появился повод порадоваться.
— Это было просто гениально. Спасибо тебе.
— У нас с Биллом соглашение. Немало приемных детишек уже познакомились с его плевательницей.
Грейс снова рассмеялась, вспомнив выражение отвращения на лице Таш.
— Наверное, удобно всегда иметь под рукой инвалида с хронической болезнью легких.
Брент расплылся в улыбке, и Грейс почувствовала, у нее самой начались проблемы с дыханием, ведь этот высокий темноволосый красавец моментально перевоплотился в сексуального полубога.
Она отпила воды, пытаясь скрыть прилив желания, охватившего ее. Взгляд Грейс сфокусировался на горле Брента в тот момент, когда он сделал очередной большой глоток.
Внутренняя дрожь стала волнами пробиваться наружу, соски напряглись при одной мысли о том, как она прикасается губами к пульсирующей жилке на шее Брента. Она вспомнила запах его кожи.
У Брента тут же пересохло в горле. Он смотрел на ее губы, наблюдал за тем, как Грейс сжимает их у кромки стакана и они становятся влажными. Если бы она прикоснулась ими к его горлу, от которого не отрывала взгляда, он ощутил бы их прохладу. И влагу. Возможно, даже раздалось бы шипение и пошел пар.
Ее глаза в обрамлении черной оправы очков выглядели огромными. И горячими. Как термальные источники.
Брент чувствовал, как этот жар направляется в его сторону и просачивается внутрь, разливаясь огнем по всему телу. Они стояли близко друг к другу — достаточно близко, чтобы он мог притянуть ее к себе.
Может, они все-таки могли начать с того места, на котором остановились?
— А вдруг, — сказал он, все еще глядя ей в глаза и подцепив пальцем петельку на ее поясе, — это не такое уж и безумие?
Он медленно потянул ее к себе. Она не сопротивлялась.
Сердце Грейс подпрыгнуло, когда их тела соприкоснулись. Брент чуть подвинулся, прижимая ее ближе, и его дыхание обожгло ее щеку.
Он осторожно погладил пальцами завиток ее волос и убрал его за ухо.
— Я хочу поцеловать тебя, — прошептал он. — Это безумие?
Сердце Грейс стучало в груди, как колеса грузового поезда, и эти удары отдавались звоном в ушах. Брент провел пальцами по ее щеке, затем легко коснулся уголка ее рта. Она сглотнула:
— Возможно.
Брент улыбнулся. Еще мгновение он смотрел ей в глаза, а затем медленно склонил голову.
Едва их губы соприкоснулись, раздался громкий стук в дверь и знакомый голос позвал: «Тетя Грейс!» Они отпрыгнули друг от друга, словно парочка подростков, которых вспугнули родители. Брент отвернулся к раковине, вылил воду из стакана, а Грейс отошла от него на пару шагов и повернулась к двери.
— Мы здесь! — крикнула она.
Таш открыла дверь.
— Может, пойдем уже? — спросила она. Резкость ее вопроса сглаживалась искренним раскаянием, звучавшим в ее голосе.
Грейс откашлялась.
— Конечно. — Она мельком взглянула на Брента и тут же отвела глаза. — Идем, — объявила она, поспешно устремляясь к выходу.
Брент последовал за Грейс, стараясь держать дистанцию, все еще немного ошеломленный — ему требовалось время, чтобы прийти в себя после их почти поцелуя.
Если бы только Таш задержалась всего на минуту…
Но это послужило хорошим напоминанием о том, что в жизни Грейс было двое детей, а это значило, что внезапные вмешательства неизбежны. Теперь она была не одна. Их прошлые отношения невозможно было вернуть.
Следующие пару недель Таш вела себя вполне прилично, поэтому в мыслях Грейс освободилось место для более приятных вещей, например для фантазий о возможном развитии отношений с Брентом.
Его слова «А вдруг это не такое уж и безумие?» породили целый сонм радужных грез, и она с упоением им предавалась.
Возможно, он снова влюбится в нее. Возможно, они снова будут вместе.
Работа бок о бок с ним стала для нее самым приятным времяпрепровождением. Несмотря на то что в разговорах они не касались темы возобновления отношений, между ними чувствовались определенные флюиды.
Они останавливались, столкнувшись в коридоре, чтобы немного поболтать. Вместе ходили на обед.
Шутили и смеялись. Вспоминали былые студенческие дни. Его взгляд зачастую падал на ее губы, когда она говорила или ела, а она порой засматривалась на его ягодицы, когда он уходил, — он же оборачивался и подмигивал ей.
Впервые за долгое время Грейс ощущала внутри тепло и приятную негу, а не раздражение и тревогу.
В рабочие дни она по утрам вскакивала с постели в предвкушении встречи, а в выходные предавалась мыслям о нем. Что касается воскресных футбольных матчей, она теперь ждала их с большим нетерпением, чем Бенджи.
В эти моменты они были просто Брент и Грейс, а не доктор Картрайт и доктор Перри. Можно было смеяться, играть, флиртовать и строить отношения без условностей рабочей обстановки.
Никто из них не затрагивал тему будущего, однако две недели образцового поведения Таш вселяли надежду, и все казалось возможным.
Но однажды в два часа ночи у Грейс зазвонил мобильный телефон, и тогда все изменилось.
Грейс села на кровати, выпрямившись, как струна, не понимая, что происходит, попыталась на ощупь отыскать одновременно мобильный телефон, выключатель лампы и очки, — аппарат все не унимался. За окном лил дождь, барабаня по крыше в унисон со стуком ее сердца.
В этот час Грейс чувствовала себя крайне неуклюжей, пытаясь найти чертов мобильник как можно быстрее, пока он не разбудил детей. Свет лампы ослепил ее, и она ничего не видела, а в голове тем временем, словно стадо слонов, толпились мысли — одна страшнее другой. Телефонный звонок в два часа ночи обычно не предвещает ничего хорошего. Срочный вызов из больницы пришел бы на пейджер, так в чем же дело?
Неужели что-то с родителями? Пожалуйста, Господи, нет, только не это! Она не вынесет еще одну потерю.
Наконец, кое-как водрузив очки на нос и прищуриваясь от света, она обнаружила телефон и нажала на кнопку ответа с бешено колотящимся сердцем:
— Алло!
— Грейс? Это Брент.
У Грейс ушло несколько секунд на то, чтобы понять, что голос на другом конце провода принадлежит Бренту, хотя ее тело безошибочно узнало глубокий бархатный тембр на каком-то инстинктивном уровне.