Наружная дверь годилась теперь только для растопки и зубочисток, а картины, украшающие стену, продолжали украшать её, но без стекла в рамах. На синем диване виднелся ожог с правой стороны, а ковёр, лежащий на полу, получил кратер от одной из гранат.
Суворов и Суслов сидели в кухне, всегда являющейся сердцем русского дома. Благодаря этому они оказались далеко от взрывов и не пострадали, но были потрясены, как и следовало ожидать. Нигде не было видно оружия, что удивило русских, но не Кларка, и оба предполагаемых преступника лежали сейчас лицом вниз на кафельном полу, с руками в наручниках за спиной, и оружие офицеров группы захвата находилось недалеко от головы каждого.
— Привет, Климентий Иванович, — сказал генерал Кириллин. — Нам нужно поговорить.
Старший из двух мужчин, лежащих на полу, никак не реагировал на слова генерала. Во-первых, он ещё не был в состоянии говорить, и, во-вторых, он знал, никакой разговор не улучшит ситуацию, в которой он очутился. Из всех зрителей, находящихся в квартире, только Кларк испытывал чувство сожаления по отношению к нему.
Достаточно трудно вести тайную операцию. Но когда эта операция проваливается — подобное никогда не случалось с Джоном, но он думал об этом достаточно часто, — такой ситуации не позавидуешь. Особенно в этой стране, хотя она больше не была Советским Союзом. Суворов мог утешать себя мыслью, что его положение могло быть и хуже. Впрочем, не намного хуже, Джон в этом не сомневался. Настало время, когда ему следовало что-то сказать русским коллегам.
— Операция проведена отлично, майор. Слишком много взрывчатки, но мы все делаем это. Я говорю об этом своим людям почти каждый раз.
— Спасибо, генерал Кларк. — На лице майора, руководящего группой захвата, появилась улыбка, но не слишком заметная, потому что он старался казаться невозмутимым перед своими подчинёнными. Они только что провели первую настоящую операцию в своей жизни, и, несмотря на то что все были довольны, им хотелось показать, что, разумеется, мы сделали все как надо. Это было вопросом профессиональной гордости.
— Итак, Юрий Андреевич, что будет с ними дальше? — спросил Джон на своём лучшем русском языке.
— Их допросят по обвинению в попытке совершить убийство и в заговоре с целью совершения убийства, а также в государственной измене. Полчаса назад мы арестовали Конга, и он ничего не скрывает, — добавил Кириллин, хотя это не было правдой. Суворов может не поверить ему, но подобное заявление поставит его в неприятное положение. — Уведите их! — приказал генерал. Как только приказ был выполнен, офицер ФСБ вошёл в квартиру, включил компьютер и начал внимательно изучать его. Программу защиты, установленную Суворовым, удалось обойти, потому что они знали ключ к ней. Этому помог «жучок», установленный на клавиатуре несколько дней назад.
— Кто вы? — спросил незнакомец в штатском.
— Джон Кларк, — был удивлённый ответ на русском языке.
— А вы?
— Провалов. Я капитан милиции, расследующий убийство.
— Ах да, убийство ракетой из гранатомёта?
— Совершенно верно.
— Полагаю, это и есть ваш преступник.
— Да, убийца.
— Гораздо хуже, чем просто убийца, — сказал Чавез, вступая в разговор.
— Нет ничего хуже, чем убийство, — ответил Провалов, как и надлежало капитану милиции.
Чавез смотрел на вещи более практично.
— Может быть. Это зависит от того, понадобится ли вам бухгалтер для подсчёта мёртвых тел.
— Итак, Кларк, что вы думаете о нашей операции? — спросил Кириллин, стремясь получить одобрение американца.
— Она проведена идеально. Это была простая операция, но осуществлённая без ошибок. Ваши парни многому научились, Юрий. Они быстро овладевают нужными навыками и работают напряжённо. Они готовы заняться обучением ваших людей, занимающихся специальными операциями.
— Да, я взял бы любого из них на задание, — согласился Динг. Кириллин просиял при этой новости, хотя в ней не было ничего удивительного.
Глава 50Гром и молния
— Они арестовали его, — сообщил Райану Мюррей. — Наш друг Кларк присутствовал при этом. Чертовски благородно со стороны русских.
— Просто хотят быть нашими союзниками, а «Радуга» — часть НАТО. Ты считаешь, что этот тип все расскажет?
— Скорее всего будет петь, как канарейка, — предсказал директор ФБР. — Правило Миранды так и не добралось до России, Джек, а техника их допроса немного жёстче нашей. Как бы то ни было, они могут передать информацию о поимке китайского агента по телевидению, пробудить ненависть народа. Итак, босс, эта война начнётся или её удастся остановить?
— Мы пытаемся остановить её, Дэн, но…
— Да, я понимаю, — сказал Мюррей. — Иногда главы правительств ведут себя, как уличные бандиты. Только у них пистолеты побольше.
«У этой банды есть термоядерные бомбы», — подумал Джек. О таких вещах не принято говорить сразу после завтрака. Мюррей положил трубку, и Райан посмотрел на часы. Пора. Он нажал кнопку интеркома:
— Эллен, вы не могли бы зайти ко мне?
На это потребовались обычные пять секунд.
— Да, господин президент.
— Мне нужно одну, и пора звонить в Пекин.
— Да, сэр. — Она передала Райану сигарету «Виргиния слимс» и вернулась в приёмную.
Райан увидел, как зажёгся огонёк на телефоне, и закурил сигарету. Его обращение к премьер-министру Ху было хорошо отработано, поскольку он знал, что у китайского лидера рядом находится хороший переводчик. Он также знал, что Ху будет все ещё в своём кабинете. В течение последних нескольких дней он работал до позднего вечера — было нетрудно догадаться, по какой причине. Таким образом, пройдёт меньше тридцати секунд, телефон китайского премьера зазвонит, затем Эллен Самтер будет говорить с оператором на другом конце канала — у китайцев круглые сутки работали телефонистки на коммутаторе вместо секретарей, как в Белом доме, — и звонок достигнет премьера. Так что ещё тридцать секунд, и затем Джек постарается объяснить ситуацию Ху: давайте пересмотрим это дело, приятель, иначе случится что-то нехорошее. Плохое для вашей страны. Плохое для нашей.
Наверно, для вашей это будет хуже. Микки Мур обещал что-то под названием гипервойны, и это будут по-настоящему плохие новости для кого-то не готового к этому. Огонёк на телефоне продолжал гореть, но Эллен не говорила, что канал связи готов… почему? Ху все ещё у себя в кабинете. Предполагалось, что посольство США в Пекине будет следить за ним. Райан был уверен, что они знают свою работу. Это было так же просто, как поставить сотрудника посольства — наверно, офицера ЦРУ — на улице с сотовым телефоном и поручить ему следить за освещёнными окнами кабинета. Затем он доложит в посольство, у которого линия связи с Туманной долиной, в которой много открытых каналов связи с Белым домом. Но вдруг огонёк на телефоне погас, и раздался голос в интеркоме:
— Господин президент, они говорят, что его нет у себя в кабинете, — сказала миссис Самтер.
— Вот как? — Райан глубоко затянулся. — Свяжитесь с Государственным департаментом, пусть они подтвердят, где он находится.
— Сейчас, господин президент. — Сорок секунд тишины. — Господин президент, посольство говорит, что, насколько им известно, он у себя в кабинете.
— А его люди говорят…
— Они говорят, что его нет, сэр.
— Когда он вернётся?
— Я спросила. Мне ответили, что не знают.
— Проклятье, — выдохнул Райан. — Соедините меня с Государственным секретарём Адлером.
— Слушаю, Джек, — ответил Государственный секретарь через несколько секунд.
— Он уклоняется от разговора со мной, Скотт.
— Ху?
— Да.
— Ничего удивительного. Они — китайское Политбюро — не доверяют ему говорить с тобой без письменного текста.
«Точно как у нас», — подумал Райан со смесью ярости и юмора.
— О'кей, что это означает, Скотт?
— Ничего хорошего, Джек, — ответил Адлер. — Ничего хорошего.
— Так что нам делать теперь?
— С дипломатической точки зрения, мы не можем ничего предпринять. Мы послали китайцам жёсткую ноту, и они не ответили на неё. Наша позиция по отношению к ним и русской ситуации яснее некуда. Они знают, о чём мы думаем. Если они не хотят говорить с нами, это значит, что наша точка зрения их больше не интересует.
— Проклятье.
— Совершенно верно, — согласился Государственный секретарь.
— Значит, по твоему мнению, мы не можем остановить их.
— Да.
— Я перезвоню тебе. — Райан перешёл на другой канал и вызвал министра обороны.
— Слушаю, — ответил Тони Бретано.
— Похоже, это всё-таки произойдёт, — сказал ему Райан.
— О'кей, я оповещу всех главнокомандующих.
В течение нескольких минут телеграммы с кодом «Молния» были посланы каждому главнокомандующему независимых родов войск. Их было много, но в данный момент самым важным был главнокомандующий Тихоокеанским театром адмирал Барт Манкузо в Перл-Харбор. Было чуть больше трех ночи, когда STU, стоящий рядом с его кроватью, начал пищать.
— Адмирал Манкузо слушает, — сказал он, проснувшись больше чем наполовину.
— Сэр, докладывает дежурный офицер. Мы получили предупреждение о войне из Вашингтона. Китай.
«Ожидается начало военных действий между КНР и Российской Федерацией в течение ближайших двадцати четырех часов. Приказываю принять все меры, необходимые для обеспечения безопасности ваших соединений».
Подписано Бретано, министр обороны, сэр, — доложил капитан-лейтенант.
Манкузо уже стоял на обеих ногах на полу своей спальни.
— О'кей, оповестите мой штаб. Я буду там через десять минут.
— Слушаюсь, сэр.
Главный старшина, приписанный к его служебной машине, уже стоял у парадного подъезда. Манкузо заметил присутствие четырех вооружённых морских пехотинцев. Старший из них поднял руку в салюте, остальные трое внимательно смотрели по сторонам, ожидая возможной угрозы, которой скорее всего не было… но могла быть.