—И это не оскорбило вас, это раскаяние?
—Оскорбило, но ненадолго, потому что с самого начала мне казалось, что это слишком красиво, чтобы всё закончить хорошо. Как видите, я не Адионис, и если мне не предложили такой шанс в тридцать лет, то не стал бы надеяться, что он появится в 56.
—Тем не менее, вы не раздумывая оплатили номер в роскошном отеле.
—Если хочешь, чтобы тебе повезло в лотерее, нужно купить билет, сколько бы он не стоил. Это был настоящий джекпот.
—Вы довольно необычный человек, чтобы оказаться в такой ситуации. Я изучил ваше дело, и у вас нет даже штрафа за нарушение правил дорожного движения.
—Это не потому, что я особенный, а потому что у меня нет машины.
Дэн Паркер воспринял этот ответ как болезненный удар по своей гордости, но прежде чем он успел что-то сказать, собеседник заметил:
—Как видите, я работаю дома и живу в двухстах метрах от Триумфальной арки. Зачем мне машина, если здесь нет гаража?
—Логично!
—В таком случае, если вы не собираетесь обвинять меня в чём-то конкретном, прошу позволить мне продолжить работать, хотя бы чтобы оплатить этот чёртов счёт. Какой удар мне нанесли, даже не удосужившись сменить простыни!
—То есть вы не хотите сотрудничать?
—Если это не преступление, то нет.
Дэн Паркер задумался над этим, понял, что решение собеседника твёрдое, и, пожав плечами, добавил:
—Как бы то ни было, я должен сообщить вам, что именно с этого номера и в это время террористическая группа Medusa выложила в сеть свой знаменитый «Манифест».
Ошеломлённый Гастон Вильяр чуть не упал с табурета, на котором обычно сидел часами, и, погрызывая ластик на конце карандаша, издал долгий свист восхищения, прежде чем произнести:
—Напасть на могущественных из одного из лучших отелей Парижа – это дерзко и парадоксально, не правда ли?
—Конечно! И это одна из причин, почему мы так озадачены. Мне нужно знать, теперь, когда вы понимаете наши причины, готовы ли вы сотрудничать.
—Ни в коем случае!
—Почему?
—Мне нравится этот манифест. Вам нет?
—Вы понимаете, что произойдёт, если эти сумасшедшие продолжат свои галлюцинации?
—Нет, но я точно знаю, что будет, если эти сумасшедшие не продолжат свои галлюцинации. Я проектирую здания, в которых люди живут и работают, а те, кого вы хотите, чтобы я помог, лишь перетасовывают деньги с одного места на другое, а это не накормит и не согреет.
—Но эта женщина насмехалась над вами самым позорным образом.
—Признаю, это меня беспокоит, но теперь, когда я понимаю её мотивы, благодарю её за то, что выбрала меня. Я наслаждаюсь этим больше, чем если бы мне удалось переспать с ней. Это удовольствие продлилось бы лишь несколько минут, но, думаю, это удовлетворение останется со мной на всю жизнь.
—А что скажете, когда ваши деньги исчезнут из банка?
—Какие деньги? Почти всё, что я зарабатываю, я должен отдать своим детям, которые испытывают трудности с ипотеками, и когда я хоть раз не отдал им деньги, они забрали их в Arc-Palace. Боже! Какая женщина! Хотел бы я снова её увидеть, чтобы поцеловать ей ноги.
Дэн Паркер смотрел на него и думал про себя, что он всё меньше понимает человеческую природу, или, наоборот, всё больше её понимает, ведь в глубине души он признавал, что и ему тоже хотелось бы поцеловать ноги красивой, элегантной и умной женщине, которая так смело бросала вызов установленной системе.
Зачем она это делает? Почему она не просто наслаждается всем, что у неё есть, а у неё, похоже, есть много?
Он выругался и, серьёзно предупреждая, сказал:
—Я буду вас наблюдать.
—Ну, теряйте время, потому что если «Сара» так умна, как кажется, я буду последним человеком, с кем она захочет встретиться.
—Вы играете с огнём.
—И мне это нравится! С тех пор как моя жена умерла, я только и делаю, что сижу на этом табурете или на барном стуле в баре на углу. Теперь я чувствую себя участником чудесного приключения.
—Если вы действительно хотите участвовать в «чудесном приключении», то лучше всего помогите мне, потому что по сетям начинают двигаться тысячи сумасшедших, вымогателей и мошенников, которые пускают глупые сообщения, выдавая себя за Medusa. Общество разделяется на две фракции: тех, кто восхваляет её, и тех, кто стремится стереть её с лица земли. Но так как мы не можем разоблачить мошенников, нам нужно что-то, что гарантирует, что эти сообщения исходят от настоящих. Вы можете помочь в этом?
—Попробую помочь, если это не поставит под угрозу «Сару».
Глава тринадцатая
Маленький ресторан распахивал свои двери на старом деревянном причале, к которому были привязаны две лодки, которые иногда использовали клиенты, желающие искупаться вдали от берега или заблудиться среди деревьев на противоположной стороне реки. Это место было действительно райским, хотя в тот момент, когда заведение было закрыто, оно казалось откровенно скучным.
Пока Клаудия была в поездке, что, к сожалению, занимало большую часть ее времени, так как, по ее собственным словам, ей приходилось разрабатывать «логистику, достойную высадки в Нормандии», ее муж развлекался, подкрашивая внешний вид старого здания, читая или пытаясь следовать рецептам, которые так любезно оставила предыдущая владелица. Без радио, телевидения и интернета, он проводил долгие часы, сидя на качелях, подвешенных к ветвям каштана, размышляя о происходящем и о том, что, возможно, пришло время преодолеть свои сомнения и начать писать свою книгу, хотя он по-прежнему сомневался в своей способности рассказать свою историю, а тем более в том, что она может быть полезной, ведь он никогда бы не смог ее опубликовать.
Возможно, было бы интересно выразить, если бы он мог это сделать словами – а эти слова слишком часто мало связаны с теми, что он произносил вслух – то, что происходило в его внутреннем мире, когда он был наделен силами, которые превышали все воображаемое, но которые делали его их пленником. Никто из тех, кого он помнил, не становился всем из ничего, но был обречен на анонимность и чувствовал себя чрезвычайно неловко в роли, которую он никогда не хотел играть.
Ему было совершенно чуждо отречение от анонимности, к которой он привык, ведь как переводчик он всегда оставался в скромном втором плане, больше заботясь о том, чтобы блеск принадлежал автору, а не ему самому, но он стремился вернуться к тем спокойным временам, когда мог начать долгие прогулки без ясной цели, не боясь, что это будет стоить ему жизни. Некоторые недоумки уже вознесли неизвестного лидера Медузы до статуса будущего императора мира, но его троном служили старые качели, подвешенные к каштану, а его двором – дюжина уток, которые следовали за ним повсюду и которых иногда он находил спящими у его кровати.
Некоторое время назад стая гусей пролетела над домом в своей ежегодной миграции, но почти сразу же они развернулись, приземлились на озере и собрались в точке, где находился он, наблюдая за ним с любопытством, обмениваясь громкими кряканьями. Полчаса спустя они снова отправились в путь, и стало очевидно, что он привлекал большинство животных, за исключением форелей, которых он так и не поймал, и коров, которые по какой-то странной причине предпочитали держаться на расстоянии.
Должно быть, существовало какое-то объяснение, но он давно уже отказался искать причину того, что с ним происходило, так же как и перестал пытаться выяснить, кто те, кто упорно следовал за ним в любое время суток, но никогда не появлялся на его глазах. Они носились вокруг, не помогая ему поливать растения или красить фасады, но и не мешали, как немые зрители, пришедшие на телевизионную программу, где от них не требовалось даже аплодировать.
Иногда они вообще исчезали.
Одна жаркая осенняя погода, когда он был поглощен трудной задачей – попыткой закончить четвертую страницу книги, которую он предчувствовал, что не завершит даже в первом разделе, его поразило, когда вдоль озера появилась потрясающая девушка. Она была одета в простое платье, которое еще ярче подчеркивало ее фигуру, а ее длинные и растрепанные красные волосы окаймляли совершенное лицо с огромными глазами цвета глубокого морского синего.
Он почувствовал, как будто она вышла из модного журнала или рождественской рекламы парфюмерии, и когда она подошла, ее улыбка казалась частью рекламного ролика о зубной пасте, который снимали сто раз, чтобы добиться идеального результата.
–Привет! Где Гисклары?
—На Корсике.
—А ты кто?
—Новый хозяин ресторана.
—Ты совсем не выглядишь как владелец ресторана в французской деревне, но если ты говоришь, что это так, мне нечего сомневаться. Можно воспользоваться твоим причалом? Когда я выхожу из воды с другой стороны, я покрываюсь грязью.
—Конечно.
Он смотрел на нее, ошеломленный, пока она не сняла платье, обнажив крепкую грудь, почти как живая копия богини Венеры, которая ждала, когда сам Сандро Боттичелли возродится, чтобы снова ее изобразить, выделяясь на фоне ее пылающих огненных волос, свободно спадающих на обнаженную спину.
Он не мог не почувствовать, как кровь рванула к голове, а сердце стало биться с необычайной силой. Его охватила тревога, и он тщетно пытался отвести взгляд от ее бедер, которые казались вырезанными из мрамора, чуть не упав назад, когда без предупреждения эта исключительная девушка подняла руку и с поразительной легкостью сняла парик, положив его на стол.
Ее голова, хотя и была абсолютно гладкой, выглядела идеально, но в этот момент его изумление было связано с тем, что он понял – она была совершенно лысой. Когда он заметил его изумление, она сказала, погружаясь в воду:
–У меня рак, но тебе не стоит меня жалеть. Я не буду страдать долго.
—Ты лечишься?
—О, нет! Как бы я хотел! Я умру через пару месяцев.