омалась машина, Леся почуяла их еще до того, как они подошли к калитке, и начала громко гавкать. Это случилось днем, и я, хоть и испугалась, но заставила себя поверить, что с Лесей под боком мне не страшно ничье появление. Однако завидев две приближающиеся фигуры, я тут же набрала Степану и возблагодарила бога за то, что он в последние дни не ходил в тайгу.
Через минуту я уже знала, что это местные охотники и что их машина сломалась неподалеку. А через две минуты приехал Степан, и я смогла скрыться в доме, пытаясь спрятать и от него, и от самой себя накативший на меня страх.
Сейчас Леся не лаяла, а лишь рычала, уставившись на дверь. Мне стало не по себе. За окном мелькнула тень, и я отшатнулась от него. Там, на моем участке, кто-то явно ходил. Однако он не прятался и не боялся, что его услышат. Теперь я могла отчетливо различить тяжелую поступь шагов на крыльце. Вскоре послышался шум. Кто-то ломится в дом?
Леся зарычала громче, а я в ужасе уставилась на входную дверь, которую сотряс удар, будто в нее швырнули чем-то тяжелым. В следующую секунду все стихло, но лишь на минуту. Шум возобновился. Я знала, что происходит: кто-то топтался на крыльце и переворачивал стоявшую на нем скамеечку и ящик со старой обувью. Я не могла видеть из окна, кто это был, но знала одно: там не могло быть Дениса. Он шуметь бы не стал. И уж тем более не стал бы раскидывать старую обувь. Может, сюда забрел какой-нибудь бомж? Но откуда ему взяться на окраине Усть-Манской? Откуда ему было прийти в наши глухие края?
Я снова всмотрелась в тьму за окном и через несколько минут была вознаграждена: от крыльца метнулся большой несуразный силуэт, похожий на громадный валун. Господи боже мой! Сердце рухнуло в пятки, и я почувствовала, как скрутило живот. Медведь! Разве зимой они не впадают в спячку? Обернувшись на Лесю, я увидела, как та по-прежнему сидела напротив двери, навострив уши. Собака не рвалась наружу, видимо, понимая, что не справится одна с таким зверем. А я порадовалась тому, что не послушала Степана и позволила Лесе ночевать в доме. Кто знает, чем бы закончилась для нее схватка с медведем-шатуном? Леся была бесстрашной и наверняка не отступила бы, но медведь казался огромным. Разве совладает с таким собака, пусть и охотничья?
От страха я нервно дернула плечом и снова обернулась к окну. Темная тень, грузно переваливаясь, шла вдоль стены дома. Животное вынюхивало, наверное, пищу и уходить, судя по всему, не собиралось.
Мне было страшно, но не так, как если бы за окном бродил он. Я вернулась в спальню и взяла мобильник, выглядывая в окно уже здесь. Медведь прошел по тропинке к бане и скрылся внутри. Господи, я же дверь не закрыла на задвижку, когда относила туда таз вчера утром. Ее, видимо, распахнуло ветром.
Из бани раздался грохот.
– Алло, Тая? – из трубки послышался заспанный и в то же время взволнованный голос Степана.
– Степан, Степа… У меня медведь на участке, – прошептала я в трубку.
– Твою мать! – выругался он. – Что Леся?
– Рычит. В доме она, – уточнила я.
– А медведь?
– В бане… Шумит.
Со стороны бани доносился такой грохот, что Леся, не выдержав, громко загавкала. Послышался шум битого стекла.
– Ой! – вскрикнула я.
– Что там? – Я слышала в трубке возню. Кажется, Степан поставил телефон на громкую связь и теперь спешно одевался.
– Окно в бане разбил. Он там все громит. – Я с ужасом наблюдала, как старенькая баня в буквальном смысле слова ходила ходуном, а в распахнутую дверь время от времени летели остатки одежды, половиков и утварь.
– Мы сейчас приедем, Тая. Не бойся.
– А если он в дом полезет?
– Не полезет. Он почуял собаку, – успокоил меня Степан.
В это мне с трудом верилось. Я вспомнила жуткую историю, которую на днях мне поведала Лида. В позапрошлом году в соседней деревне появился медведь-шатун. Он влез в крайний по улице дом, где жил какой-то старик, и сожрал мужчину. От того осталась лишь часть ноги и кисть, а дом был перевернут с ног на голову, даже доски пола оказались измолоты в труху. Тогда я подумала, что Лида преувеличивала, чтобы посмеяться надо мной – она любила пошутить. Но теперь, когда медведь хозяйничал в моей бане, я поняла, что Лида говорила серьезно.
Я так и осталась стоять у окна, сжимая в руках мобильник. С леденящим душу ужасом я увидела, как огромная туша выбралась из бани и двинулась обратно к дому, направляясь к заднему крыльцу. Внутри меня все похолодело. Там же хлипкий замок и тонкая дверь! Он разнесет ее одним ударом!
После слов Таи, что к ней на участок пробрался медведь, сон как рукой сняло. Последний раз я так быстро вскакивал с постели и одевался, когда еще служил в спецназе и был в горячей точке. После боевой тревоги не было времени приходить в себя после сна.
С самого начала ноября ударили сильные морозы. Уже в первых числах столбик термометра рухнул к отметке в минус двадцать. Потом чуть-чуть потеплело, но тут же завьюжило, укрыв все вокруг толстым слоем снега. После этого снова похолодало. А теперь, к Новому году, температура не поднималась выше минус двадцати пяти.
Медвежьих следов в тайге я не видел с последних чисел октября, а значит, зверь рано залег в берлогу. Вот и результат: не належал бока, оголодал и проснулся или вообще не уснул, а теперь ищет пропитание.
Свистнув Дикого и Волка, я завел двигатель. Пришлось подождать, пока он прогреется хоть чуть-чуть, прежде чем стартовать. Собаки, почувствовав, что их ждет что-то интересное, возбужденно возились на заднем сиденье.
Я спешил, зная, что каждая минута на счету. Голодный, не впавший в спячку зверь был крайне опасен. Он чуял исходящее от человеческого жилья тепло и запахи пищи. Медведь не остановится, пока не раздобудет хоть что-то.
Когда я подъехал к участку Таи, то увидел выломанную калитку, криво торчащую в стороне. От задней части дома доносились удары и несусветный шум, из самого дома – лай взбесившейся Леси. Медвежий рык.
Схватив ружье, я выскочил из машины. Волк и Дикий поспешили за мной. Они уже почуяли медведя, но были слишком умны, чтобы бросаться на него, зная, что тот может переломить им хребет.
Обежав дом, я увидел продавленные ступени старого крыльца и в щепки разломанную дверь, в которую я стремглав влетел.
Нам всем очень повезло. К моему приезду медведь успел переворошить крошечный предбанник и, ничего не найдя, ринуться на дверь, ведущую в спальню. Сразу напротив нее стоял тяжеленный шкаф, который Тая просила меня придвинуть, но не вплотную к стене. Я знал зачем: чтобы с порога комнаты дверь за шкафом нельзя было увидеть, но чтобы сама Тая могла нырнуть в щель и выскочить в предбанник, а оттуда на улицу в случае опасности.
Теперь двери не было, а шкаф плашмя лежал на полу.
Как я и сказал – нам очень повезло. Видно, старые доски пола не выдержали удара тяжелого шкафа и залезшего сверху медведя и провалились. Косолапый застрял в разодранной стенке шкафа. Его задние лапы провалились внутрь, а передние и голова торчали сверху. Медведь ревел, пытаясь выбраться из ловушки, которую сам себе и учинил.
Мне оставалось лишь выстрелить.
Только когда все было кончено, я понял, что весь дом заливает яркий свет. Видно, Тая, решив, что он может отпугнуть зверя, запалила все лампы. В двери спальни показалась она сама, а из-за ее спины выглядывала теперь уже довольная Леся. Она радостно взвизгнула при виде поверженного врага и, перескочив кавардак из поломанных досок и поверженного зверя, начала обнюхивать Дикого с Волком, виляя хвостом.
– Тая, ты как? – я всмотрелся в ее перепуганные глаза.
И она, не выдержав, всхлипнула.
– Ну-ну, все хорошо теперь. – Мне хотелось броситься к ней и обнять, чтобы успокоить, чтобы дать понять, что теперь и правда все хорошо, но я не мог, потому что между нами торчал из разбитого пола разодранный шкаф и застрявшая в нем туша медведя. Зрелище, надо сказать, жуткое. – Тая, я здесь не пройду, открой мне переднюю дверь.
Она кивнула и тут же побежала открывать.
– А ну пошли отсюда, – прикрикнул я на собак. – Еще не хватало вам провалиться.
Троица, довольно рыча, выскочила наружу.
Я обогнул дом и поднялся на крыльцо, где в дверях меня ждала Тая. Не успел я перешагнуть через порог, как она бросилась ко мне и прижалась, пряча лицо у меня на груди. Я крепко обнял ее, уткнувшись носом в ее волосы, от которых приятно пахло цветочным шампунем.
– Ч-ч-ч, – гладил я ее по плечам. – Все хорошо. Все хорошо.
– Я уже думала, что от меня тоже останется только рука и нога, – пробормотала она сквозь слезы.
– Чего?
– Лида рассказывала про того мужчину в соседней деревне, которого медведь съел.
– Ох уж эта Лида, – покачал я головой, чуть отодвинул Таю от себя и заглянул ей в глаза. – Никто тебя не съест, – грозно сказал я. – Поняла?
Тая кивнула.
– И вообще… – начал я, но не закончил. Я и сам не знал, что хотел сказать этим «вообще».
Я сгреб Таю в охапку и, не понимая, что творю, поцеловал ее в губы. Она не испугалась, не оттолкнула, не замерла от страха. Наоборот, будто долго ждала этого, расслабилась в моих руках и, обвив мою шею холодными пальцами, ответила на поцелуй.
Когда я наконец смог оторваться от ее сладких губ, то с удивлением наткнулся на три пары любопытных глаз, уставившихся на нас с Таей. Она тоже их заметила, перевела взгляд на меня, и мы оба рассмеялись.
– А ну, чего уставились, дуралеи. Вот я вас! – пригрозил я Волку, Лесе и Дикому. Вся троица, радостно заскулив, выбежала вон из дома.
Я посмотрел на Таю.
– Значит, так. Собирай-ка вещи в сумки, а я пока печь потушу, – скомандовал я. – Хватит с меня твоей самостоятельности. Поседел уже весь, – признался я.
– К тебе?
– Да. – Она согласно кивнула и пошла собираться, а я уточнил: – Насовсем.
Тая не ответила, но я увидел, как расслабились ее плечи, будто с них наконец-то свалился тяжелый груз. То-то же. Так мне спокойнее будет. Так ей лучше будет.