– Так для этого учиться нужно, Лида, – сказала я. – Просто так в этих интернетах, – сымитировала я ее интонацию, – ничего не сделаешь.
Мы обе расхохотались. Отсмеявшись, Лида заявила:
– Знаешь, а мы ведь с Авдеичем решили узаконить наши отношения.
– Правда? Я вас искренне поздравляю! – улыбнулась я.
– Поздравлять еще рано. В понедельник поеду на развод подавать. Боюсь, этот дурак, мой муженек, что-нибудь учудит… Но Авдеич его вроде припугнул, не должен рыпаться. А как только получу развод, мы с моим Кирюшей подадим заявление.
– Надеюсь, все у вас получится.
Мы с ней чокнулись чашками с кофе и снова рассмеялись.
– Ой, Тая, засиделась я, – вскочила Лида с места, посмотрев на часы, что висели на стене. – Пойду я.
Я выглянула в окно. Снег, кажется, и не думал прекращаться, наоборот, только усилился.
– Снегопад-то какой! – сказала я.
– Завтра не приду, – тоже посмотрев в окно, покачала головой Лида. – Снег не ляжет, тепло еще на улице-то. Сейчас навалит, а завтра все развезет, ни пешком не пройду, ни на велосипеде не проеду. Так что, Тая, приду, как подсохнет, дня через два.
– Тогда, Лида, приходи ко мне, Степан завтра к вечеру должен отвезти своих охотников в Дивнореченск и вернуться домой, а я к себе уйду.
– Здесь-то лучше. – Она обвела взглядом просторную гостиную.
– Лучше, – согласилась я, – но это дом Степана.
– Ага, Степана… – Лида как-то загадочно взглянула на меня, но ничего не сказала.
Я проводила ее до двери.
– Ну, если что, звони, – кивнула она на прощание.
– Конечно.
У крыльца ее встретила Леся, которая уже наигралась первым снегом и теперь, видимо, ждала, когда он прекратится, чтобы можно было полноценно погулять по окрестностям.
Когда фигура Лиды скрылась за деревьями и стеной снегопада, я вернулась в дом и начала убирать со стола.
Степан звонил мне вчера, сказал, что у бизнесмена, который взял охотничий тур, изменились планы и ему нужно будет срочно возвращаться в город, а потому Степан не будет завозить охотников в свой речной домик, где он обычно занимался разделкой туш, отвезет их сразу в Дивнореченск, погрузит вместе с добычей на частный самолет и вернется в Усть-Манскую.
В голове мелькали обрывки разговора с Лидой. Значит, Степан строил такой хороший просторный дом для своей возлюбленной, но она предала его. Когда это было? Десять лет назад? Неужто он до сих пор не забыл ту девушку? Неужто любил так сильно, что ни одна другая женщина не залечила эту рану? Однолюб?
– Не твое это дело, Тая, почему этот человек один, – говорила я самой себе. – Был бы не один, не смогла бы ты так полагаться на его помощь.
Что ж мне теперь, радоваться чужому одиночеству? Нет, я не радовалась, но мысль, что сердце Степана болит от раны, нанесенной той женщиной, накрепко засела в голове. Не могла я понять, как можно было так подло поступить с этим мужчиной. Я, конечно, не очень хорошо его знала, но не мог он быть плохим, иначе я бы заметила червоточину. В Денисе вот давным-давно не увидела, но тогда я была слишком молода, слишком наивна, слишком хотела поверить в счастье. Пелена с глаз спала быстро, вернее, ее безжалостно содрали, растерзав на тысячи лоскутов. Я быстро умнела, быстро училась, но окончательно все иллюзии относительно людей рассеялись в тот день в подвале, когда мне пришлось отмывать его от крови по моей вине забитого до смерти мужчины. Тогда я как бы застыла в вакууме, лишилась всех чувств, всех эмоций. Наверное, поэтому и смогла так долго протянуть. Зато с тех пор люди передо мной представали в их истинном обличье. Меня больше не могли обмануть ни восхищенные взгляды знакомых Дениса, которых мы встречали на приемах и светских раутах, ни заверения в дружбе их жен. Мне казалось, я видела их насквозь: вот этот маститый бизнесмен сыплет словами любви в адрес своей жены, а сам смотрит на красивых женщин так, что было ясно – на жену ему плевать; вот эта юная пассия известного бизнесмена щебечет от восторга при каждой шутке своего возлюбленного, а сама думает: какой же ты старый идиот; этот наверняка бьет жену – у нее затравленный взгляд; эта с ума сходит от любви к мужу и терпит все его измены. Казалось, в окружении Дениса не было ни одного хорошего человека, ни одной искренней пары. Наверное, и не могло быть. Разве можно быть в дружеских отношениях с человеком, который держит жену в подвале; с человеком, который собственноручно убил молодого парня? Они, конечно, не могли этого знать. Я быстро заметила, что у Дениса не было близких друзей. Его уважали как бизнесмена, но опасались. Может, он и в деловой жизни играл так же грязно?
Встревожили меня не только мысли о прошлом Степана, которые каким-то чудным образом переплелись с воспоминаниями о собственном прошлом. Взволновали меня и слова Лиды о том, что она собирается подавать на развод. Как бы мне тоже хотелось вот так запросто пойти в загс, подать заявление на расторжение брака и через месяц оказаться свободной. В моем случае это было невозможным. Во-первых, Денис никогда не дал бы мне развода, а во-вторых, явись я в суд, из него меня бы наверняка увезли в багажнике автомобиля.
Снег и правда не лег. К утру он сменился дождем, который смыл только что нанесенный покров, а когда прекратился, то все вокруг превратилось в мерзкое месиво из земли, воды, снега и осыпавшихся сосновых и еловых иголок.
Я как раз доставала из духового шкафа запеченное мясо с чесноком, когда снаружи раздался радостный лай Леси, а за ним послышался шум подъехавшего автомобиля. Скоро всю округу огласило довольное собачье повизгивание: к Лесе присоединились Волк и Дикий. Я почувствовала, как мое сердце дало сбой и участило свой бег – оно тоже радовалось.
Выйдя на террасу, я увидела, как Степан, присев на корточки, чешет за ухом Лесю. Волк с Диким носились поблизости, обнюхивая свои оставленные на несколько дней владения.
– Как вы тут, мои девочки? – приговаривал Степан, улыбаясь. – Никто вас не обижал? Никто не наведывался?
Леся довольно повизгивала.
– Авдеич заезжал пару раз. А Лида так вообще каждый день приходила, – улыбнулась я.
Степан только теперь заметил мое присутствие и поднял глаза, улыбнулся в ответ.
– Это хорошо, – сказал он, вставая.
Мы прошли в дом. Степан предварительно разулся, оставив грязную обувь на террасе.
– Мне срочно нужно в душ. Весь тайгой провонял, – хмыкнул Степан. – М-м-м, чем это так вкусно пахнет?
– Мясом, – ответила я. – Иди в душ, а я как раз успею закончить с ужином.
– Всегда об этом мечтал, – широко улыбнулся Степан.
– О чем? – не поняла я.
– Вернуться после нескольких дней охоты в теплый дом, чтобы едой пахло и чтобы не приходилось самому готовить, – рассмеялся он.
– Ну, сегодня точно не придется, – улыбнулась я.
Степан отправился в ванную, а я стала накрывать на стол, затем проверила овощное рагу, которое все еще тушилось на плите, сняла кипящую картошку, слила ее и принялась делать пюре.
Я чувствовала странное возбуждение от приезда Степана. И облегчение. Как бы я ни хорохорилась, но мне было страшно, особенно вечерами. Теперь, когда он снова был дома, я почувствовала, будто страх, сковывавший меня все это время, разжал свою хватку. Когда Степан был рядом, я чувствовала себя в безопасности. Странное чувство. Вот уж не думала, что его мог внушить почти чужой человек. Сосед. Мужчина.
Вошедший в кухню Степан принес с собой аромат геля для душа и чего-то неуловимого, что всегда сопровождало его. Ауру уверенности? Надежности?
– Знаешь, Тая, я всегда думал, что держу дом в чистоте, – сказал он, – но только теперь, после того как ты здесь навела порядок, я понял истинное значение этого слова.
– Ты преувеличиваешь, – смутилась я.
– Нет, ты волшебница.
– Скажешь тоже, – вконец покраснела я.
Однако его похвала мне была больше чем приятна – она значила для меня многое. Денис относился к уборке дома с какой-то маниакальной одержимостью. Как бы я ни старалась, ему всегда казалось, что я где-то что-то не доделала. За семь лет жизни с ним я научилась так вылизывать дом, что со мной не сравнилась бы ни одна клининговая компания. Денис же все равно оставался недоволен. Впрочем, моими кулинарными способностями он был недоволен тоже.
– Можно ужинать, – сказала я, кивая на стол, где уже были расставлены тарелки и приготовленные мной блюда. – Без изысков, но должно быть вкусно.
– У тебя все вкусно. Может, вина? – предложил Степан.
Я хотела отказаться, потому что почти никогда не пила алкоголь. Из-за матери, а еще из-за мужа: максимум, что позволял мне Денис, бокал шампанского на каком-нибудь приеме. «А то превратишься в свою мамашу-шлюху», – говорил он. «Да пошел ты к черту!» – зло выругалась я про себя за те воспоминания, а вслух сказала:
– Почему бы и нет.
– Тогда принесу бутылку из кладовой.
Я знала, что весь алкоголь у Степана хранился там, в специально отведенном под него шкафу.
– Ого! – донесся до меня удивленный голос Степана.
Я улыбнулась – он оценил мои усилия по разбору съестных припасов.
– Вот это точно настоящее чудо, – сказал он, вернувшись в кухню.
– Да, это было единственное место в доме, в котором черт ногу мог сломать, – улыбнулась я.
– Знаю, но у меня почему-то не получалось так же легко справиться с банками и пакетами, как с одеждой.
– Ну, теперь все в порядке.
– Это точно.
Он откупорил бутылку красного вина и разлил напиток по бокалам, которые я успела достать с полки, пока он ходил в кладовую. За ужином Степан рассказывал мне об охоте, а я тихонечко слушала. Вино и уютная атмосфера позволили мне расслабиться, и я чувствовала, как нега растекается по телу.
– Никто не звонил на рабочий номер? – поинтересовался Степан.
Я замялась, не зная, как ответить, и Степан догадался.
– Звонили, но ты не сняла трубку?
Я кивнула.
– Три звонка с одного и того же незнакомого номера.