НАСТАЛ СРОК, КОГДА ОНА ПОНЯЛА: ЗИМА ОСЛАБЛЯЕТ хватку, как и положено. Дни удлинялись. Солнце поднималось выше. Ночью не так морозило. Однажды утром, забравшись на вершину горы, она заметила, что лед на реке сломался. Даже из такой дали было видно торосы, громоздившиеся вдоль берегов, и воду, которая текла между ними медленной металлической лентой.
Все-таки реку переходить придется в высоких горах, сказала она вслух и зашагала вверх, назад к пещере.
ВЫЖДАВ ДЕНЬ, ОНА РАННИМ УТРОМ ОТПРАВИЛАСЬ по той же лесной тропе к речному берегу. Девочка окрепла и двигалась быстрее. На переход, который пару месяцев назад отнял три дня, на сей раз потребовался только один. Она привыкла к этой тропе, и хотя снег оставался глубоким, чувствовала, что с каждым шагом сердце бьется быстрее, как в те дни, когда она была младше и понимала, что зиму вот-вот сменит весна. К сумеркам она уже вышла к реке.
С ней были лук и веревка из сухожилий, она постаралась сплести ее как можно длиннее и тоньше, надставила ею ту, старую, с помощью которой ловила рыбу. Однако, подойдя к реке, она увидела, как на поверхность всплывают льдины, а потом соскальзывают вниз, под другие льдины в непрестанной круговерти ледохода. Даже если бы ей удалось подобраться ближе, встать на камень, бросить крючок и прицелиться в какую промоину, стрела наверняка ударилась бы об лед и сломалась, прежде чем попасть в рыбу, если та вообще окажется в этом потоке. Девочка поужинала копченой олениной и легла спать на опушке в наспех сооруженном шалаше. На следующий день вернулась в пещеру.
КОГДА ПО НОЧАМ ОНА СМОТРЕЛА ИЗ ПЕЩЕРЫ НА звезды, Рак стоял прямо над головой, Близнецы — на западе, неподвижно, а Лев поднимался. Теперь по утрам до нее доносилось пение птиц, а на каменных выступах, где сошел снег, среди кривых кедров появились первые ростки трав, зацвели крошечные дикие цветочки. День и ночь уравновесились. В лес пришла весна.
ОНА ПЕРЕЖДАЛА ЕЩЕ ФАЗУ ЛУНЫ И ВНОВЬ ПОДНЯЛАСЬ на вершину взглянуть на реку. Вода была ровного синего цвета, с белым и зеленым по краю, купы высокой травы тянулись через пойму к лесу. В ту ночь она легла спать, заранее сложив в торбу все, что понадобится на несколько дней похода.
Следующий день выдался теплым, она передвигалась без снегоступов и большую часть тропы преодолела бегом. Когда она добралась до реки, солнце еще стояло высоко, лучи падали косо, но оставались яркими, — на берегу она оказалась в четвертый раз. Вгляделась в поверхность быстро текущей воды, отыскивая заводь, или камень, или омут, где рыба может стоять, дожидаясь, пока мимо проплывет что-то съедобное. Зашла в воду, почувствовала, как течение тянет за собой. Углубилась еще на шаг, по колено, тут течение было таким сильным, что пришлось наклоняться, чтобы не снесло вовсе. Вода была такой же холодной, как и зимой, подо льдом, и она поняла: зайдет дальше — и ее унесет снова.
Взглянув выше по течению, она приметила место, где поверхность воды была гладкой, а ток замедлялся над каким-то препятствием. Она побрела туда, преодолевая течение, и обнаружила под поверхностью воды большой круглый валун. Заслонив глаза ладонями от лучей заходящего солнца, она сумела разглядеть под взбаламученной водой медленное колыхание хвостов форели, стоявшей в медленной набегающей струе. Приладила рыболовную стрелу с наконечником из оленьей кости — к стреле была привязана веревка, прицелилась туда, где раньше заметила хвосты, и выстрелила.
Она почувствовала, как рыба дернула веревку, а потом пошла ко дну, в ее сторону. Она вытащила добычу и стремительно зашагала к берегу. Форель оказалась отличная, размером почти с ту полосатую рыбину, которую она выловила в океане. Вытащив стрелу, она оставила рыбу биться в траве на берегу, добрела по воде до того же места, снова приладила стрелу и стала ждать.
Трудно было сказать, распугала ли она остальную форель. Первая после попадания пошла ко дну очень быстро, а если место для кормежки настолько обильное, насколько ей кажется, там явно есть и другие рыбины. Свет дня мерк. Как раз когда солнце спустилось до краев горного кряжа на западе, она прицелилась в то же место и спустила стрелу в воду, та встала крепко, будто попав в бревно.
Рыба рванулась вверх по течению, потом ослабила напор, ее поднесло обратно к девочке. Эта форель оказалась даже крупнее первой. Икры и колени у девочки ломило от холода, и она, насквозь промокшая, заковыляла назад к берегу. Все же ей хватило сил подобрать добычу и добраться до опушки, где стоял ее шалаш, и еще у нее были угли, чтобы раздуть огонь.
УТРОМ ОНА ЗАКОПАЛА ВТОРУЮ РЫБИНУ В СНЕГ и вернулась к реке сделать еще одну попытку, прежде чем возвращаться в пещеру. Повторила все вчерашние действия — безрезультатно. Рыба ушла в другое место. Девочка рискнула продвинуться еще на шаг вперед и увидела, что рядом с ее камнем на речном дне лежит еще один такой же. Течение в промежутке между ними было совсем быстрым, но за ним вроде просматривался следующий омут. Стрелять нужно было дальше, но попытаться стоило. Опыта хватит. Она отклонилась назад и спустила тетиву.
На сей раз рыба метнулась к середине реки и выбрала полностью всю веревку. Девочка зашла в воду по грудь, почувствовала, как рыба пытается сорваться со стрелы, — под напором воды было трудно удерживать равновесие. Рыба ослабила напор как раз в тот момент, когда девочка поскользнулась и ее стало сносить вниз. Она опустила лук в воду, чтобы оттолкнуться в сторону берега, и поплыла изо всех сил, пока не почувствовала под ногами камни и траву, а после этого вылезла на берег и вытянула следом рыбину.
~~~
ОТ РЕКИ ДЕВОЧКА УШЛА С ПЯТЬЮ РЫБИНАМИ. В пещеру вернулась вечером того же дня, приготовила на ужин одну форель, потом уснула. Утром заварила чашку чая из земляничных листьев и сказала медведю, не поворачивая головы в сторону задней стены пещеры: рыбалка там отличная. Но ты это и без меня знал.
Тут из угла пещеры раздался вроде бы зевок, потом ворчание, — она повернулась и увидела, что медведь сел и затряс головой, явно не соображая, где находится. После этого он с трудом встал и побрел в направлении света.
Девочка поднялась, освободив ему проход, он же вышел из пещеры и остановился возле утеса, по которому потоком лилась талая вода. Постоял, напился, а потом двинулся к лесу и принялся поглощать молодые ростки, пробившиеся сквозь подтаявший снег. Попасся на травке неподалеку, а после этого дотопал до своего места в пещере и снова лег.
ТО ЖЕ САМОЕ ОН ЗА СЛЕДУЮЩИЕ ДВА ДНЯ ПОВТОРИЛ трижды, с каждым разом оставаясь снаружи все дольше, чтобы поесть и попить. Утром третьего дня он узнал девочку и уселся с ней рядом возле костра.
Вот, съешь, сказала она ему, протягивая рыбину.
Она смотрела, как медведь обгладывает рыбий скелет, а потом он повернулся к ней и спросил: еще есть?
Она вышла наружу, туда, где закопала в снег пойманную и принесенную от реки форель, вырыла одну и дала медведю. Он съел ее с той же ненасытной тщательностью, бросил скелет на пол, облизал, закончив, когти, и девочка с медведем тихо уселись рядом у огня.
Долгая была зима? — спросил наконец медведь.
Холодная, темная. Сам знаешь, сказала девочка. Зима же.
Я-то не знаю, сказал медведь. Но чем зима суровее, тем труднее мне выходить из спячки. Впрочем, мне снился сон, и в нем была ты.
Расскажи, попросила девочка.
Мы сидели у огня, такого, как этот, и говорили про сон. Меня тревожило, что, проснувшись, я застану тебя в вечном сне и мне придется тебя хоронить.
А я вот она, сказала девочка.
И я вот он тоже, сказал медведь. И если у тебя там во льду осталась рыба, то я буду куда лучшим собеседником, если съем еще одну.
Девочка встала.
У меня там даже не одна, сказала она. В реке их куча. Как наберешься сил, я тебя туда отведу.
ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРЕ ДНЯ ОНИ СПУСТИЛИСЬ С ГОРЫ ТОЙ же тропкой, по которой в последний раз шли вместе осенью; девочка поведала медведю о своих приключениях за время его спячки. Рассказала о пуме, о том, как большая кошка спасла ее после попытки перейти реку по тонкому льду — она едва не утонула. Рассказала, как пума приносила ей дичь для пропитания. Рассказала, как смастерила снегоступы и лук, как потом не могла найти никакой дичи: не на кого охотиться, не в кого стрелять, тут-то она и решила, что умрет с голоду. И тогда ей приснился медведь, он дал ей во сне рыбину, она проснулась и пошла к реке на подледный лов. И тогда орел принес ей гуся, из гусиных перьев она сделала стрелы получше и опять стала охотиться, только перед охотой обязательно говорила с лесом и с животными, благодарила за то, что они ей подарят: она ведь знала, что без их даров не пережила бы зиму, как бы ни старалась.
В ТОТ ДЕНЬ ОНИ ДОБРАЛИСЬ ДО ЛЕСА ВОЗЛЕ РЕЧНОЙ поймы — медведю приходилось просить девочку замедлить шаг, чтобы он мог ее нагнать: она передвигалась едва ли не прыжками, а он еще не полностью очнулся от спячки — и заночевали в сосновой роще. Поскольку повсюду проклевывались ростки и почки, медведю и девочке было чем подкрепиться. Медведь даже обнаружил трухлявое бревно, где в подгнившей древесине так и кишели личинки и муравьи — отличное получилось для обоих лакомство к ужину.
А когда опустилась ночь и зажглись звезды, медведь свернулся возле ствола старой сосны, а девочка набрала сосновых игл и устроила себе постель рядом. Они долго лежали там, вдыхая дивный запах почвы, к которому примешивался дух медвежьего меха. Она чувствовала себя как дома, следила, как Дева и Стрелец-охотник совершают свой путь по небосклону. Почти всю ночь она пролежала без сна, вслушиваясь в пение пересмешников и уханье филина, пока не задремала ближе к рассвету, и не преследовали ее никакие сны.
~~~
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО — СОЛНЦЕ УЖЕ СИЯЛО в вышине — медведь растолкал девочку и сказал: пора на рыбалку.
Далеко от реки они уходить не стали. Выбравшись из леса, увидели чащу и склоны холмов на западе, а подобравшись ближе, услышали рокот быстрой воды.