Глава восьмая
Клаудия была очень удивлена, увидев ружье, а ещё больше, когда её муж рассказал ей любопытную историю о человеке, который чуть не покончил с собой, потому что не мог продать пластинки.
– Важны не эти пластинки, а то, что они символизируют. Нам нужно начать составлять список, в котором будем указывать все, что должно вернуться к нормальности.
– Он будет очень длинным.
– Мы будем записывать всё, что нам кажется несправедливым или непропорциональным, на случай, если наступит момент, когда мы будем в состоянии вести переговоры…
– Переговоры…? Я думала, мы собираемся уничтожить систему, которая ведет к пропасти, а не принимать компромиссы.
Она посмотрела на него несколько озадаченно и, остановив процесс заправки салата, направила на него строгий взгляд.
– Я потратила восемь часов, блуждая по адским дорогам, и едва смогла вернуться, потому что в этих чертовых горах компас продолжал показывать на север, но затем всё оказывалось не там, где должно было быть.
– Я тебя предупреждал; здесь, наверху, компасы могут быть очень коварными.
– Я знаю, и признаю, что мне было страшно, и я устала, но именно поэтому я не думаю, что всё это стоит того, если наша цель – просто разрушать ради разрушения. Мы можем всё разрушить или определить, где должны быть наши границы, потому что не всё, что мы разрушим, будет плохим.
– Может, ты и права, но никто не гарантирует, что наши границы будут правильными.
– Мы могли бы это обсудить.
– С кем?
– С теми, кого это касается.
– Я тебя не совсем понимаю.
– Всё просто; если от того, что мы сделаем или не сделаем, зависит будущее миллионов людей, то именно эти миллионы людей должны решать, что им кажется правильным, а что – нет.
– И как мы это сделаем?
– Используя оружие тех, с кем мы собираемся бороться, и в которых кроется корень проблемы: социальные сети.
– А кто, по твоему мнению, будет настолько глуп, чтобы противостоять чему-то, что он использует?
– Все те, кто считает, что злоупотребляют. Когда я обедала в придорожном кафе, я видела, как интервьюировали парня, который бросил учёбу, чтобы играть в покер онлайн по десять часов в день. Он смог заработать немного денег, и не только хвастался этим, но и интервьюеры его поддерживали. На мой взгляд, это побудит тысячи ребят последовать его примеру и бросить учёбу, хотя, как в любой игре, больше тех, кто проигрывает, чем тех, кто выигрывает. Многие родители, которые тоже пользуются социальными сетями, подумают, что это предел, который никогда не следовало бы переходить.
– И я согласна.
– Вот и первый шаг на длинной лестнице.
– Которая ведет в небеса или в ад?
– Это зависит от наших усилий, от нашей доброй воли и от того дара, который тебе был дан, без твоего запроса.
– Дар или проклятие?
– Мы узнаем это только, когда дойдём до того места, куда нам нужно попасть. Если мы вообще куда-то доберемся.
– Пока мы на пути, и завтра продолжим.
Но на следующее утро им было невозможно продолжить.
Открыв занавески, Клаудия осталась с открытым ртом, увидев, что за стеклом окна нет ничего.
Не было ни ночи, ни дня.
Можно было представить, что они погрузились в гигантскую сауну, где пар едва пропускал слабый сероватый свет, и было необходимо напрячь зрение, чтобы хотя бы представить, а не увидеть, толстое ствол дерева, стоящее всего в нескольких метрах.
Никто из них не сталкивался с такой туманной завесой, которая могла бы держать их неподвижными и изолированными в течение двух дней. Это было как если бы блуждающее море облаков, не переставая двигаться, решило сделать передышку в своём изнурительном путешествии к горизонту, не имеющему предела, и прилечь отдохнуть на пушистых верхушках деревьев, касаясь кончиками пальцев воды в ручье, который тек по дну долины.
Изначально это явление казалось им неудобным, так как оно задерживало их планы, но вскоре они заметили, что эта тюремная безбарьерность имеет удивительное очарование: они могли полностью посвятить время друг другу, как будто в этом мире не существовало ничего другого.
Без телевидения, радио, пейзажа или даже возможности прогуляться, опасаясь, что туман сделает их частью тумана, они использовали время, чтобы поесть, поспать, почитать, заняться любовью и, прежде всего, поговорить.
Это было как вновь открыть для себя удовольствие общения, выражая идеи и чувства, которые они всегда предпочитали скрывать, не потому что они были неоткрытыми секретами, а скорее из-за стеснительности или страха показаться смешными.
– Я бы хотела, чтобы меня похоронили на боку.
– Зачем такой глупый каприз?
– Потому что если смерть – это вечный отдых, меня ужасает мысль, что я не отдохну так, как мне нравится, потому что я никогда не могла спать на спине. Дети не растут вытянутыми в утробе матери; они растут в позе эмбриона, что является наиболее логичным, и поэтому мы должны закончить нашу жизнь так, как начали, и как большинство из нас проходит её часть.
– Теперь я начинаю понимать, почему с тобой происходят такие вещи, но обещаю, что попробую, хотя для того, чтобы облегчить задачу, тебе стоит попытаться умереть в эмбриональной позе.
– Сделаю, что смогу.
– В любом случае мне будет трудно найти квадратный гроб.
– Это звучит как чёрный юмор низкого уровня, но так как я сама затронула эту тему, прощаю тебя. А как бы тебе хотелось умереть?
– Медленно погружаясь, чтобы стать пищей для рыб, потому что, в конце концов, они всегда были моими лучшими друзьями, а я никогда не имела никакого отношения к червям. Даже к шелковым.
– Мне кажется, это справедливо.
– Меня удивляет, что в последнее время мы так часто соглашаемся друг с другом.
– Трудные моменты либо объединяют людей, либо разлучают, но редко оставляют их равнодушными.
Третий день наступил ясным, как будто туман был всего лишь сном, из которого они проснулись внезапно. С одной стороны, они были благодарны, но с другой – сожалели, потому что с этого момента у них не было оправданий, чтобы оставаться бездеятельными, и на самом деле им было страшно столкнуться с трудной задачей, которая ждала их впереди.
Клаудия начертила на карте различные маршруты, по которым они смогут двигаться, избегая особых рисков, но неизбежно наступал момент, когда они не могли избежать населённых пунктов.
Начиная с определенного момента, когда до границы с Францией оставалось почти сто километров, опасность становилась неоспоримой.
Они сомневались, окажется ли полезной система, которую они разработали для того, чтобы не быть обнаруженными, или наоборот, как только они приблизятся к городу, люди начнут становиться так же истеричными, как обычно.
Но у них не было другого выбора, кроме как рискнуть.
Они тронулись в путь; двигались медленно, им пришлось остановиться, чтобы заменить проколотое колесо, и когда они, наконец, заметили вдалеке группу домов, они свернули на восток.
Это было похоже на игру в "каза", десять километров вперед и порой пять назад, и когда наступило неизбежное, потому что единственная дорога проходила через центр деревни, Клаудия взяла на себя управление, пока ее муж укрылся внутри каравана.
Они покрыли стены, потолок и пол толстой слоем краски, в который с огромным терпением добавляли металлическую стружку, потому что выяснили, что мобильный телефон, заключенный в коробку из этого металла, не принимает сигналы, и надеялись, что эффект будет тот же, но наоборот.
Это была, по сути, теория, но, как часто бывает, от теории до практики лежит долгий путь, который слишком часто заканчивается полным провалом.
А в этом случае провал не допускал компромиссов.
Они проехали через деревню, стараясь не привлекать внимания, через пятнадцать километров свернули с дороги и остановились в лесу, где отцепили караван, чтобы Клаудия снова проверила, не причинили ли они повреждений по пути.
Она вернулась с бутылкой белого вина и двумя огромными вареными омарами, комментируя, что никогда не могла бы представить, что они будут такими большими и такими живыми в ресторане такой маленькой и мертвой деревни.
Они отпраздновали успех своей стратегии пышным банкетом, и вино с морепродуктами быстро начали действовать, в результате чего они занялись любовью с большим пылом, чем в первую ночь во Франкфурте, иногда ведя себя как озорные дети, а иногда как мужчина и женщина, напуганные последствиями своих поступков.
– Ты не можешь провести весь путь внутри.
На границе обычно больше охраны, и если они увидят женщину, одну, везущую караван, это может привлечь внимание.
– Знаю.
– Если меня остановят и заставят тебя выйти, мы все испортим.
– Тоже знаю, и не хотела тебе об этом говорить, потому что предполагала, что ты будешь против, но я уже предусматривала, что ты пересечешь границу одна, пока я продолжу пешком.
– Пешком…? Ты понимаешь, что это значит?
– Прогулка на три или четыре дня…
– Вот это замучит!
– Помни, что ты вышла замуж за туриста.
– Кстати, довольно избитого.
– Это правда.
Клаудия пыталась возразить, утверждая, что не в лучшей физической форме, но вскоре признала, что это все-таки решение, которое соответствует ее поведению, ведь она часто проводила лето, бродя по долинам и горам в одиночестве, с посохом и хорошей книгой в руках.
– Не спеши, у нас нет времени, мы все равно можем закончить мир за месяц или за четыре…
Они тщательно выбрали место, где должны были встретиться, когда окажутся во Франции, и на рассвете попрощались, стараясь не показывать ту тревогу, что испытывали, ведь тот, кто махал рукой на прощание, не был мужчиной, отправляющимся на войну или уничтожать опасных зверей: это был человек, отправляющийся в долгий и опасный путь, пытаясь избежать невидимого врага.