Я чуть не поперхнулся чаем. Образ вышел слишком живой и подробный.
Морозов, явно довольный произведённым эффектом, откинулся на спинку стула и выдохнул, будто только что спас меня от неминуемой гибели.
— Мы ведь сейчас говорим не о секретарях, — опешил я, сбитый с толку неожиданной глубиной бытового кошмара, нарисованного Морозовым.
— Это я так, к слову, — фыркнул он и отмахнулся, будто я мешал ему рисовать картину конца света. — Чтобы показать вам масштаб проблемы.
Он буркнул что-то себе под нос, а потом наклонился над столом, понизив голос, как будто сейчас собирался выдать тайну имперского двора, а не своё личное беспокойство.
— Не нравится мне эта идея, — пробормотал он. — Альбина — секретарь Совета. Человек Осипова. И он будет недоволен, если вы переманите к себе его помощницу. А когда Осипов недоволен, весь Совет начинает чихать синхронно.
Я сделал глоток чая и поставил кружку на стол, не торопясь с ответом.
— Я смогу решить эту проблему, — спокойно сказал я, не повышая тона. — Осипов может быть недоволен сколько угодно. Но мне нужен именно такой секретарь, как Альбина.
Я пожал плечами:
— Хотя я вовсе не уверен, что она согласится принять эту должность. Всё же она не безработная. Она на хорошем счету в совете, у нее там стабильность. Но может, она хотя бы сможет посоветовать кого-то стоящего.
— Ведьмы страсть как охочи до власти, — проворчал Морозов, глядя в чашку. — Ответственность они не любят. А вот командовать и руководить — это пожалуйста. Особенно из-за плеча своего начальника. Потому вокруг старого князя всегда вились всякие ведьмы. Только вот он их издали чуял и близко не подпускал.
Я усмехнулся, откинулся чуть назад и заметил:
— Сдаётся мне, что не без вашей помощи.
Воевода прищурился, но не стал возражать. То ли потому что знал, что это правда, то ли оттого, что не хотел выдавать все карты сразу.
— И ещё мне кажется, что вы наговариваете на невиновных, — добавил я, чуть наклонившись вперёд. — Ведь нет никаких доказательств, что у нас в доме живёт ведьма. И что Альбина Васильевна из той же породы. Может, она просто женщина с тяжелым характером. Это ещё не преступление.
— Когда появятся доказательства — станет поздно, — мрачно выдал Морозов, как пророк в отставке, и со вздохом махнул рукой. — Решать, конечно, вам. Но когда ведьмы вас начнут в оборот брать — вы придёте ко мне за советом. Помяните моё слово.
Я развёл руки в стороны, чуть улыбнувшись:
— Если понадобится, то приду. Обещаю. С пирогом. Или с отчётом о потере контроля над ситуацией. Там посмотрим, что первым произойдет.
Воевода усмехнулся, но промолчал. А это, как я понял, в его случае и есть одобрение.
Морозов кивнул, тем самым закрывая дискуссию. И жестом подозвал официанта, и мы заказали еду.
— Кстати, — продолжил я, как только официант записал заказ и удалился. — Мне звонили купцы. Они готовы перевести первую часть денег на восстановление порта.
— Это же хорошо, — удовлетворенно отметил Морозов.
— Так-то оно так, — согласился я. — Только порт находится на балансе княжества. А значит, нужно объявлять конкурс на проведение работ. И как-то, в открытой и прозрачной процедуре выбора поставить нужную нам компанию, которая не будет воровать деньги.
Воевода посмотрел на меня с удивлением. А затем пояснил:
— Это проще простого, князь. Конкурс нужно организовывать через мастеровых. А к тому, кто выиграет, приставить человека от княжеской администрации.
Я немного помолчал, с удивлением понимая, что в словах воеводы была правда. И это простое и очевидное решение и правда может сработать.
Еду подали быстро. На столе появилась тушёная дичь в глиняных щипцах. Куски зайчатины и перепёлки, запечённые с луком и морковью. Мясо было мягким, розоватым внутри, и при каждом разрезе нож легко скользил по волокнам.
Рядом стояли миски с кашей, в которой золотились поджаренные лисички. Вверху каша была залита маслом и слегка подрумянена в печи. Я перемешал ложкой и почувствовал, как грибной аромат сразу соеденился с запахом топлёного масла. И мы приступили к еде.
Когда мы закончили трапезу, на столе остались лишь пустые горшочки, крошки от пирогов и почти остывший чайник. Морозов отставил кружку и довольно произнес:
— Вот что значит поесть по-людски. А теперь…
— Нам нужно в управу, — ответил я и взглянул на часы. — Причем добраться нам туда надобно за пятнадцать минут.
Воевода вопросительно посмотрел на меня, и я пояснил:
— Сейчас туда должен прибыть курьер от купцов. Он передаст мне договор, который нужно будет подписать.
Морозов кивнул. Мы поднялись из-за стола, поблагодарили хозяйку чайной, полную женщину в сарафане, с красными щеками и добродушной улыбкой, которая лично вышла, чтобы узнать, все ли нам понравилось, и направились к выходу.
Теплый воздух ударил в лицо. Город жил своей шумной жизнью, в которую мы вновь шагнули после короткого уюта чайной. Мы спустились по ступеням крыльца, остановились у машины. Уже открыв дверь, я невольно оглянулся. За нашей спиной осталась чайная с её прохладой, запахами печи и мягким светом. Там всё было неспешно и основательно, как в деревенском доме.
Глава 28Перемены
Я сел в машину, закрыл дверь, приглушив уличный шум. Вынул из кармана телефон, пролистал список контактов, нашёл нужное имя. Нажал вызов. Трубку взяли почти сразу — будто с нетерпением сидели у телефона и ждали моего звонка:
— Слушаю вас, Николай Арсентьевич, — послышался из динамика голос Веры.
— Назначьте мне пожалуйста встречу с главой гильдии мастеровых, — попросил я, глядя в окно. — В Управе.
— Не подскажете его фамилию, мастер Медведев? — осторожно уточнила девушка после короткой паузы. — Я пока еще не разобрала все записи бывшего князя…
Я прикрыл глаза, усмехнулся в себя. Старый князь наверняка записал все фамилии на полях ежедневника, а тот лежит где-то между вторым ящиком стола и заначкой Мурзика. Я же виделся с мастеровыми буквально пару раз, и не удосужился запомнить их фамилий.
— Климов, — буркнул с водительского места Морозов, не оборачиваясь. Видимо, слушал разговор с самого начала и только ждал, когда я вспомню фамилию без его помощи.
Я повторил её в трубку:
— Климов.
— На какое время? — тут же уточнила Вера.
— Чем раньше — тем лучше, — ответил я. — И передайте, что встреча конфиденциальная.
— Пусть скажет, чтобы не трепался, — не выдержал Морозов и повернув ко мне голову. — Иначе Климов не поймёт, о чём речь. Шибко умных слов он может и не знать. И решить, что столичный князь надумал над ним пошутить.
— Будет сделано, — сухо отозвалась Вера. Судя по всему, она всё слышала и возражать не собиралась. И я завершил звонок. Убрал телефон обратно в карман и откинулся на спинку кресла, глядя на потолок машины так, будто там могли быть ответы на вечные вопросы.
— Спасибо за совет, — сказал я негромко, почти как про себя.
Воевода кивнул, завёл двигатель и вывел машину на дорогу.
За окнами мелькали каменные дома с облупившейся штукатуркой и выцветшими вывесками. Лавки стояли аккуратно, будто их выстроили по линейке, и витрины в них были намыты и сверкали, как стекла в музее. Рядом располагались рыночные ряды: шатры, ящики, корзины, в которых был выложен товар.
Сквозь приоткрытое окно в салон проникал прохладный ветерок с запахом пыли, выпечки и свежескошенной травы.
— Что вы знаете о Климове? — спросил я у воеводы.
Морозов повёл плечом, будто стряхивал с себя что-то ненужное, и заговорил:
— Он мужик из простых. Из тех, кто работает руками, а не только пальцем указывает. Сначала делает, потом, если попросят, рассказывает, что да как. Ценит дело, а не слова. С прежним князем ладил. Спорили, конечно, как мужики спорят, но не ругались.
Машина мягко проскочила мимо аптеки с кривой вывеской и курицей, сидящей на пороге. Я даже оглянулся, чтобы убедится — курица и впрямь дремала на входе в здание.
— Если вам чего пообещает — можете не сомневаться, что сделает, — продолжал воевода, словно не заметил ничего странного. — Климов не из тех, кто красуется. И да, — добавил он уже после короткой паузы, — воровать Климов не умеет. Совсем. Даже если попросить — не выйдет. Он свое отдаст, но чужого не возьмет.
Я кивнул, не понимая, как такой человек мог возглавить гильдию промышленников. Рост в любом ведомстве начинается с обмана ближнего и хождения по головам. А тут честный человек, который еще и держит слово. Воистину чудное место, этот Северск.
— Дорогого стоит, — кивнул я, глядя, как за окном мелькают балконы, на которых развевалось сушившееся белье.
— Но если подведёте его, — добавил Морозов, не меняя тона, — то знайте: Климов вам руки не подаст. Не закричит, не устроит скандала, не пойдёт жаловаться в газету. А просто вычеркнет вас из своей жизни. И всё. Как будто вас никогда не было.
— Понятно, — усмехнулся я, а потом пробормотал себе под нос, больше для равновесия, чем для уверенности, — Значит, не буду подводить.
— У вас получится, — негромко сказал воевода.
Я усмехнулся в ответ. В этом городе громкие обещания давались на удивление тихо.
Воевода какое-то время молчал. Машина ехала плавно, не спеша, будто сама прислушивалась. Я уже подумал, что беседа закончилась, когда он вдруг заговорил, не отрывая взгляда от дороги:
— Был у Климова случай… Лет десять назад, может, чуть больше. Тогда ещё склад при мастерской на Рыбной стороне только обустраивали — дерево, масло, ткани… Всё, что горит быстро и весело.
Он замолчал на секунду, словно пробежался по тем местам мысленным взглядом, а потом продолжил:
— Пацаны влезли туда. Мелочь, лет по двенадцать. Два оборванца, из привезенных приютских. К нам порой привозят мальчишек из разросшихся приютов со стороны столицы. Они к нашим порядкам не приучены. Пугливые, глупые. Вот и эти — искали, чего бы стащить. Но не от злобы, а из любопытства и глупости. Один из них свечку уронил. Та упала на тряпки, а там и масло рядом. Ну и пошло…