го возраст. Нужно, чтобы телевидение показало охотника, может быть, даже лучше снять художественный фильм о судьбе этого сибиряка. В конце концов, когда-то он охотился на немцев, и русские все ещё любят таких героев.
— Что известно обо всём этом Эдуарду Петровичу?
— Я держал в тайне эту информацию, ожидая поступления полных и надёжных сведений. Теперь они поступили. Думаю доложить об этом на следующем заседании Совета министров. Наш президент останется довольным, Сергей Николаевич.
«В этом можно не сомневаться», — подумал Головко. Президент Грушевой работал в течение трех лет, не зная ни сна, ни отдыха. Американцы говорят о таких людях, что он трудился как одноногий и однорукий рабочий, расклеивающий плакаты. Нет, пожалуй, не совсем так. Он походил на волшебника или фокусника, пытающегося создать реальные вещи из пустоты, и его успех в постепенном развитии страны часто казался почти чудом.
Обнаружение двух таких баснословных месторождений является, наверно, своеобразной наградой бога за его неустанные усилия, хотя следует признать, что это будет не таким уж простым благодеянием. Каждое правительственное агентство потребует свой кусок этого нефтяного и золотого пирога, у каждого свои нужды, и министр, возглавляющий каждое из министерств, представит их как нечто жизненно необходимое для судьбы страны, оформив это в своём докладе с блестящей логикой и неопровержимой убедительностью.
Кто знает, может быть, некоторые из них действительно говорят правду, хотя правда является редким гостем в зале заседаний Кабинета министров. У каждого министра есть своя маленькая империя, которую ему хотелось бы расширить и укрепить, и при успешном исходе своих запросов он сможет ближе продвинуться к главе стола, к месту, которое сейчас занимает Эдуард Петрович Грушевой. «Интересно, — подумал Головко, — неужели при царском режиме все происходило именно так? Да, пожалуй», — решил он сразу.
Человеческая природа вряд ли изменилась за это время. Поведение людей в Вавилоне или в Византии скорее всего мало отличалось от того, как будут вести себя министры во время следующего заседания Кабинета, до которого оставалось три дня. Он подумал о том, какой будет реакция президента Грушевого на полученные новости.
— И сколько уже просочилось за пределы министерства? — спросил председатель СВР.
— Несомненно, ходят слухи, — ответил министр Соломенцев, — но последние сведения поступили меньше чем двадцать четыре часа назад, и обычно требуется больше времени для того, чтобы об этом кто-то узнал. Я перешлю к тебе документы фельдъегерской связью — скажем, завтра утром?
— Меня это устраивает, Василий. Я дам задание своим аналитикам изучить полученную информацию, так что смогу представить независимую оценку сложившейся ситуации.
— У меня нет возражений, — ответил министр экономики, изрядно удивив этим Головко. Но теперь это больше не был Советский Союз. Существующий Кабинет министров мог внешне походить на современную копию старого Политбюро, но никто не хотел сейчас лгать своим коллегам… по крайней мере, по важным вопросам. Так что это уже представляет собой определённый прогресс для страны.
Глава 11Вера отцов
Его звали Ю Фа Ан, и он сказал, что является христианином. Христианство в Китае было редкостью, и потому монсеньор Шепке сразу пригласил его войти. Он увидел перед собой китайца возрастом за пятьдесят, сутулого, с причёской, представляющей странную смесь чёрных и седых волос, что редко встречается в этой части мира.
— Добро пожаловать в наше посольство. Я монсеньор Шепке. — Он быстро поклонился и затем пожал руку гостя.
— Спасибо. Я преподобный Ю Фа Ан, — ответил мужчина с достоинством человека, говорящего правду. Так один священник обращается к другому.
— Вот так. Какого вероисповедания?
— Я баптист.
— Вы посвящены в духовный сан? Неужели такое возможно? — Шепке сделал жест, приглашая китайского священника следовать за ним, и через несколько секунд они стояли перед папским нунцием. — Ваше преосвященство, это преподобный Ю Фа Ан — из Пекина? — запоздало поинтересовался Шепке.
— Да, это так. Мои прихожане живут главным образом на северо-востоке города.
— Добро пожаловать. — Кардинал ДиМило встал, тепло пожал ему руку и проводил священника к удобному креслу, предназначенному для гостей. Монсеньор Шепке пошёл готовить чай. — Я очень рад встретить в этом городе брата-христианина.
— Нас здесь не так много, ваше преосвященство, — ответил Ю Фа Ан.
Монсеньор Шепке быстро вернулся с подносом, на котором стояли чайные приборы, и поставил его на низенький столик.
— Спасибо, Франц.
— Мне казалось, что вас должны встретить здесь местные граждане. Полагаю, что Министерство иностранных дел оказало вам формальный приём, который приличествовал вашему сану и был… несколько холодным? — спросил Ю.
Кардинал улыбнулся и передал чашку чая гостю.
— Как вы справедливо заметили, приём был вполне корректным, но мог бы оказаться и более тёплым.
— Вы скоро узнаете, что правительство обладает вежливыми манерами и уделяет должное внимание протоколу, но в их словах не хватает искренности, — сказал Ю на английском языке, но с очень странным акцентом.
— Вы происходите из?..
— Я родился в Тайбее. Юношей я уехал в Америку, чтобы получить образование. Сначала учился в университете Оклахомы, но потом студентов начали призывать в армию, и я перевёлся в университет Орала Робертса в том же штате. Там я получил свой первый диплом инженера-электрика, затем продолжил обучение и защитил степень доктора богословия, там же был посвящён в священный сан, — объяснил он.
— И каким образом вы попали в Народную Республику?
— Давно, в семидесятых годах, правительство председателя Мао охотно приглашало сюда жителей Тайваня, чтобы они поселились здесь, отвергая, таким образом, капитализм и принимая марксизм, понимаете, — добавил он с насмешливым огоньком во взгляде. — Моим родителям было трудно, но постепенно они поняли. Я встал во главе своего прихода вскоре после возвращения. Это причинило немало неприятностей Министерству государственной безопасности, но я работал одновременно инженером, и в то время государству были нужны квалифицированные инженеры. Поразительно, с чем готово примириться государство, если вы обладаете чем-то, нужным для него, а тогда оно отчаянно нуждалось в людях с моей квалификацией. Но теперь я являюсь настоящим пастором и все время посвящаю своему приходу. — Заявив, таким образом, о своём триумфе, Ю взял чашку и отпил глоток чая.
— Что вы можете рассказать нам о местной обстановке? — спросил Ренато.
— Правительство страны по-настоящему коммунистическое. Оно не терпит никакой иной лояльности, за исключением лояльности по отношению к нему самому. Правительство жестоко подавило учение Фалун Конг, которое даже не являлось, по сути дела, религией — то есть оно не представляло собой вероисповедание, как это понимаем мы с вами, — а моих прихожан подвергли преследованиям. Редко бывает суббота, когда больше четверти моего прихода собирается на религиозную службу. Мне приходится ходить от дома к дому, чтобы принести веру в господа нашего в каждую семью.
— На что вы живёте? — спросил кардинал.
На лице Ю появилась безмятежная улыбка.
— Это самая простая из моих проблем. Американские баптисты обеспечивают мне щедрую поддержку. В Миссисипи находятся несколько церквей, которые особенно щедры — как оказалось, многие из них имеют чернокожих прихожан. Только вчера я получил от них несколько писем. Один из моих однокашников по университету Орала Робертса имеет большой приход недалеко от Джексона, в штате Миссисипи. Его зовут Джерри Паттерсон. Во время учёбы мы были хорошими друзьями, и теперь он мой друг во Христе. Его приход большой и процветающий, так что он по-прежнему заботится обо мне. — Ю едва не добавил, что у него гораздо больше денег, чем он может потратить. В Америке такое благополучие выразилось бы в «Кадиллаке» и отличном доме пастора. В Пекине оно означало хороший велосипед и пожертвования нуждающимся прихожанам.
— Где вы живёте, мой друг?
Преподобный Ю покопался в кармане, вытащил оттуда визитную карточку и передал её кардиналу. Подобно многим визитным карточкам китайцев, на обратной стороне была нарисована схема, руководствуясь которой можно найти дом владельца.
— Может быть, вы будете так добры, что согласитесь поужинать со мной и моей женой? Я имею в виду вас обоих, ваше преосвященство, — добавил он, переводя взгляд на монсеньора Шепке.
— Мы будем рады этому. У вас есть дети?
— Двое, — ответил Ю. — Оба ребёнка родились в Америке и потому не подпали под действие зверских законов, установленных коммунистами в этой стране.
— Мне известны эти законы, — заверил своего гостя ДиМило. — Но перед тем, как добиться их отмены, нам нужно, чтобы в стране стало больше христиан. Я молюсь ежедневно об этом.
— Я тоже, ваше преосвященство, я тоже. Полагаю, вы знаете, что ваша резиденция, понимаете…
Шепке постучал пальцем по уху и обвёл им всю комнату.
— Да, это нам известно.
— У вас есть шофёр, назначенный управлять вашим автомобилем?
— Да, это очень любезно со стороны министерства, — заметил Шепке. — Он католик. Разве это не удивительно?
— Неужели? — задал риторический вопрос Ю, выразительно покачивая головой из стороны в сторону. — Ну что ж, я надеюсь, что он лоялен и к своей стране.
— Разумеется, — заметил кардинал. В этом не было ничего удивительного. Он находился на дипломатической службе Ватикана в течение длительного времени и встречался почти со всеми уловками, по крайней мере, один раз. Несмотря на всю хитрость китайских коммунистов, католическая церковь возникла намного раньше, как бы неприятно ни было китайским коммунистам признаваться в этом.
Разговор продолжался минут тридцать, и затем преподобный Ю ушёл, получив на прощание ещё одно тёплое рукопожатие.
— Как твоё мнение, Франц? — спросил ДиМило, стоя снаружи резиденции, где сильный ветер делал бесполезными микрофоны, установленные на улице.