– Почему вы так думаете?
– Разве это не он убил кого-то, а потом опознал в этом трупе вас?
– Подожди, – остановил его Степан. – Это разве можно будет доказать? Ну, что он инсценировал смерть Таи.
– Придется повозиться, – вмешался Василий Сергеевич, – но в наших руках все козыри. Королев не объявил об исчезновении жены осенью, а сделал это лишь в декабре. Почему? Вряд ли он найдет вразумительный ответ. Вывод напросится сам собой: слова Таи о жизни с мужем правда, а он ее исчезновение скрывал. Возникает следующий вопрос: почему скрывал? И опять мы вернемся к рассказу Таи – боялся огласки. А раз скрывал и боялся, то почему вдруг объявил об этом в декабре, изобразив безутешного, разбитого горем мужа? И как так получилось, что пропавшую еще осенью жену нашли не раньше, а именно после того, когда он отнес заявление в полицию? Тех, кого обвинили в «убийстве» Таи, найти будет легко. Ваш м… эээ… Королев сделал все, чтобы справедливость, так сказать, восторжествовала. Двоих из той банды наркоманов посадили. Я думаю, пара бесед – и они нам расскажут, кто их нанял.
– Вряд ли он делал это лично, – снова возразил Степан.
– Вряд ли, – кивнул Рамиль. – Даже если нам не удастся доказать, что он причастен к убийству, доверие он потеряет, и никто не захочет вести с ним дела, потому что сомнений в его вине не будет ни у кого. К тому же, Тая, я настаиваю, чтобы вы потребовали свою часть имущества.
– Чтобы его добить, – скривившись, прошептала я.
– Именно.
В устах Рамиля и его адвоката все выходило слишком просто, но я сомневалась в успехе задуманного.
– Но кто поверит мне, – наконец проговорила я, – если Денис начнет утверждать, что я все выдумала и просто выжила из ума?
– Поэтому мы и соберем сначала журналистов, чтобы Королев узнал о вашем возвращении не потому, что к нему обратятся из органов, а из СМИ. Ваша история наделает много шума. Огласка повредит его репутации, и даже если обвинить его в убийствах не получится, то к его имени налипнет достаточно грязи, чтобы он не смог от нее отмыться никогда.
– Значит, журналисты нужны для того, чтобы мое слово прозвучало первым и было услышано, – поняла я.
– Да. А доказать, что вы не сумасшедшая и ничего не выдумали, очень просто, – продолжил Василий Сергеевич. – Мы обратимся в больницу, где вы оказались после того, как он вас избил, и попросим женщину, которая вам помогла приехать сюда, дать показания, если в них появится нужда.
Рамиль был убедителен. Он говорил, что мне не нужно будет участвовать ни в чем, кроме пресс-конференции и восстановления собственных документов. Все остальное – развод, раздел имущества – можно будет решить через адвоката. Даже в суде над Денисом, если до него дойдет, мне не нужно, скорее всего, будет присутствовать, потому что убийство женщины из парка касалось Дениса и только Дениса, а не меня.
– Если вы боитесь с ним встречаться лицом к лицу, я сделаю так, что в суд вас не вызовут, если он, конечно, будет, – заявил Рамиль.
Я кивнула. Встречаться с Денисом, пусть и в присутствии адвоката, Рамиля или его охраны, я боялась.
Меня радовало, что в плане Рамиля не было места Степану. Бизнесмен считал, что не стоит обнародовать ни мое нынешнее место жительства, ни отношения, возникшие между мной и Степаном, чтобы Денису не было за что зацепиться, например на суде по разделу имущества.
– А вот его теперешний брак аннулируют автоматически, как только мы докажем, что вы – это вы и что вы живы, – сказал Василий Сергеевич. – К сожалению, посадить за двоеженство его не могут, – пожал он плечами.
Мы еще долго беседовали, обсуждая детали. Степан был готов принять любое мое решение. Мне хотелось просто завернуться в одеяло и остаться там, где я есть. Мне так было уютно в этом коконе видимой безопасности. Тем не менее я знала, что, чтобы окончательно стать хозяйкой собственной жизни, я должна не просто прятаться, а воспользоваться шансом и наказать зверя, который так долго считал меня пустым местом.
Это будет опасная игра, но в ней я буду не одна. Поддержка Степана все эти месяцы наполняла меня силой, а теперь уверенность в победе Рамиля передавалась и мне. Он не стал бы лезть в это, если бы не знал, что мы выиграем. На кону ведь была и его репутация.
Неумолимое колесо судьбы завертелось, приближая меня к свободе. Теперь не только физической, но и душевной.
Уже сутки я ехала в поезде Москва – Томск. Я отказалась от авиаперелета, решив пройти почти тем же путем, которым шла когда-то, в страхе покидая прошлую жизнь. Страх все еще присутствовал в моей жизни, он впитался в мои легкие, прилип к коже, забился на подкорку сознания и стал моей второй сущностью. Однако теперь мне удавалось сделать вид, что я не слышу его гнусных нашептываний, притвориться, что ничего не боюсь. Иногда я забывала о нем, но бывали времена, когда ничего не получалось.
Я провела в Москве месяц. Здесь все было знакомым, возвращались воспоминания о детстве, студенчестве и том периоде длиною в семь лет, который я хотела вытравить из себя. Несмотря на то что я любила этот большой город, покидала я его без сожалений. Наоборот, садясь в поезд, я облегченно выдохнула, когда вагон вздрогнул, завибрировал, выпустил пар и покатился по железной дороге, набирая скорость. Колеса с перебоем постукивали о рельсы, платформа вокзала откатилась назад, за окном промелькнули постройки московской окраины, а дальше понеслись леса, поля, большие и маленькие города. Сердце тревожно билось о ребра в такт поезду. Свободна! Свободна!
В Москву я полетела одна частным рейсом, который организовал Рамиль. Как бы мне ни хотелось, чтобы рядом был Степан, но Рамиль все рассудил верно: стоит Денису узнать о том, что все это время я скрывалась в Сибири, что вступила в романтические отношения с другим мужчиной, и он найдет способ обернуть ситуацию против меня.
В Домодедове меня встретил Василий Сергеевич и отвез в загородный дом Рамиля. Здесь я познакомилась с его женой и младшим сыном, которому недавно исполнилось пятнадцать лет. Мальчик лишь поздоровался и ушел заниматься своими делами, а Диляра, жена Рамиля, помогла разместиться в отведенной для меня комнате. Женщина была в курсе всего, что задумал муж, и следующие три дня помогала мне оттачивать обличительную речь, которую я должна буду произнести перед журналистами.
– В последний момент я обязательно струшу и скажу что-нибудь не то, – в отчаянии произнесла я, в очередной раз перелистывая блокнот со своими заметками.
– Ничего страшного, – заверила меня Диляра. – Во-первых, это не будет прямой эфир, и, если что, потом все можно будет подкорректировать. А во-вторых, мы с Рамилем собрали тех журналистов, которые передадут ваши слова так, как нужно нам.
Диляра была женщиной деловой и занималась всеми пиар-кампаниями мужа, а потому именно она, как я вскоре узнала, была идейной вдохновительницей данной пресс-конференции. Благодаря ей я воочию увидела, что такое «прикормленные» акулы пера и как легко ложь превратить в правду. Диляра, однако, была уверена, что ни о какой лжи не может быть и речи.
– Мы просто чуть улучшаем правду, – улыбнулась она краешками тонких губ. – Просто представьте, что вы и правда встретили в Москве Рамиля, рассказали ему о том, что Королев вас чуть не убил и он согласился прийти вам на помощь. Представьте, что вы все это время жили здесь, чему я свидетельница, как и наш сын Карим, что не было Сибири и всего остального.
Представить последнее было сложно, потому что это значило бы сделать вид, что и Степана нет. А я так по нему скучала. Мы созванивались по видеосвязи, но этого было мало, мне не хватало его тепла, его объятий, его умиротворяющих глаз.
Когда через четыре дня в кабинете собрались с десяток журналистов, мое волнение достигло той точки, когда ты перестаешь вообще что-то чувствовать. Мне казалось, что я не смогу выдавить из себя ни слова.
Однако камеры включились, в помещении повисла тишина, и Василий Сергеевич шепнул мне:
– Можете начинать, Тая.
Я открыла рот, и слова полились сами собой:
– Здравствуйте. Меня зовут Таисия Королева. И я жена бизнесмена Дениса Королева, которую несколько месяцев назад он объявил мертвой…
Сначала на меня обрушилось молчание, а потом со всех сторон раздались шокированные возгласы и резкими вспышками посыпались десятки вопросов. Я поняла, что Рамиль не предупредил журналистов, о чем пойдет речь на данной пресс-конференции, лишь сказал, что их ожидает сенсация.
Присутствовавшая здесь Диляра потребовала тишины, чтобы я смогла продолжить. И я продолжила, сначала робко, потом все более и более уверенно, а под конец – зло. Ложь становится правдой, когда лгущий сам начинает в нее верить. Моя ложь была ложью лишь отчасти, а потому мне поверили все.
На следующий день после моего признания Москва взорвалась сенсацией. Жернова, которыми Рамиль решил перемолоть Дениса, завертелись. Без скрежета.
Первый шаг оказался самым трудным, сродни тому, когда ты стоишь на краю проруби в Крещение, мерзнешь и не решаешься прыгнуть. Но стоит совершить этот прыжок, окунуться в ледяную воду с головой, и становится жарко.
Как и предрекал Рамиль, обвинить Дениса в жестоком обращении, побоях и даже убийстве охранника Сергея не представлялось возможным, потому что доказать это я не могла. Но на него и без того свалилось слишком много проблем: ожившая жена, ложное заявление о моей пропаже через несколько месяцев после побега, труп неизвестной женщины, в которой он опознал меня, двоеженство и, как следствие, признание нового брака недействительным.
Мне не довелось встретиться с Денисом ни разу. А вот с матерью пришлось. Чтобы доказать, что я – это я, провели генетическую экспертизу на установление наших родственных связей, после которой в статусе живого человека меня восстановили быстро. Наверное, можно было бы обойтись и без нее, но мать, не видевшая меня несколько лет, заявила, что ее дочь мертва.