— Грейс?
— Да, извини. Я слушаю.
Она нырнула обратно под одеяло, сердечный ритм начал восстанавливаться. Она не знала, почему Брент звонит посреди ночи, но его голос был сонным и сексуальным, и ей захотелось свернуться клубочком и слушать его музыку под размеренный аккомпанемент дождя, стучавшего по крыше.
Может, он хотел обсудить то, что происходило между ними? Может, лежал в постели без сна каждую ночь, представляя их вместе?
— Я и забыла, какой у тебя сексуальный голос, — промурлыкала она. В полусне она забыла про запреты, ее глаза начали закрываться, и она зевнула.
— Грейс, послушай меня внимательно. Ты проснулась?
— М-м-м, — промычала она, зарываясь в одеяло еще глубже.
— Грейс!
Грейс открыла глаза, изумленная его резкостью.
— Что? — спросила она обиженно.
— Я на работе.
Все правильно. У него дежурство.
— Ты хочешь, чтобы я приехала?
Так, значит, он звонил по работе? Она немного приподнялась в полумраке слабо освещенной комнаты. Его сексуальный голос звучал надрывно, как и звук дождя за окном.
— Я не могу, Брент. Дети спят.
— Грейс, Таш здесь. С ней все в порядке, но она попала в аварию.
Грейс нахмурилась и приподнялась еще немного. Она издала сдавленный смешок:
— Что? Нет. Она крепко спит в своей постели.
— Грейс…
Она замолчала на секунду, а затем резко откинула одеяло.
— Она в постели, — настаивала Грейс, ковыляя по дому и ускоряя шаг по мере приближения к комнате племянницы.
Там было пусто.
В кровати никого не было.
Грейс запустила руку в волосы, ее сердце вновь колотилось в такт с дождем. Она ведь заходила к Таш в десять вечера, перед тем как пойти спать. Девочка сбросила одеяло во сне, и Грейс снова укрыла ее.
— О боже! Она ранена?
Ее охватила паника. Раскаленная, обжигающая. Грейс бросилась в свою спальню, начала натягивать джинсы.
— Что? Скажи мне, что с ней!
— Она сломала лодыжку. Перелом простой, так что хирургического вмешательства не потребуется. Нога сильно опухла, поэтому мы пока наложили временную шину на заднюю часть голени и на ночь оставим ее здесь под наблюдением.
— О господи, — простонала Грейс. — Поверить не могу. Как? Пять часов назад она спала!
— Им всем очень повезло.
— Им?!
— Грейс, просто приезжай, ладно? Остальное расскажу на месте.
Грейс судорожно вздохнула. Голос Брента звучал спокойно, и она вняла ему.
— Это все, да? Ты ведь не пытаешься подсластить пилюлю? Это все?
— Несколько ссадин и синяков… больше ничего. Никаких других… физических повреждений.
— Хорошо, — сказала Грейс. Мысли ее уже неслись вперед, сердце продолжало стучать как бешеное, и она не расслышала нерешительность в голосе Брента.
— Я приеду через… — «Черт! Сколько времени понадобится на то, чтобы привезти сюда маму?» Она плохо соображала. — Не знаю, через полчаса.
— Осторожнее за рулем, Грейс, прошу тебя. Не хватало еще, чтобы вы обе пострадали.
Грейс приехала через сорок три минуты. Ее машина с визгом затормозила на парковке для скорой помощи — ей было плевать, что стоянка другим машинам здесь была запрещена. Брент встретил ее у раздвижных дверей.
— Где она? — спросила Грейс.
Он удержал ее, когда она рванула внутрь. На ней были джинсы и майка с капюшоном, и даже сейчас, обезумевшая, без макияжа, не считая привычного блеска для губ, с отметиной от одеяла на лице, она была прекрасна.
— Притормози на минутку, — произнес он. — Мне нужно с тобой поговорить.
— О боже, что еще?! — Грейс почувствовала, как у нее сжался желудок, и схватила Брента за руку. — Что случилось?
Он мягко сжал ее предплечья.
— Ничего не случилось. Все так, как я сказал тебе по телефону. Но ты должна узнать кое-что прежде, чем отправишься к ней с обвинениями.
Грейс пристально посмотрела на него. Брент о чем-то умалчивал — она поняла это по его интонации. Она не могла решить, что сделать: накинуться на него с вопросами или зарыться лицом ему в грудь и разрыдаться.
Брент видел, что теперь Грейс полностью сосредоточена. Он собрался с духом перед тем, как сообщить ей новость, которая — он был уверен — не обрадует ее. Он хотел бы оградить ее от правды, но не мог.
— Она пьяна, Грейс. Уровень алкоголя у нее в крови — в два раза выше допустимой нормы.
Грейс попыталась протестовать:
— Это ошибка.
Брент покачал головой:
— Она пьяна в стельку.
Грейс недоверчиво уставилась на него. Неужели это происходит наяву? Глядя в спокойные золотисто-карие глаза Брента, она понимала, что он говорит правду.
Охватившая ее волна гнева смешалась с терзавшей ее до этого горючей смесью страха и тревоги. Не считая пары отдельных эпизодов, она все это время ходила вокруг Таш на цыпочках, старалась давать ей свободу, показать, что доверяет ей. И вот что получила взамен!
Сначала племянница начала курить, а теперь сбежала из дома посреди ночи, напилась и попала в аварию!
Окончательно сломленная, Грейс посмотрела на Брента в полном отчаянии. Вот что случилось, стоило ей на секунду отвернуться. Стоило ей начать хоть немного думать о себе.
— Рассказывай все по порядку.
Отодвинув занавеску, Грейс увидела спящую Таш. Девочка лежала на каталке и выглядела такой маленькой и хрупкой, что гнев и отчаяние Грейс тут же испарились. На вид ее племяннице сейчас можно было дать не больше двенадцати лет.
Такая юная и невинная.
Таш открыла глаза и увидела два хмурых лица, воззрившиеся на нее сверху вниз. Ее губы искривились.
— Я же просила не звонить ей, — произнесла она, глядя на Брента и словно не замечая Грейс. У нее заплетался язык, а в голосе звучала явная агрессия.
— Таш!
— Ну что?! — воскликнула племянница. У нее потекла тушь, и она, похожая на панду, вонзила в Грейс взгляд, полный ненависти. — Тебе разве не все равно?
Грейс охватило такое чувство, будто Таш огрела ее кастетом по голове. Она вздохнула, пытаясь сохранять спокойствие.
Это не помогло.
— О чем ты говоришь? — спросила она, подходя к каталке. — Конечно, мне не все равно! — воскликнула она. — Думаешь, меня не беспокоит то, что ты сбегаешь по ночам, напиваешься, садишься в машины с нетрезвыми людьми и врезаешься в фонарные столбы?
Грейс почувствовала, что у нее дрожат пальцы, и вцепилась ими в металлический поручень каталки.
— Ты могла погибнуть! — прорычала она. — Вы все могли погибнуть.
— Ну и что? Зато сейчас я была бы с мамочкой.
Грейс почувствовала холод в сердце. Неужели Таш хотела умереть? Она уже спрашивала ее об этом пару недель назад во время инцидента с сигаретами, но что, если ее племянница и вправду вынашивала мысли о суициде?
— Думаешь, твоя мама хотела бы, чтобы ты умерла в пятнадцать лет? Ты действительно так думаешь?! — вопрошала Грейс, переходя на более высокие ноты. Она чувствовала, что теряет над собой всякий контроль. — Так вот, могу сказать тебе с полной уверенностью: это не так. Она пришла бы в ужас.
Таш ощетинилась.
— Не смей говорить мне о маме! — крикнула она. — Откуда тебе знать? Тебя никогда не было рядом.
Грейс зажмурилась, потому что во время гневной тирады племянницы в лицо ей попали пары алкоголя, и брызги слюны. По лицу Таш снова потекли черные слезы, и Грейс почувствовала, что тоже вот-вот расплачется.
— Где ты была, когда мы нуждались в тебе? Ты, гениальный врач! Ты могла бы спасти ее. — Таш ткнула Грейс пальцем в плечо. — Но тебя ничего не волновало, кроме твоей собственной чертовой жизни. Ты не любила ее. Она нуждалась в тебе, а ты позволила ей умереть!
— Наташа! Достаточно! — Брент шагнул вперед и положил руку на плечо Грейс, решительно прервав истеричные вопли подростка. — Твоя тетя не виновата в смерти твоей матери.
Таш разразилась слезами и отвернулась от них обоих. Громкие рыдания сотрясали больничный бокс.
Не веря в реальность происходящего, Грейс прерывисто вздохнула. Она радовалась, что Брент стоял рядом — он был единственной надежной соломинкой, за которую она могла ухватиться, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Горячие слезы навернулись ей на глаза и потекли по щекам.
Она знала, что Таш злится, но не думала, что из-за этого. Таш винила ее в том, что ее не было рядом? За то, что она не работала в больнице «Ройал Мельбурн» в ту ночь, когда ее сестре был нужен врач неотложной помощи?
Грейс и сама винит себя в этом. Это чувство терзало ее до сих пор.
Она смотрела на спину Таш, на ее содрогающиеся плечи и отчаянно хотела прикоснуться к ней, несмотря на то что яд слов, брошенных племянницей в ее адрес, все еще жег изнутри.
Она знала, что Таш не потерпит этого. По крайней мере, сейчас.
Пропасть между ними никогда еще не была так огромна.
Брент почувствовал, как Грейс прислонилась к нему, и нежно провел большим пальцем по позвоночным выступам у нее на шее. Он в отчаянии наблюдал за тем, как острые стрелы Таш попадают Грейс прямо в сердце.
Боль двух женщин семьи Перри повисла в этом больничном боксе подобно силовому щиту. Она искрилась в пространстве и заставляла их отталкиваться друг от друга, как одноименные полюса магнитов.
Он хотел бы забрать их боль себе.
Из-за занавески появилась голова Габби, которая в нерешительности уставилась на Брента и Грейс.
— Палата для Наташи готова.
— Спасибо, дружок. Надо перевезти ее.
Двадцать минут спустя Таш уже лежала в ортопедической палате. Загипсована была только задняя часть ее голени, что позволяло зафиксировать область перелома, не перетягивая ногу, на случай, если она еще больше распухнет. Под ногу подложили две подушки.
Таш жаловалась, что ей больно, и медсестра ввела обезболивающее внутривенно.
Грейс вздрогнула, представив себе сотню возможных вариантов исхода случившегося.
Собственно говоря, Таш, сидевшая на переднем пассажирском сиденье, на которое и пришелся основной удар, пострадала больше всех. Водитель и другие пассажиры — девочки из школы, где училась Таш, — отделались минимальными повреждениями. Синяки от ремней безопасности, которые, к счастью, не нанесли вреда селезенке пассажиров, да небольшая рана на голове водителя от удара о руль.