— Значит, нас атакует американский военно-морской флот? — спросил Луо.
— Похоже, что дело обстоит именно так, — ответил генерал Вей, старательно выбирая слова. — По нашим оценкам, в нападениях принимали участие четыре американских авианосца, судя по количеству их истребителей. Как я уже говорил, мы дали им достойный отпор, но наши потери тоже весьма значительны.
— Каковы их намерения?
— Это неясно. Они нанесли серьёзные разрушения многим базам, и я сомневаюсь, что у нас остался хотя бы один военный корабль в море. Наш военно-морской флот серьёзно пострадал, — заключил Вей. — Но это не так важно.
— Уничтожение нашего атомного ракетоносца важно, — ответил Луо. — Это было нападение на наше стратегическое оружие. Мы не можем оставить это без внимания. — Он сделал паузу. — Продолжайте, что ещё?
— Генерал Куй — командовавший 65-й армией, пропал. Полагают, что он погиб вместе со своими старшими офицерами. Мы сделали много попыток вызвать его по радио, все безуспешно. 191-я пехотная дивизия прошлой ночью подверглась атаке мощными силами, неизвестно какими. Они понесли тяжёлые потери от артиллерии и штурмовиков, но два их полка докладывают, что удерживают свои позиции. По-видимому, основной удар был нанесён по 735-му гвардейскому пехотному полку, и сообщения от него отрывочные.
Наиболее серьёзные доклады поступили из Харбина и Бейана. Вражеские самолёты атаковали все железнодорожные мосты в обоих городах, и все мосты пострадали. Железнодорожный путь на север прерван. Теперь мы стараемся определить, насколько быстро он может быть восстановлен.
— У вас есть какие-нибудь хорошие новости? — спросил маршал Луо.
— Да, товарищ министр. Генерал Пенг и его армия готовы возобновить наступление. Мы ожидаем, что русская золотая шахта будет в наших руках к полудню, — ответил Вей, довольный тем, что ему не приходится докладывать о том, что случилось с каналом снабжения позади Пенга и его 34-й ударной армии. Из-за слишком большого количества плохих новостей вестника могут убить, а вестником в данном случае являлся он.
— Я хочу поговорить с генералом Пенгом. Вызовите его по телефону, — приказал Луо.
— Сейчас временный перерыв в телефонной связи, но мы можем связаться с ним по радио, — сказал генерал Вей своему начальнику.
— Тогда я буду говорить с генералом Пенгом по радио, — повторил приказ Луо.
— В чем дело, Ва? — спросил Пенг. Неужели нельзя даже помочиться без постоянных вызовов?
— Вас вызывает по радио министр обороны, — доложил его офицер связи.
— Великолепно, — проворчал генерал, направляясь к своему командному пункту и по дороге застёгивая брюки. Он наклонился, чтобы войти внутрь, и взял микрофон. — Говорит генерал Пенг.
— Это маршал Луо. Какова ваша ситуация? — спросил он, пробиваясь через атмосферные помехи.
— Товарищ маршал, через десять минут мы продолжим наступление. Нам все ещё не удалось установить контакт с противником, и наша разведка не обнаружила крупных воинских подразделений в этом районе. У вас есть разведывательные данные, которые могли бы принести нам пользу?
— Имейте в виду, что у нас появились воздушные фотографии крупных воинских частей к западу от вас, силой до дивизии. Советую вам сконцентрировать механизированные войска и обратить особое внимание на свой левый фланг.
— Да, товарищ маршал, я приму все это во внимание, — заверил его Пенг.
Настоящая причина, по которой он останавливался каждый день, заключалась в стремлении подтянуть отставшие дивизии, создавая ударный кулак. Но ещё лучше было то, что 29-я армия группы «А» находилась сразу позади него и могла немедленно оказать ему поддержку в случае необходимости.
— Советую дать указание 43-й армии охранять фланг, — продолжал Пенг.
— Я отдам распоряжение её командующему, — пообещал Луо. — Насколько далеко вы продвинетесь сегодня?
— Товарищ маршал, сегодня вечером я пошлю вам грузовик, полный золотых слитков. Но у меня есть вопрос: это верно, что наш канал снабжения прерван?
— Вчера вечером был нанесён удар по нескольким железнодорожным мостам в районе городов Харбина и Бейана, но мы быстро исправим полученные повреждения.
— Очень хорошо. Товарищ маршал, я должен заняться своими войсками.
— Тогда продолжайте работу. Конец связи.
Пенг положил микрофон.
— Маршал говорит, что повреждения будут исправлены.
— Вы знаете, как построены эти мосты. Только атомные бомбы могут вывести их из строя, — уверенно заметил полковник Ва Ченг-Гонг.
— Да, я согласен с этим. — Пенг встал, застегнул гимнастёрку и протянул руку за кружкой утреннего чая. — Прикажите передовым частям приготовиться к наступлению. Этим утром я буду с ними, Ва. Я хочу увидеть золотую шахту собственными глазами.
— Насколько близко к передовой линии вы будете находиться? — спросил начальник оперативного отдела.
— В первой линии наступления. Хороший офицер руководит своими войсками, находясь в авангарде, и я хочу видеть, как продвигаются мои войска. Наш разведывательный заслон так никого и не обнаружил, верно?
— Да, товарищ генерал, но…
— Но что? — потребовал Пенг.
— Но разумный командующий предоставляет руководство передовыми частями лейтенантам и капитанам, — напомнил полковник.
— Ва, иногда вы говорите подобно старой женщине, — упрекнул его Пенг.
— Смотрите, — сказал Ефремов. — Они проглотили наживку.
В Москве миновала полночь, и в здании посольства Китайской Народной Республики были выключены почти все огни, но несколько окон оставались освещёнными. Более того, в трех окнах горел свет, их занавески были открыты, и это были окна, находящиеся рядом. Это было так же идеально, как в операции, которую американцы называют «жалящей». Он стоял за плечом Суворова, когда тот печатал донесение:
Я принял все необходимые меры. Если вы хотите, чтобы я продолжал операцию, оставьте включённым свет в трех окнах, находящихся рядом, и раздвиньте в них занавески.
Ефремов даже поручил телевизионной камере заснять весь процесс, до того мгновения, когда предатель Суворов нажал на клавишу «enter» и отправил электронное письмо своему китайскому контролёру. И он заставил группу телевизионных новостей зафиксировать это событие, потому что русский народ по какой-то причине доверяет теперь полунезависимым средствам массовой информации больше, чем своему правительству. Отлично, у него теперь появились надёжные доказательства, что китайское правительство вступило в заговор с целью убийства президента Грушевого. Это произведёт сенсационное впечатление в международной прессе. И это не было случайностью. Все эти окна принадлежали главе посольства КНР, а он сейчас спокойно спал в своей постели. Офицер ФСБ убедился в этом, позвонив ему по телефону десять минут назад.
— Ну и что будет дальше?
— Мы сообщим об этом президенту и затем, думаю, проведём телевизионную пресс-конференцию. Пожалуй, это спасёт жизнь Суворова. Надеюсь, что ему понравится в трудовом лагере.
— А как относительно убийств?
Ефремов пожал плечами:
— Он убил только сутенёра и проститутку. Небольшая потеря, не правда ли?
Старший лейтенант Команов не получал большого удовольствия последние четыре дня, но, по крайней мере, он провёл их с пользой, обучая своих людей стрельбе из танковых орудий. Резервисты, получившие название «Соединение „Боярин“, провели эти дни, занимаясь стрельбой, в ходе которой потратили четыре полных комплекта боевых снарядов — намного больше, чем они расстреляли за время своей службы в армии. Это не нанесло большого ущерба запасу снарядов на складе в посёлке Невер, потому что этого добра там было в избытке. Офицеры, назначенные руководить соединением по приказу главнокомандующего Дальневосточным театром, сообщили им, что американцы прошли накануне к югу, и теперь их задача заключается в том, чтобы выйти на север, и сделать это сегодня. Их отделяло от китайской армии всего тридцать километров, так что Команов и его люди были готовы нанести им визит.
Звучный рёв дизельного двигателя его танка совпал с громовым рёвом двухсот других двигателей, и соединение «Боярин» двинулось по холмам на северо-восток.
Пенг и его штабное подразделение устремились вперёд, требуя по радио, чтобы им очистили дорогу, и части военной полиции, выполняющие роль регулировщиков на дорогах, беспрепятственно пропускали их. Скоро они достигли передового подразделения 302-й бронетанковой дивизии, её стального кулака, которым командовал генерал-майор Ге Ли, коренастый офицер, чья начинающаяся тучность делала генерала похожим на один из его танков.
— Мы готовы, Ге? — спросил Пенг. Генерал имел удачное имя для выполнения поставленной перед ним задачи. «Ге» означало «копьё».
— Мы готовы, — ответил танкист. — Мои передовые части рвутся вперёд.
— Ну что ж, будем вместе наблюдать атаку из передних рядов?
— Да! — Ге запрыгнул на свой собственный танк — он предпочитал использовать его как свою личную машину, несмотря на плохую радиосвязь, — и повёл танки за собой. Пенг немедленно установил прямую радиосвязь со своим подчинённым.
— Сколько до передовой линии?
— Три километра. Разведывательные части уже мчатся вперёд, а они в двух километрах впереди нас.
— Продолжай наступление, Ге, — приказал Пенг. — Я хочу увидеть золотую шахту.
Это хорошая позиция, — подумал Александров, — если только противник не установил свою артиллерию быстрее, чем предполагалось, — а он пока не видел и не слышал китайской артиллерии. Он находился на относительно крутом обратном склоне холма, обращённом к югу и похожем на длинную рампу, протяжённостью примерно в три километра. Это место походило на учебный полигон полковой базы. Солнце начало подниматься над восточным горизонтом, и теперь они видели все вокруг, что всегда нравится солдатам. Пётр Петрович нашёл где-то шинель и положил свою винтовку на неё, стоя в открытой башне бронетранспортёра и глядя в телескопический прицел винтовки.