ьцем, — у вас и совести не куплено. Если бы мальчик погиб, ждал бы вас суд, и даже денежки, наверняка богатенького папы, не помогли. — Подняла руку и показала опешившему парню на множество развешанных камер. Посмотрела в его побелевшее лицо и продолжила: — Если сами остались бы живы.
Взяла его за руку и потащила вперёд. Парень, к моему удивлению, не сопротивлялся. Через несколько шагов я указала на скрытую высокой травой старую бетонную балку. Оглянулась на парня и спросила:
— Ваш «мустанг» смог бы перепрыгнуть через это?
Парень не мигая смотрел на преграду. Он гулко сглотнул и тихо проговорил:
— У меня Ламборджини…
— Да мне все равно, — я отпустила руку и, развернувшись, быстро пошла прочь. Напоследок бросила тихо: — И не стоит благодарить. Впрочем, ее, благодарность, вы явно с папочкой не купили на аукционе жизни.
Глава 3. Поля
Я вышла с работы около шести, задержавшись в кабинете с документами по усыновлению Егорки. Уставшая, не сразу сообразила откуда идет шум, а когда прошла несколько метров, заметила толпу ребят у ворот. Они сильно галдели, улюлюкали, потому я сразу заподозрила неладное и припустила по дорожке, на ходу доставая телефон:
— Семён Эдуардович, у ворот разборки! Почему вы не на месте?! — и сразу отключилась.
Толпа ребят из старшей группы гудела и качалась. Я растолкала первые ряды локтями и остолбенела.
Под кленом, подпирая бордюр, стояла та самая «гепардовая» тачка богатенького дебила-самоубийцы. Буратино опирался на нее ягодицами, смотрел самодовольно на открывших рты ребят и качал букетом малиновых роз, словно отгонял мух. Он перевел на меня взгляд и так воссиял глазами и улыбкой, будто встретил любимую бабушку с самолета. Только я сомневалась, что парень по кличке «Всё куплю» вообще умеет любить.
— Ребята, а ну быстро разошлись, — сухо приказала я. Несмотря на мои двадцать с хвостиком, дети меня слушались. Дождавшись, пока парни, обсуждая машину, удалятся, я обернулась и сурово посмотрела на мажора с цветами: — Что вы здесь делаете?
— Встречаю свою спасительницу, конечно, — он растянул улыбку ещё шире, протянул мне букет и нажал на кнопку пульта. Дверцы автомобиля поднялись, словно крылья птицы. — Садись!
— С чего бы? — хмыкнула я и, даже не глянув на цветы, крикнула охраннику, что как колобок катился к нам по дорожке, придерживая пивное брюшко: — Семён Эдуардович, всё в порядке. Просто местный цирк заехал в гости. До завтра!
Поправив ручки сумки на плече, я спокойно пошла к автобусной остановке. Но Буратино не унимался, догнал меня и нагло взял за руку:
— Стой! Я же поблагодарить хотел.
— Не за что, — пришлось отдернуть руку и перейти на другую сторону дороги в надежде, что этот оголтелый отстанет.
— Тебя тяжело было найти! — крикнул парень мне вслед. Люди на остановке оглянулись в нашу сторону. — Помог твой намёк на камеры около сумасшедшего дома!
Я застыла и с ужасом покосилась на коллег. Те жадно прислушались к нашему спору. А мажор и не думал умолкать:
— Я просмотрел записи. Оказывается, ты там часто бываешь…
Вот идиот!
Резко развернувшись на каблуках, я быстро приблизилась и прошептала ему в лицо:
— Ты псих? Зачем позоришь? Мне здесь ещё работать!
— Тогда садись в машину, — победно улыбнулся придурок. И добавил без улыбки: — Не бойся, я всего лишь тебя подвезу.
— Тебя? Бояться? — хмыкнула я и осторожно подошла к машине.
Я, правда, не боялась. Парень хоть и казался ненормальным, но было в нем что-то загадочное, да и не намного он меня старше, чтобы трястись и переживать. Справлюсь, вон какой худой, а у меня свое оружие есть в арсенале — всегда можно в глаз ткнуть и между ног засадить. Я залезла в неудобное кресло, про себя думая, что дорогая вещь — не равно комфортная. Потянула ткань платья, чтобы не сверкать трусами: вроде юбка по колено, но в салоне автомобиля задралась до неприличия.
Парень вприпрыжку обогнул тачку, уселся и, белозубо улыбнувшись, притопил по дороге.
В пути он рассказывал, как меня искал. Стелился, сладко сыпал словами, убеждал, что не смог забыть нашу встречу. Я же сидела молча, поглядывала в окно, ежилась на крутых поворотах и готовила речь, чтобы навсегда отвадить самоуверенного принца.
То, что он подвёз меня прямо к подъезду, не удивило, раз нашёл, где работаю, узнал и, где живу.
Выбравшись из машины, дала себе слово, что в жизни никогда больше не сяду в подобную каракатицу.
И, прежде, чем парень вышел меня проводить, подняла руку, чтобы его остановить.
— Можете не стараться. Вы не в моем вкусе, — оставив цветы в машине, я отошла к двери. Крикнула: — Спасибо, что подвезли! — и спряталась в темноте подъезда.
Я не прислушиваясь к реву мотора, такие избалованные мажоры не способны добиваться женщину терпением и лаской, потому была уверена, что он отвалит. Быстро поднимаясь по лестнице, я хотела только одного — поскорее попасть домой. Не люблю оставаться на пролете, здесь вечно жутко воняло, да и боялась встретить…
Коллекторов.
Двое ждали меня около квартиры. Те же, что приходили неделю назад, а мне все равно отдать им нечего. В кармане ни копейки. Может, проездной им предложить?
Я поздно попятилась, и один из громил успел схватить меня за локоть.
— Будешь платить натурой, красавица. Надоело тебя предупреждать, — рявкнул мужик, обдавая мое лицо зловонием, смешанным с дешевыми сигаретами и плохими зубами.
— Я заплачу, — ответила отчаянно и уперлась ладонями в каменную грудь. — Немного еще подождите, я найду деньги.
— Сейчас будешь платить, — настаивал урод и больно тянул за руку.
Неудачно вывернувшись из мерзких лап, я оступилась и полетела по ступенькам.
И меня слопала темнота.
Уже в больнице, когда я пришла в себя, мне рассказали, что Виктор Дорогов — сын очень влиятельного человека, одно имя которого заставляет людей замирать от ужаса и трепета, привез меня с сильными ушибами и заплатил за лечение. Видимо, коллекторы испугались и решили меня не добивать, иначе почему я всё ещё жива?
Новый знакомый навещал меня каждый день, я даже стала замечать, что его шутки и рассказы заставляют меня забывать о своих проблемах. Хотя расставленные по всей палате вёдра с цветами жутко бесили не только уборщицу. Когда мне стало легче, я раздала все букеты сотрудникам больницы и, выдохнув с облегчением, улеглась, надеясь поспать удушливого аромата, как дверь снова распахнулась.
— Пелагея Ларионовна Романова? — сухо уточнил мужчина в строгом костюме и невыразительной внешностью. — Меня зовут Геннадий Сергеевич, я адвокат господина Дорогова.
Сердце моё ёкнуло. Мысли пронеслись испуганными белками. Неужели Виктор затаил обиду за разбитое стекло и подал в суд? Сотни возможных судебных исков и стопки долговых бумаг встали перед глазами. Я прочистила горло и, стараясь, чтобы голос мой звучал уверенно, спросила:
— Что вам нужно?
— Ваши подписи, — не стал юлить адвокат.
Приблизился и, положив передо мной стопку бумаг, быстро начал объяснять, что это за документы и показывать, где ставить подпись. Я испуганно отдёрнула руку и посмотрела с ужасом:
— Но это же значит, что долги мои закрыты и мама на полном обеспечении.
— Ну да, — нахмурился Геннадий. — Господин Дорогов планировал обеспечить что-то ещё?
Я пыталась быстро сообразить, как мне поступить. Очевидно, что меня сейчас нагло покупали без моего согласия. Что мне предстоит отдать взамен? Хотелось гордо выпрямиться и отпихнуть все эти бумаги, попросить передать «господину», чтобы поискал себе рабов в другом месте, но… Я осознавала, что тогда это конец. Меня убьют, а маму вышвырнут из больницы. Сжав кулаки, я звонко спросила:
— А какие… условия… господина Дорогова? Что я должна?
— Условия? — приподнял брови Геннадий.
— Что я должна в обмен на помощь? — краснея, пояснила я.
Адвокат понимающе улыбнулся:
— Никаких. Мы лишь предлагаем решить ваши затруднения, без каких-либо обязательств. А вот документ, согласно которому приют получит благотворительный взнос.
При виде суммы я потеряла дар речи: Виктор жертвует нашему приюту миллион?! Просто так? Адвокат воспользовался моей растерянностью и быстро подсунул мне бумаги. Я подписала всё не глядя. Всё равно это лишь формальность. Человек, который легко швыряется такими суммами, и не посмотрит, подписала ли я акт передачи своего тела в рабство.
Но Виктор меня удивил. Он ни разу не упоминал о своём широком жесте, и мне не позволял. Водил на романтические свидания, дарил цветы, осыпал комплиментами. Неудивительно, что через несколько месяцев, услышав предложение руки и сердца, я сказала «да». Виктор, обрадовавшись, потащил меня в приют и во всеуслышание заявил о нашей скорой свадьбе, договорился с директором о срочном отпуске и в этот же день увёз меня в Лас-Вегас. Говорил, что не хотел ни дня холостяцкой жизни. В городе беззаботного веселья нас поженили за пять минут.
Интересно, если бы я знала, чем закончится эта красивая романтичная история, я бы согласилась выходить замуж?
Глава 4. Макс
Вечерний город сыпал огнями, как Рождество конфетти. Хотелось зажмуриться, спрятаться, раствориться в этих огнях, чтобы избавиться от пустоты в душе. Последние несколько лет: работа, работа, работа… Думал, что, возродив свое дело, получу удовольствие, найду покой, но нет…
— Крис, — я нажал на кнопку вызова водителя и глянул в окно, за которым мелькали дома развлечений, страсти и похоти. — Останови у ближайшего крупного казино.
— Вы же домой собирались? — послышался глухой голос из динамика.
— Передумал. Хочу просадить пару сотен тысяч баксов и напиться.
Водитель тихо прыснул, но все-таки своевольно добавил:
— Вы же не пьете.
— Пора начинать. Тормози здесь, — буркнул я, когда мы проехали огромную вывеску, щедро залитую мигающими диодными лампочками красного цвета.
— Это же Дорогова казино, Макс… — динамик затих, а через переднее окно с опаской выглянул Димыч. Бритоголовый и квадратнолицый. Он со мной всегда говорил на родном языке — выполнял приказ, но сейчас я уверенно перешел на английский: