Да, это было похоже на ее отца. Хотя Азиз правил маленьким эмиратом, амбиции у него были большие. Он любил манипулировать людьми и подчинять их своей воле. И, конечно, он мечтал о внуке, который унаследовал бы его имя и стал бы править Араба-Нумара.
– Если ты прав, я не прощу отца. – Затем, вскочив на ноги, Амбер закричала: – Я для него – всего лишь пешка в игре! Он отправил меня в чужую страну, где меня отвергали мужчины, один за другим. Никто не хотел меня. Неужели отец никогда не оставит меня в покое?
Ответом ей было лишь гулкое эхо, раскатившееся по ванной комнате.
Харун помолчал, в глазах его мелькнула печаль.
– Я не знаю, Амбер. Я не знаток семейных отношений.
Обессиленная, девушка опустилась на пол, он сел рядом с ней, и вдруг Амбер положила голову ему на плечо. Харун обнял ее, прижав к себе:
– Может быть, я ошибаюсь.
– Мы оба понимаем, что такое вполне возможно.
– Если они не выпустят нас, пока ты не забеременеешь, нам придется подчиниться.
Амбер вскинула голову. Легкая дрожь пробежала по ее телу.
– Но ведь ты сказал, что тогда могут убить Алима.
– Только в том случае, если его тоже схватили. Но мы не знаем этого. – Взгляд Харуна стал жестким. – Алим много раз покидал свою семью и свою страну. В течение десяти лет я делал для него все, что мог, и настало время сделать что-то для себя.
Она тихо спросила:
– Ты хочешь меня?
– Да, – ответил он также тихо.
Уголки его губ дрогнули, взгляд потеплел. Харун прикоснулся губами к ее губам.
Амбер показалось, будто у нее внутри что-то лопнуло, выпустив наружу радость, тепло, желание и… да, власть, о существовании которой она не подозревала. Власть женщины над мужчиной. Она повернулась к Харуну, прижала его к себе и принялась жадно целовать. Она гладила его волосы, его спину и плечи… Поцелуй их был глубоким, страстным… Не отрываясь друг от друга, они легли на пол. Амбер едва заметила, что он холодный и твердый. Харун наконец обнимал ее, он был сильно возбужден, и она застонала от счастья.
– Что касается поцелуев, это сказочное ощущение, – пробормотал он дрогнувшим голосом. – Но ведь мы еще совсем недавно находились под воздействием наркотиков. Сегодня у нас был нелегкий день. Может быть, нам следует отдохнуть?
Смутившись, она вздохнула и согласилась:
– Да, мне надо поспать. Но сначала следует принять душ.
Помолчав, Харун тихо произнес:
– Нет, сначала поспи. Я уложу тебя в кровать. – Он легко поднял ее на руки и отнес в комнату. Положив Амбер на кровать, он прошептал: – Засыпай. Клянусь, я не оставлю тебя. – Голос его был ласковым и нежным.
Неужели Хабиб Нумара стал ее собственным тигром – и навсегда?
Она должна бы поблагодарить своих похитителей. Харун никогда не смотрел на нее такими глазами. Амбер была счастлива впервые за долгое время.
Отяжелевшие веки девушки опустились. Ей нужно хоть на какое-то время забыться и уснуть. Однако, даже засыпая, она ощущала присутствие Харуна. Он сидел в кресле рядом с кроватью, охраняя ее сон. Амбер очень хотелось взять его руку, прижать ее к своему лицу, поблагодарить Харуна за все, что он сделал для нее сегодня. Вздохнув, она погрузилась в сон.
«Она упрямая, непокорная дочь, не уважающая наши законы и традиции. Ни одного динара я не заплачу за ее освобождение. Пусть платит шейх эль-Канар, если он беспокоится о ней, в чем я сильно сомневаюсь. Ведь он от нее сбежал, не так ли?»
Слова отца все еще звенели в ее ушах, когда Амбер подскочила на кровати. Хорошо, что это был только сон…
Но это была явно не ее кровать, а рядом слышалось чье-то глубокое дыхание. Когда глаза привыкли к темноте, она увидела в кресле своего мужа. Он крепко спал.
В призрачном лунном свете Харун походил на бронзовую статую, олицетворяющую мужское совершенство. И в ту же секунду Амбер вспомнила, как они здесь оказались. И что они должны сделать, чтобы похитители отпустили их на свободу…
Горячая дрожь пробежала по ее спине.
Она вновь взглянула на своего спящего мужа, завороженная его красотой. Лицо Харуна было спокойным и умиротворенным, он выглядел моложе своих лет.
Вытянув руку, Амбер осторожно дотронулась до него. Кожа его была прохладной. Простыня, по-видимому, давно упала на пол, и он сидел в одних трусах. Единственное одеяло Харун отдал ей. Конечно, он поступил благородно, предоставив ей кровать. Это очень трогательно, но ведь они муж и жена.
– Харун, – прошептала Амбер, но он не пошевелился. Она потрясла его за плечо, ощущая под пальцами рельефные мускулы. – Харун, иди… – Амбер замолкла, потому что не могла сказать «в постель». – Иди под одеяло. Ты замерз.
Он пробормотал в ответ что-то нечленораздельное.
Она схватила его за плечи и притянула к себе:
– Иди сюда, Харун. К утру ты совсем замерзнешь. Ты можешь заболеть.
Наверное, до него что-то дошло, потому что, встав с кресла, он упал на кровать, почти накрыв Амбер своим телом.
– М-м-м… Амбер, милая Амбер, – пробормотал Харун, прикоснувшись губами к ее шее. – Ты такая сладкая… я знал, что это так. Как сандаловый мед. – И прежде, чем Амбер успела опомниться, он начал целовать ее плечо. Она так и не поняла, проснулся он или нет.
Больше Амбер не могла ни о чем думать. Шея ее выгнулась, казалось, сама собой. Харун слегка прикусил зубами нежное местечко, расположенное между плечом и шеей. Ощущение было необыкновенным. А когда рука его прикоснулась к ее груди и стала ласкать напрягшийся сосок, Амбер охватило блаженство.
– Харун, о… – простонала она, мечтая получить еще больше…
Глаза его открылись, и даже в зыбком лунном свете Амбер увидела в них желание и… смущение. Взглянув вниз, он увидел свою руку на ее груди.
– Прости… Я спал. Я не хотел овладевать тобой. – Он покачал головой. – Как я оказался на кровати?
Амбер почувствовала тупую боль. Огонь ее желания погас.
– Я проснулась, а ты дрожал от холода, и я потянула тебя на кровать. Простыня недостаточно теплая, – печально ответила она. О ком он грезил, когда назвал ее по имени? – Все в порядке. Укройся одеялом и продолжай спать.
– Амбер…
– Не надо, – отрезала она. «Не надо изображать доброту, иначе я не выдержу». Амбер повернулась на другой бок, чтобы Харун не видел, как она унижена. – Спокойной ночи.
Харун готов был схватить Амбер и заняться с ней любовью до полного изнеможения.
Он сходил с ума. Он провел рядом с ней на кровати всю ночь, притворяясь спящим, пока тело его не затекло от болезненного напряжения. Он не сомневался, что с Амбер происходит то же самое. Но в тот момент, когда его разгоряченное тело велело ему повернуться к жене и любить ее, он услышал тихое, размеренное дыхание. Она спала.
Когда Амбер расплакалась оттого, что он прервал свои ласки, это стало для него откровением. За три долгих тоскливых года она выказывала ему только презрение и злость – даже в ту ночь, когда пришла к нему с просьбой лечь с ней в постель. Но вчера Амбер проявила дружеское участие, заботу, доверие, привязанность и… в тот обжигающий момент, когда он проснулся с рукой, лежащей на ее груди, – откровенное влечение к нему. Харун был близок к тому, чтобы дать ей то, чего она хотела, – чего хотели они оба, – однако шорох за дверями, шаги, покашливание напомнили ему, что за ними следят.
И как он может рисковать жизнью Алима?
Перед ним снова встал выбор: либо их личное счастье, либо жизнь брата. Если бы знать, что Алим в безопасности, если бы сбежать отсюда и уединиться, он дал бы своим похитителям то, чего они добивались. Теперь Харун не сомневался, что Амбер хочет его…
Но он унизил и обидел ее, совсем не желая этого. Его объяснения она сочла оскорбительными.
После нескольких часов молчания Харун осторожно произнес:
– Я сожалею о том, что произошло ночью.
Губы Амбер приоткрылись, она повернулась к нему:
– Ты уже извинился передо мной. К чему повторять одно и то же? Ведь ты спал, да?
Тон ее был таким холодным, таким надменным! Однако мужской инстинкт подсказывал ему, что испытывает она совсем другие чувства.
Он заглянул ей в глаза:
– Я слышал кашель за стеной. Не хочу, чтобы на нас кто-нибудь смотрел сквозь дырки в стенах.
Она с изумлением посмотрела на него:
– Резонное предположение.
Хотя в голосе Амбер прозвучала холодная ярость, ему захотелось улыбнуться.
– Ты хочешь сказать, что мы еще займемся с тобой любовью? Или ты прощаешь меня за то, что я пренебрегал тобой все эти годы, и приглашаешь в свою постель?
– И то и другое, – тихо сказала она, – особенно учитывая то, что ты пренебрегал мной на глазах у всех, публично унижая.
В ответ Харун криво усмехнулся:
– Меня не устраивает жена-мученица, Амбер. И я уверен, что тебе не нужен покорный и вялый муж. Я считал, что ты не хочешь меня, а ты думала, что я не хочу тебя. Однако все время мы хотели одного и того же и при этом даже не пытались поговорить.
Вздернув подбородок, она поинтересовалась:
– Неужели ты действительно сказал: «Мы не пытались поговорить»?
Следует немедленно признать свою ошибку, иначе отношения с ней на этом и закончатся.
– Ты права, именно я не пытался поговорить, но скажи, была ли ты достаточно настойчивой?
Она обдумывала его слова, опустив глаза.
– Может быть…
Но как только ледяной панцирь, сковывавший страсть Амбер, начал наконец таять, Харун услышал, что дверь в их комнату открылась. Он выругался оттого, что им постоянно мешали. Он встал и шагнул к двери. Амбер, вскочив, бросилась к нему.
– Он наставил на меня винтовку, – прошептала она, дрожа, – и… и он смотрит на меня, а я почти раздета.
Резко повернувшись к стражнику, Харун спрятал Амбер за своей спиной.
– В чем дело?! – крикнул он четыре раза, на различных диалектах. – Отвечайте, зачем вы запугиваете мою жену? – И вновь он произнес эту фразу на четырех диалектах, распространенных в регионе, откуда была родом Амбер.