Я бежала, не разбирая дороги. Затянувшие ночное небо тучи не позволяли пробиться свету луны, а фонарей ни у моего дома, ни вдоль проезжей части не было. Заблудиться я не боялась, хоть и едва-едва различала очертания деревьев. Дорогу до дома Степана я хорошо изучила за последнюю неделю, прогуливаясь в ту сторону по несколько раз в день. Зачем я это делала, я и сама не знала, но, видимо, подсознание толкало меня запомнить каждый куст и каждую кочку, чтобы найти путь с закрытыми глазами. И сейчас, пока я неслась по обочине темной дороги, это знание мне пригодилось.
В какой-то момент я осознала, что за мной никто не гонится. По крайней мере, я не слышала ни шума шагов, ни сбивчивого дыхания запыхавшегося человека. Может, он не нашел, куда я ускользнула, и так и остался искать меня на участке возле дома? Тем не менее я не сбавляла скорости и ни разу не остановилась, чтобы перевести дух. В груди кололо, я задыхалась, хватая ртом холодный воздух. Слипшиеся от дождя волосы пристали к лицу, и я зло откидывала их назад. Свитер насквозь промок – куртку я так и не успела накинуть. В кроссовках хлюпала вода, и они вязли в раскисшей земле.
Наконец впереди я увидела бледный свет уличного фонаря, который, я знала, заряжался от солнечного света и горел всю ночь у дома Степана. Сегодня его мерцание было призрачно-тусклым – видимо, не пробившееся сквозь толщу облаков солнце дало слишком мало света его батареям.
Не успела я приблизиться к участку Степана – здесь не было ни забора, ни ворот, – как раздалось рычание, а за ним последовал собачий лай. Однако выскочившие мне навстречу Волк с Диким тут же узнали меня и успокоились. Не обращая внимания на животных, я вскочила на крыльцо веранды и забарабанила в дверь.
Степан открыл через минуту, которая мне показалась вечностью. Я ввалилась в дом и с силой захлопнула за собой дверь. Тут же отвернувшись к ней и игнорируя нахмуренные брови Степана и его вопрошающий взгляд, я начала запирать замок. Пальцы дрожали, отчего задвижка никак не хотела входить в паз.
– Отойди-ка, – бесцеремонно отодвинул меня в сторону Степан и сам запер дверь.
Я щелкнула выключателем, и гостиная тут же погрузилась в темноту. Если там, в моем доме, был он, то совсем скоро он поймет, что меня нет на участке, а значит, пойдет искать меня по округе и обязательно придет к дому Степана. Пусть здесь будет темно. Пусть он думает, что меня тут нет.
– Тая, что стряслось? – спросил Степан.
В потемках я увидела, как его рука потянулась к выключателю, и вцепилась в нее.
– Не включай свет! – взвизгнула я.
– Да что с тобой? – изумления в его голосе стало больше, но свет Степан включать не стал.
– Там кто-то есть… В моем доме кто-то есть!
– В твоем доме?
– Да. Я видела… Я слышала, как он проник на участок, а потом подошел к дому. Он пришел за мной! Он меня нашел! – срывающимся от ужаса голосом произнесла я.
– Ты имеешь в виду, твой муж?
– А кто же еще? – вопросы Степана раздражали меня.
В голове билась одна мысль – куда бежать отсюда?
– Так, давай-ка успокоимся, а потом ты мне все расскажешь подробно, – твердо сказал Степан.
– Только не включай свет, – снова попросила я.
– Пойдем-ка, – он осторожно, но твердо сжал мою ладонь и повел куда-то по темному дому.
Втолкнув меня в какое-то помещение, Степан закрыл за нами дверь и щелкнул выключателем. Под потолком загорелась тусклая лампочка, прикрытая темно-коричневым абажуром.
– В этой комнате нет окон, так что света снаружи не видно, – объяснил Степан. – Господи, Тая, да ты вся вымокла. – Он уставился на мой промокший насквозь свитер и такие же мокрые штаны. – Как ты добралась сюда в такую темень?
– Это не важно. Он нашел меня. Понимаешь? Нашел!
– Не может этого быть, – возразил Степан так уверенно, что мне тут же захотелось поверить в его слова. – С чего ты вообще взяла, что кто-то был на твоем участке?
– Я слышала, – с нажимом сказала я. – Банки на калитке зазвенели. А потом кто-то топтался на крыльце… И когда я выскочила через другую дверь, я видела, как кто-то вышел из-за угла.
– Ты видела кого-то? Ты уверена, что там кто-то был?
– Я что, по-твоему, сумасшедшая? – вспылила я и горько добавила: – Да, ты прав, я совсем чокнулась… Но я знаю, что там кто-то был.
Степан смотрел на меня пристально, но без осуждения или жалости. С теплом. Да, в его взгляде было тепло и, кажется, беспокойство.
– Банки, говоришь, загремели?
– Да, я каждый вечер их развешиваю у калитки…
– Я знаю, – кивнул он и задумался.
Я сидела, стараясь прислушаться к звукам снаружи. Наверное, если бы кто-то приблизился к дому Степана, то собаки бы залаяли, как они залаяли, когда я прибежала.
– Давай-ка так, Тая, – наконец сказал Степан. – Пойдем наверх, и я найду, во что тебе переодеться, а сам съезжу к тебе и узнаю, кто там был и был ли.
– Нет, – замотала я головой. – Ты не пойдешь туда, потому что он убьет тебя. – Я смотрела на Степана полными ужаса глазами, пытаясь убедить, что ему не стоит соваться туда, где ходит зверь.
– Никто меня не убьет, – хмыкнул Степан и мотнул головой куда-то в сторону.
Только сейчас я заметила, что мы сидим в той самой комнате, где он хранил свою охотничью амуницию. Может, он прав и с ним ничего не случится? Однако рисковать его жизнью я не имела права.
– Нет, давай останемся здесь. Мне будет страшно одной, – выдавила я из себя последний аргумент, и Степан понимающе кивнул.
– Ладно, тогда я отправлюсь на разведку утром, – согласился Степан. – А теперь давай-ка иди в горячий душ, а то заболеешь.
– Хорошо.
Мы вышли из подсобки, и Степан, снова взяв меня за руку, чтобы я не споткнулась в темноте в незнакомом доме, повел меня наверх. Сейчас, когда он был рядом, держа в одной руке ружье, когда вокруг были надежные стены и запертые двери, мои страхи показались мне надуманными. А может, мне показалось? Может, я окончательно сошла с ума от страха и не было никого там, в старом доме Любаши? Но как же банки… Я же слышала! И тень, выскочившая из-за угла дома… Но ведь было так темно. Разве можно было различить какую-то тень? Но я ведь слышала дыхание… Или нет?
Когда мы уже были на верхних ступенях лестницы, снаружи донесся оглушительный собачий лай. Я вздрогнула, а Степан крепче сжал мою ладонь.
Степан выпустил мою руку и начал спускаться на первый этаж.
– Не открывай! – взмолилась я.
– Все будет хорошо, Тая, – пообещал он и двинулся дальше.
Я так и осталась стоять на верхней площадке лестницы, не в силах сдвинуться с места. Если там он и если Степан погибнет, потому что открыл мне дверь, помог спрятаться, то спасать свою собственную жизнь не было никакого смысла.
Щелчок отодвинутой щеколды. Звук распахнутой двери. Звук двери закрывшейся. Стихший собачий лай. И пронзительная тишина. Ни звука голосов снаружи, ни криков, ни выстрелов. Может, у Степана звуконепроницаемые стены и окна, поэтому я ничего не слышу? Нет! Ведь до этого был отчетливо слышен собачий лай. Тогда почему так тихо? Почему собаки затихли? Степан приказал?
В следующую минуту все изменилось. Дверь открылась, зажегся яркий свет в гостиной, ослепивший меня после долгого пребывания в темноте, собаки радостным лаем проводили вошедшего Степана.
– Со мной все в порядке, Тая, – тут же успокоил меня Степан, почти бегом поднявшийся по лестнице. – Слышишь? У тебя все нормально?
Он даже присел, чтобы заглянуть мне в глаза, а я слышала его слова, но не понимала их смысла.
– Никто к тебе в дом не ломился.
– Не ломился? – эхом повторила я.
– Ну, никто из людей. Это Леся.
– Леся?
– Да. На ночь я ее привязал, а она, видимо, почуяла зверя и сорвалась, убежала, – объяснил Степан. – Вот только что вернулась, вся перемазанная грязью.
Я смотрела на него и не верила.
– Значит, это Леся была у меня на участке?
– Да, – подтвердил он.
– Откуда тебе знать? – В моем голосе звенели истеричные нотки. – Может, она убежала в лес, а там, у меня, был человек… Был он.
– Пойдем! – протянул мне руку Степан. – Я тебе кое-что покажу.
Я послушно спустилась вслед за ним по лестнице. Он снова открыл входную дверь и, щелкнув светом, зажег фонарь на заднем крыльце дома. На светлом дереве мощеного пола террасы ярким зеленым пятном выделялась алюминиевая банка из-под газировки. Моя банка.
– Это Леся в зубах притащила, – сказал Степан. – Не знаю, как все было точно, но, скорее всего, девочка почуяла волка. Она их знатно не любит, вот и сорвалась. Погнала его через лесок, но, наверное, зверь ушел. Вот она по старой памяти и заглянула к тебе, перескочила забор, но угодила в твою ловушку.
– Банки…
– Ага. Видимо, игрушка ей понравилась, вот она и вернулась домой с трофеем.
Рассказ Степана звучал логично, и я чувствовала, как ледяная клешня страха, все это время сжимавшая сердце, потихоньку ослабила хватку.
– А что же Волк с Диким? Они зверя не почуяли?
– Вообще-то почуяли. Они ведь начали лаять, я вышел и прикрикнул, чтобы успокоились, но Леся, видимо, уже убежала. Иногда она очень непослушная, – улыбнулся Степан и тут же добавил: – Утром я обязательно съезжу к тебе, чтобы убедиться, что все так и было и что не было на твоем участке никого, кроме Леси.
– Если и был, то дождем следы смоет, – прошептала я.
– Следы не только на земле остаются, да и дождь перестал, – возразил Степан. – Давай-ка, Тая, в душ, а то ведь и правда заболеешь.
Он проводил меня в ванную, вручил огромное темно-серое полотенце, явно новое, потому что оно было мягким-премягким, еще ни разу не стиранным.
– Вот футболка и теплая рубашка, – протянул он мне свои вещи, – они чистые, но, наверное, слишком большие для тебя.
– Спасибо.