ысоко стоящего солнца.
«Да, уже за полдень!» – подумал он, а вслух сказал:
– Так давай, ешь!
– Чего есть-то?
– Вон, сморчки ешь, – рассмеялся Картуз, показав пальцем на росшие вдоль дороги грибы.
От разговоров о еде у Тихомира начало «сосать под ложечкой». Он проводил глазами сморчки и вспомнил прошлую столичную жизнь, когда без особого удовольствия, скорее отдавая дань кулинарной моде, поглощал блюда, обильно приправленные известными на весь мир трюфелями – родственниками тех самых местных сморчков.
Тихомир с тоской посмотрел на Марфу, которая, увидев его голодные глаза, просто пожала плечами и улыбнулась.
От ее искренней улыбки Тихомиру стало легче, и он в ответ тоже улыбнулся.
Проезжая через очередную ветку лесной дороги влево, Малёк предложил:
– Надо бы в деревеньку какую свернуть. Жратвы раздобыть.
Картуз грозно, как на правах главного, ответил:
– Ты, Малёк, вообще дурак или ни о чем, окромя жратвы, не можешь думать? Если людям покажемся же ж, так жандармерия вмиг под белы рученьки оприходует! Это ж же ж не простые фараоны – тьфу! Никакого дела с ними не сваришь!
Малёк ощетинился ответить, но осекся и промолчал, подумав: «Скоро уже получишь свое!»
Весенний лес едой не баловал. По дороге ели все подряд: трехлистную кислицу, муравьев, корешки каких-то известных одному Картузу растений…
Ехали до самой темноты и тяжело заснули все разом.
Несмотря на усталость, Марфа плохо спала: всю ночь ей снились какие-то кошмары…
Она проснулась на самом рассвете, разбуженная первыми лучами солнца. Стараясь не шуметь, выбралась из-под зипуна и спустилась с телеги.
Поставив босые ноги на мягкую хвойную подстилку, она с улыбкой смотрела на жемчужные россыпи сиреневых цветков с нежной зеленью маленьких листочков сердечком.
– Фиалки! – шепотом проговорила Марфа. – Целая полянка фиалок!
Марфа начала медленно кружиться, расставив руки в стороны, стараясь не наступить на цветы. От удовольствия она прикрыла глаза и стала кружиться все быстрее и быстрее. Ноги Марфы налетели на что-то скользкое и липкое, и она, поскользнувшись, упала. Раскрыв глаза, Марфа увидела залитые густой, почти черной кровью фиалки. Повернув голову в сторону, она с ужасом закричала: прямо ей в лицо смотрели остекленевшие глаза Малька. Марфа, вскочив, отпрянула прочь, но снова поскользнулась. Вся перемазанная кровью, она на четвереньках начала пятиться от трупа, пока не уперлась в ноги Картуза.
Картуз, ухмыляясь, сказал:
– Малёк дураком был – дураком и помер же ж!
Тихомир вскочил, разбуженный внезапным криком Марфы.
Картуз злобно крикнул ему:
– Так все ж за моей спиной сговорились – если Малёк хотел меня порезать же ж?
Тихомир спрыгнул с телеги, подошел к Марфе, поднял ее с земли и, глядя прямо в глаза Картузу, заявил:
– Тебе нужно золото? Так давай его искать!
Картуз зло посмотрел на него, но ничего не ответил.
Он подошел к распростертому телу Малька и начал обыскивать его одежду, укладывая себе в карманы вещи покойника.
Потоптавшись рядом с телом, Картуз подобрал складной нож Малька. Повертев нож в руке, он подбросил его высоко в воздух и, ловко схватив, сказал:
– Ну что? Отведаем человеченки?! Жрать-то что-то надо же ж!
Тихомир и Марфа с ужасом посмотрели на него.
Картуз рассмеялся, сложил нож и упрятал его в карман.
18 серия
Эпизод 1Болото28 мая 1862 года Валдай
Ехали молча.
Лесная дорога привела к небольшому, заросшему камышом озерцу.
Картуз спрыгнул с телеги и подошел к берегу. Разувшись, он закатал штанины и вошел в воду, раздвигая руками камыши.
Издали увидев круги на воде, Картуз с досадой сказал:
– Эх, рыба гуляет – хвостом бьет. А не достать же ж!
Выйдя их воды, Картуз грозно посмотрел на пленников и сказал:
– Сидите тихо. Пойду пройдусь же ж.
Тихомир и Марфа переглянулись:
– А куда бежать?!
Вернувшись, Картуз покачал головой:
– Дальше дороги нет же ж. На лошади не проедешь – берег больно узкий… Пойдем пешим ходом же ж.
Он подошел к телеге, распряг лошадь и привязал ее к дереву.
Положив руку ей на шею, там, где билась яремная вена, сказал:
– Отслужила. Завтра сутра разделаю. Хоть мясом отъедимся.
На глаза Марфы навернулись слезы.
Картуз отвернулся в сторону и закомандовал:
– Всем спать!
Ночью Марфа тихонечко подобралась к лошади. Порвав хиленькую привязь, она хлопнула лошадь по крупу и прошептала:
– Давай! Беги!
Лошадь стояла на месте.
Марфа тихонечко повторила:
– Беги, милая! Беги!
Лошадь закивала головой, фыркнула и медленно засеменила в темноту.
Довольная Марфа вернулась в телегу, залезла под зипун и прижалась к Тихомиру.
Картуз прикрыл глаза – на его лице появилась улыбка.
Утром Тихомира и Марфу разбудил злобный и громкий голос Картуза, доносившийся из леса:
– Вот же ж тварь какая! Как знала! Как знала же ж!
Подойдя к пленникам, Картуз развел руками:
– Убегла! Порвала привязь и убегла же ж. Скотина, она ж нутром чует!
Ничего не понимающий Тихомир пожал плечами. А Марфа довольно хмыкнула сама себе.
– Как озеро обходить будем? Справа иль слева? – почесал затылок Картуз.
– Пойдем справа, – уверенно заявила Марфа.
Картуз пренебрежительно посмотрел на нее и повел обходить озеро слева.
Пройдя с первую четверть берега по твердой почве, путники почувствовали под ногами хлюпанье. Заросли камыша стали редеть. Деревьев становилось все меньше. С первого взгляда земля была покрыта густой лесной травой вперемешку со мхом. Воды не было видно: вода стояла ниже поверхности. Чем дальше шли, тем вода поднималась выше, и можно было передвигаться только по кочкам.
Идти было нелегко. Ноги вязли в торфе, оставляя разводы на поверхности мутной тины.
– Не нравится мне все это же ж, – озадаченно сказал Картуз и остановился.
Тихомир и Марфа встали рядом.
Картуз подошел к молодой осинке, рубанул ее ножом. Очистив ствол от веток, Картуз взвесил длинную жердь в руке.
Довольно кивнув сам себе, он скомандовал:
– Ладно. Пошли же ж. Идем гуськом прямо за мной. И след в след!
Он шел медленно, без резких движений, прощупывая жердью места на несколько шагов вперед. Из-под бурой жижи раздавалось бульканье.
Следом за Картузом пристроилась Марфа с Первым. А замыкающим шел Тихомир, стараясь, как и впереди идущие, наступать на корневища или кочки.
Дошли до сплошной воды, усыпанной ряской, с редкими кочками. Картуз стал еще осторожнее.
– Надо бы было дорогу пометить, – некстати сказала Марфа.
Картуз хотел ей ответить и, повернувшись, провалился одной ногой выше колена, успев удержать равновесие шестом.
– Платье же ж свое порви на лоскуты, – рявкнул он на Марфу.
Марфа надула губки: первое в ее жизни модное покупное платье представляло из себя жалкие, измазанные кровью и грязью лохмотья.
Вскоре ряска исчезла, и вся водяная поверхность стала покрыта ярко-зеленой травой.
– Топь же ж! – сказал Картуз и остановился.
Постояв с минуту и отдышавшись, он махнул рукой:
– Пошли! Не вертать же ж!
Осторожно перебираясь, путники подошли к поваленному дереву, на сгнившем пне которого лежал голый череп с большими ветвистыми рогами сохатого. Марфа перекрестилась, обернулась и посмотрела на Тихомира. Тот пожал плечами в ответ.
Картуз сказал:
– Передохнем.
Все устало уселись на ствол. Но отдохнуть не удалось: начала одолевать назойливая мошкара.
– Эх, мать… же ж, – Картуз оступился и провалился по пояс.
Он пытался вырваться из трясины, но еще больше стал уходить вниз.
Тихомир схватил Марфу за рукав:
– Стой!
Марфа остановилась и начала с дрожью наблюдать, как трясина втягивает в себя Картуза.
Картуз, силясь, перекинул жердь в сторону Тихомира:
– Помоги!
Тихомир не моргая смотрел на него и… покачал головой:
– Нет.
Бурая жижа уже дошла до подмышек Картуза. Он старался держать голову как можно выше. Вцепившись одной рукой за жердь, второй он пытался оттолкнуться от поверхности топи. Глаза его отражали ужас беспомощности перед неведомой силой природы.
– Тихомирушка, помоги ему, – слезно попросила Марфа.
Тихомир остался непреклонным.
– Тихомирушка, умоляю тебя! Он на самом деле хороший. Я это чувствую, – взмолилась Марфа.
Тихомир нехотя присел поближе, нащупал ногой твердое дно и, схватившись обеими руками за протянутую жердь, потянул. Он тянул изо всех оставшихся сил, но результат был плачевен – Картуз только перестал погружаться.
Тяжело отдышавшись, Тихомир сделал глубокий вдох и потянул. Тело Картуза начало высвобождаться, уже появился живот.
Марфа радостно захлопала:
– Тяни, Тихомир, тяни!
Тихомир еще раз глубоко вдохнул, напрягся, но Картуз оставался на месте.
Тихомир разозлился, зарычал и резко рванул жердь. Рука Картуза соскочила, и он моментально ушел в трясину еще глубже, чем был.
Марфа вскрикнула:
– Картуз!
Картуз, сидевший в трясине по горло, уже не мог дотянуться до шеста.
Марфа засуетилась, оглядываясь по сторонам. Затем, передав Первого опешившему Тихомиру, сняла с себя зипун. Легкими шажочками она перелетела вокруг Тихомира поближе к молодой осинке. Тихомир, держа в руке бесполезную жердь, смотрел на Марфу.