— Признаться, я еще не объявлял конкурс на проведение работ, — сказал я после паузы. — Сначала нужно было найти мецената, который проспонсировал бы стройку.
— Тогда давайте просто подпишем договор, и когда вы проведете конкурс, то сообщите, какой компании отправить средства, — предложил собеседник.
— Это было бы отлично, — согласился я. — Отправьте договор курьером в управу. Я подпишу сегодня же.
— Хорошо, Николай Арсентьевич, — ответил собеседник. — Доставщик будет у вас через час. До встречи на Совете.
— До встречи, — ответил я, и собеседник завершил вызов. Я же набрал номер Морозова. Воевода взял трубку почти сразу:
— Слушаю, князь.
— Я вышел из здания Совета, где вас искать?
— В чайной, — ответил воевода. — Здесь недалеко.
Он принялся объяснять мне, как пройти к нужному зданию. Я же послушно пошел по указанному воеводой маршруту.
Чайная и правда было недалеко. Я свернул центральной улицы, прошел два квартала и оказался в тихом переулке, утопающем в липах. Чайная выглядела, как большая крестьянская изба: рубленные из бревен стены, крыша с тесанным коньком, под окнами резные наличники, выкрашенные в небесно-голубой цвет. Над входом висела дощатая вывеска с выжженным по дереву словом «Чайный дом купцов Захарьевых». И судя по указанному на вывеске году открытия, это заведение было открыто еще двести лет назад. У крыльца росли два старых вяза, их широкая крона спасала от припекающего солнца.
— Красиво, — оценил я и поднялся по ступеням крыльца. Стоявший у входа привратник улыбнулся, склонил голову в приветственном поклоне и открыл дверь, приглашая меня войти. Я дал ему мелкую купюру и шагнул в помещение.
Внутри пахло деревом, мёдом и выпечкой. Стены из тёмных, потрескавшихся бревен создавали ощущение, будто ты попал в старый деревенский дом. На окнах висели льняные занавески с красной вышивкой, а на столах лежали белые скатерти с узорами по краю. На полках вдоль стен стояли расписные глиняные кувшины, чугунки и деревянные ложки. Между полок были развешаны вышитые полотенца и картины с видами деревни: пашни, рощи, стада коров.
В центре зала возвышалась сложенная из белого кирпича декоративная печь, с изразцами и расписными цветочными узорами. Внутри мягко тлел огонь, и казалось, что от него идёт не только тепло, но и какой-то особый уют. Хотя огонь был наверняка декоративным, созданным мастерами-огневиками.
Посетителей за столами было немного. Шум их голосов перемешивался с лёгкой музыкой струнного квартета, играющего в дальнем углу.
— Добрый день, мастер-князь.
Незнакомый голос заставил меня обернуться. В нескольких шагах от меня стоял улыбающийся распорядитель, сухой мужчина с седыми висками. И заметив, что я обратил на него внимание, он произнес:
— Рад вас видеть в чайной. Хочется верить, что вам придутся по душе наши незатейливые угощения и чаи. Владимир Васильевич ждет вас. Идемте, я провожу вас к столу.
Он развернулся и направился вглубь зала. Я последовал за ним.
Морозов устроился в дальнем углу, за столом у окна, за которым шумел город. Но эти звуки не проникали в зал. Только золотой свет летнего дня ложился на скатерть и заставлял вышивку пылать алым. На столе уже стояла тарелка с пирожками и исходящий паром чайник и две чашки.
Морозов отломил от пирога щедрый кусок и с явным удовольствием отправил его в рот.
— Вот это я понимаю — пища для человека, а не ваши столичные изыски, — пробурчал он, пряча улыбку. — Ешь, и силы прибавляются. А не как у вас там… то пена, то пыль, то вообще на тарелке одна капля да трава. Бывал я в этих ваших столичных ресторанах. Выходил из них и шел в булочную, чтобы купить рогалики.
Я усмехнулся, наливая чай в расписные глиняные кружки. Пар поднялся вверх, заклубился белыми мягкими струйками, наполнив воздух запахом мяты и липового цвета.
— Зато в столице любят, чтобы еда выглядела красиво, — сказал я с ленивой улыбкой. — Чтобы картинка выходила, как в журнале: вилку положи, отойди, полюбуйся. А съесть такую красоту, это уже по настроению.
— Картины вешают на стены, — буркнул воевода. — А еда должна быть сытной. И вкусной. Чтобы после неё работать можно было, а не вспоминать, что через полтора часа опять надо что-то грызть.
— Если она будет слишком вкусной, — заметил я, прихлёбывая чай, — то можно и растолстеть. А потом весь Совет будет понимать, кто скрипит половицами в коридоре — князь, привыкший к пирожкам.
Морозов хмыкнул, даже не удосужившись скрыть улыбку.
— Для того чтобы быть солидным, надо иметь массу. Вот и растите, Николай Арсентьевич. Только равномерно. Чтобы пуговицы на пиджаке не отрывались.
Я посмотрел на накрытый стол, потом на Морозова.
— А ведь вы коварный человек, Владимир Васильевич. Вот так и начинается подкуп должностного лица. С пирога.
— И с правильной компании. А чтобы не набрать лишнего — не надо на одном месте сидеть, — возразил Морозов, не отрываясь от дегустации очередного пирожка. — Знаю я ваши большие города: сначала спят до обеда, потом едят всякое без меры, а затем толпами валят в эти… спортивные клубы, чтобы жир согнать. А всего-то и надо: вставать с рассветом, есть вволю, а работать без лени.
— Вы утрируете, — хмыкнул я, облокотившись на стол.
— Вот скажите мне, Николай Арсентьевич, — не унимался воевода, — вы хоть раз видели полную гончую на охоте? Или толстую лошадь в поле?
Я махнул рукой, чтобы он видел: сдаюсь. Спорить с Морозовым было занятием неблагодарным. Он не то чтобы не слышит, а просто на каждый аргумент у него в запасе не меньше трёх притч, двух наблюдений и одного личного примера.
Так что я не стал отвечать. Просто сделал глоток чая. Напиток оказался именно таким, каким и должен быть — чуть сладким от мёда, с лёгкой горчинкой трав и намеком на ягоды.
Я прикрыл глаза на пару секунд, позволяя теплу разойтись по груди. И в этот момент всё стало как-то… на месте. За окном гудел город, но здесь, за столом, было уютно. Даже под ворчание воеводы. А может, и благодаря ему.
— Как прошла встреча? — как бы между прочим уточнил Морозов, облокотившись на стол.
— Неплохо, — ответил я коротко, взяв с блюда пирожок. Надломил — тесто было мягкое, с хрустящей корочкой, начинка — с ароматом томленой капусты, белой рыбы и чёрного перца. Отправил кусочек в рот, чтобы хоть на пару секунд занять себя чем-то, кроме слов.
— А с кем вы разговаривали? — не унимался воевода, будто это был не дружеский обед, а допрос в мягких тонах.
— С Альбиной Васильевной, — нехотя признался я, понимая, что скрыть от него это всё равно не получится. Да и не хотелось — не тот случай.
Владимир моментально нахмурился. Рука его дёрнулась в сторону груди, словно собирался осенить себя священным знаком, но в последний момент спохватился, кашлянул и убрал ладонь обратно, будто просто поправлял ворот.
— И зачем вам понадобилась эта… дамочка? — спросил он, с лёгким напряжением на слове «дамочка».
— Всё просто, — вздохнул я, уже морально готовясь к возражениям. — Альбина работает в Совете давно. Она знает население получше любого другого.
— Тут не поспоришь, — кисло согласился Морозов, с таким видом, будто пирожок в руке внезапно стал на вкус как варёная репа без соли.
— К тому же она неглупа, — добавил я аккуратно, будто подбрасывал ещё одну щепку в костёр.
— Допустим, — кивнул Владимир, и при этом еще сильнее помрачнел.
— И она способна отходить метёлкой самого неспокойного посетителя, — закончил я уже почти весело, с видом человека, который нашёл выигрышный аргумент в старой, но верной карте.
Воевода отложил пирожок, глянул на меня с тяжёлым вздохом, в котором была и обречённость, и некое старческое «ну вот, началось».
— Когда я перечислял вам качества нового помощника, — проговорил он медленно, — я вовсе не ожидал, что вам придёт в голову мысль взять на эту должность очередную ведьму.
— Это решение было логичным… — начал я, но Морозов уже закатил глаза так выразительно, что, кажется, даже чай в кружке вздохнул вместе с ним.
— Нет, — воевода ткнул в мою сторону надкусанным пирожком как указкой. — Это не логично. Вы окружаете себя врагами. Дома эта девица с сомнительным прошлым…
— Что это значит? — насторожился я, расправляя плечи. Тон его мне совсем не понравился.
— Не отвлекайте меня, княже, — отмахнулся Морозов. — Я вам говорю, что недальновидно селить в дом молодую ведьму, пусть даже в качестве секретаря. А теперь вы собираетесь взять в приёмную Управы старую ведьму…
— Альбина Васильевна вовсе не старая, — резонно возразил я. — Ей едва ли исполнилось сорок.
— Сорок… — с сомнением в голосе буркнул Морозов и с раздражением отложил пирожок в сторону, будто тот был виноват во всём происходящем. Аппетит, судя по всему, его покинул, прихватив с собой последние крохи спокойствия.
— Вот смотрю я на вас, — продолжил он, уперев локоть в стол и облокотившись щекой на кулак, — и сдается мне, что вы ведёте себя не как князь, а как леший или домовой, которому подсунули гостевушку.
Он поднял брови, давая понять, что намёк весьма серьёзен.
— Только вы забываете, что на людей такая тактика не действует. Нас не подкупить свёртком с ленточкой.
— Кстати, почему… — начал я, пытаясь сменить тему.
Но воеводу было не провести. Он тут же покачал головой.
— Помяните моё слово, — мрачно бросил Морозов, сверля меня хмурым взглядом, в котором не было ни капли иронии, — вы ещё пожалеете, что не прислушались к моему мудрому совету: от ведьм надо держаться подальше. На расстоянии двухметровой палки. Желательно осиновой и остро заточенной.
Он сделал паузу, дождался, пока я не попытаюсь опять вставить слово, и добил:
— Их ведь только подпусти… Не успеете оглянуться — как окажетесь выбриты, надушены, одеты по европейской моде. А потом и вовсе начнёте покупать им телефоны последней модели и, что самое страшное, — самостоятельно стирать полотенца и подавать им салфетки, когда они вздумают чихнуть.