— Ах так, а еще иностранный пионер, — сказал Сережа и вынул из кармана полдесятка кипарисовых шишек.
Увидев в руках у Сережи целую кучу шишек, смуглый пионер прикрыл обеими руками ноздри и уши и нырнул на дно ванны.
Он так долго не показывался из воды, что Сережа даже испугался и выпустил из рук шишки. Пионер сразу вынырнул и сказал, прижимая руки к груди:
— Очен много спасибо. Грациа.
— Видишь, они говорят по-русски, — сказал Сережа Кериму. — Только при чем тут грация, — я не понимаю.
В это время в ванну вошел вожатый в длинных чулках и что-то сказал по-немецки. Приезжие пионеры все, как по команде, выскочили из ванн и завернулись в мохнатые простыни. А Сережа и Керим соскочили с подоконника на землю.
Глава III
Через полчаса приезжие пионеры собрались на спортивной площадке. Они уже были одеты по-лагерному — во всё белое.
Смуглый пионер посмеиваясь, смотрел на Сережу. Глаза у пионера блестели, как будто их тоже только что вымыли, а мокрые пряди волос свисали на лоб.
— Керим, а Керим, — сказал Сережа. — Спроси что-нибудь у этого смуглого. Может, он по-твоему понимает?
— Нет, — ответил Керим. — Он только по-своему понимает.
Сережа подошел к смуглому и спросил очень громко и медленно:
— Как тебя звать?
Смуглый пожал плечами.
— Не знает по-русски, — сказал Керим. — Надо простые слова спрашивать.
И, подумав немножко, он спросил:
— Ты большевик?
Смуглый закивал головой и улыбнулся.
— Большевико — очень карошо.
— Вот видишь, — сказал Керим. — Понимает.
— Керим, — шепнул ему Сережа, — это наверно и есть тот самый Петр Мартынов. Из Италии.
Смуглый засмеялся и закивал головой:
— Италия, Италия!
Потом он внимательно посмотрел на Сережу, ткнул себя в грудь рукой и сказал:
— Pietro Martini di Milano.
— Сергей Левин из Москвы, — представился Сережа. А это, — показал он на Керима, — Керим Сулейманов с Кавказа.
Тут Пьетро что-то быстро заговорил по-своему и потянул Сережу и Керима за собой в палатку.
В палатке было тихо, прохладно и пахло влажными, только что срезанными цветами.
Прямо перед широким окном громоздилась Медведь-гора, заросшая зелено-бурой курчавой шерстью, а где-то внизу за кипарисами шумело море. Пьетро открыл белый шкафчик, стоявший у кровати, и вытащил оттуда желтый чемодан. Потом он опустился на колени, засунул в чемодан руку и достал цветную открытку.
— Италия, — сказал он.
На открытке была гора, похожая на Медведь-гору, а у подножия ее несколько маленьких домиков.
Пьетро показал пальцем на крутую вершину горы и пощелкал языком.
— Высокая, значит, — сказал Сережа. Потом тоже пощелкал языком и кивнул головой на Аю-Даг.
— И у нас высокая. Видишь? Это Медведь-гора. Тут очень трудно подняться. Нужно тропинки знать!
И, чтобы объяснить, как трудно подняться на гору, Сережа стал карабкаться на стену, охать и потирать колени.
Пьетро понял.
Он опять взял свою открытку и, показывая одной рукой на самую вершину раскрашенной горы, высоко поднял другую руку. Потом похлопал себя по груди и быстро заговорил.
— Он, верно, сам туда ходил, я так понимаю, — шепнул Керим Сереже.
— Теперь меня слушай, — сказал он, взяв за руку Пиетро Мартини. — Я тоже по горам много ходил.
Керим вскочил на высокую табуретку, а с табуретки на подоконник.
— У нас на Кавказе большие горы, — закричал он, подымая обе руки. — Эта гора маленькая. Тут Медведь-гора как будто лежит, а у нас медведь как будто бежит. За ним охотники гонятся. Это тоже горы такие. А еще у нас есть Чемодан-гора, Спящая-красавица-гора, Петух-кричит-гора. Вот это гора!
Пьетро смотрел на поднятые руки Керима и покачивал головой. Наверно, он все понимал.
Глава IV
На другой день, еще до завтрака, сразу после прохладного душа, Сережа и Керим зашли за Пьетро и повели его к себе в палатку.
Керим вытащил из своего ящика большого сушеного краба и осторожно, держа его за спинку, протянул Пьетро.
— Хочешь? — спросил он.
Пьетро повертел краба в руках, перевернул вниз панцырем и положил его на столик перед кроватью Керима.
— У них в Италии этого добра, наверно, сколько угодно. Я лучше ему свой морской нож подарю, — сказал Сережа.
Сережин морской нож знали все в лагере. Это был обыкновенный перочинный нож, но очень большой, с двумя светлыми, длинными лезвиями и шилом. Оправа у него была из оленьего рога.
Пьетро взял в руку нож и погладил рукой оправу.
— Очень карошо, — сказал он. Потом высунулся из окна и закричал: — Эдгар! Komm her! Ригарда!
В палатку вбежал большой круглолицый пионер с коротко остриженными светлыми волосами. Он был весь пятнистый: щеки и нос ярко-красные, руки красные наполовину, лоб совсем белый. Видно было, что он еще не успел загореть, а только обжегся за вчерашний день.
— Эдгар Мюллер, — сказал Пьетро, показывая на него рукой, и сразу же протянул Эдгару морской нож.
Пятнистый пионер потрогал оба лезвия пальцем и одобрительно покачал головой.
Сережа наклонился и шепнул Кериму прямо в ухо:
— Надо что-нибудь и этому подарить. Я подарю ему значок БГСО. У них таких нет.
Сережа порылся в шкафчике и достал жетон, завернутый в прозрачную бумагу.
Жетон был красный, эмалевый, на цепочке. Почистив носовым платком эмаль, Сережа подошел к Эдгару и туго привинтил значок к его рубашке с правой стороны груди.
— Это значок БГСО, — объяснил Сережа. — Понимаешь? Будь готов к санитарной обороне. Понимаешь? Са-ни-тар.
— Санитэр, — сказал Эдгар Мюллер и, упершись подбородком в грудь, посмотрел на свой значок.
Потом он запустил руку глубоко в карман и вытащил что-то маленькое и блестящее. Это был тоже значок — четырехугольный, металлический. На нем были выведены эмалью два лица — одно черное, другое белое. Значок этот не привинчивался, а прикалывался. Эдгар приколол его к Сережиной рубашке.
— Где ты такой взял? — спросил у Эдгара Керим, разглядывая значок.
Эдгар не понял ни одного слова, но догадался, что значок Кериму понравился.
Он взял Керима за руку и потащил его к двери, а Сережу и Пьетро поманил рукой.
В шкафчике у Эдгара оказался целый склад замечательных вещей: настоящая алюминиевая фляжка для воды, одетая в суконный чехол, с хорошо пригнанной пробкой на цепочке, компас, дымчатые очки и большой брезентовый мешок с карманами по бокам и двумя ремнями.
— Зачем это? — спросил Керим и показал на мешок.
— Rűcsack, — ответил Эдгар.
— А, рюкзак. Чтобы ходить в горы, — сказал Сережа. — Наши туристы тоже всегда берут в горы такие рюкзаки.
Сережа просунул руку в ременную петлю и стал надевать мешок на спину.
Пока Эдгар показывал Сереже и Кериму горное снаряжение, Пьетро заметил за окном что-то очень интересное. Он перевесился через подоконник и громко свистнул. Эдгар, Сережа и Керим тоже высунулись в окошко.
По аллее катилась, загребая песок кривыми лапками, маленькая лохматенькая собачонка. Она тащила в зубах чью-то полотняную шляпу.
Эдгар сел на подоконник боком, перебросил на ту сторону ноги и спрыгнул. Через минуту он снова подошел к окну, держа в одной руке шляпу, в другой собачонку. Собачонка вела себя у него в руках так же спокойно, как и шляпа.
— Люк уат э суит литль дог! — закричал кто-то за окном.
— Кто это говорит? Какой там дог? — сказал Сережа. — Это вовсе не дог, а самая обыкновенная дворняжка.
Он высунулся из окна и увидел, что рядом с Эдгаром на дорожке стоят еще два приезжих пионера: один высокий, худой, в очках, другой — широкоплечий и рыжеватый.
Пионер в очках посмотрел на Сережу и вдруг сказал хотя и по-русски, но каким-то нерусским голосом:
— Каждая собака на английском языке называется дог.
— Ты умеешь говорить по-русски! — вскрикнул Сережа. — Где же ты научился?
— Я по-русски разговаривать научился в доме МОПР, Москва, — сказал пионер в очках.
— А как тебя зовут?
— Зигфрид Вегер — мое имя.
— А ты и по-английски понимаешь?
Зигфрид кивнул головой.
— Немного понимаю. В доме МОПР есть различные национен.
— Вот хорошо, — сказал Сережа. — Ты будешь у нас за переводчика. Скажи, Зигфрид, а правда, что кто-то из ваших пионеров в трюме приехал?
— Это правда, — ответил Зигфрид. — Вот он приехал.
И Зигфрид с гордостью показал на рыжеватого пионера.
— Его имя — Клиффорд Хоггет. Он в Ливерпуль спрятал себя на пароход в трюм и приехал в Советский Союз.
Сережа и Керим так и впились в Клиффорда глазами.
— В трюме! — сказал Сережа. — А где же он там сидел, что его не заметили?
Пионер в очках поговорил с Клиффордом по-английски, а потом ответил Сереже:
— Он говорит, что он сидел между два большие ящики на один маленький ящик.
— А что же он там ел?
Зигфрид Вегер опять поговорил с англичанином и перевел:
— Он говорит, что ел немного хлеб, немного сыр и шесть баночек молоко.
В тот же день, после вечернего чая, когда пионеры расходились кто куда — одни в клуб, другие — на спортплощадку, третьи — на берег, чтобы кататься в лодках, — к вожатому Леве подошли Эдгар и Пьетро. У обоих за плечами были рюкзаки, в руках длинные палки, а у Эдгара, кроме того, еще висела на боку алюминиевая фляжка.
— Куда это вы? — спросил Лева по-немецки.
Пьетро молча показал рукой на Медведь-гору.
— Одни?
— Нет, вдвоем, — ответил Эдгар. — Я и Пьетро.
— Это невозможно, товарищи, — сказал Лева. — Вы только вчера приехали и совсем не знаете наших мест. Это очень трудный подъем. Вот подождите — мы устроим для вас на-днях горный поход. Пойдут все пионеры, а поведет вас опытный альпинист.
— О, я сам альпинист, — я был один раз в Альпах. И дома у нас тоже горы, — быстро заговорил Эдгар. — Мы оба привыкли к горам. Пьетро Мартини тоже родился в горах.