ался со мной, боясь, что теперь, когда меня не будет постоянно сопровождать охрана Рамиля, я ненароком столкнусь с бывшим мужем, однако, рассудив, мы решили, что лучше ему остаться на хозяйстве и не светиться в Москве. А Любаша… с ней я чувствовала себя в безопасности. Да и не было больше во мне того страха, который я раньше испытывала перед Денисом. Он не посмеет меня тронуть. К тому же ему было не до меня. Рамиль во многом оказался прав.
Человек, которому поручили по новой расследовать дело найденной в парке женщины, оказался дотошным. Люди, признанные виновными в убийстве, дали показания о человеке, который подсунул им эту работенку. Им оказался один из охранников Дениса. Стоило чуть надавить – и охранник выложил все как на духу. Имя Дениса оказалось замарано так, что отмыться у него не получилось. Велось следствие, хотя адвокаты моего бывшего мужа были лучшими в стране и пытались сделать все возможное, чтобы Денису не предъявили обвинение в организации убийства. На фоне такого громкого скандала выиграть суд по разделу имущества Василию Сергеевичу не составило труда. Адвокат позвонил мне несколько дней назад и сообщил, что я теперь весьма богатая женщина. Что делать со свалившимся на меня богатством, я пока не знала. Я даже думать об этом не хотела. Не хотела этих денег.
Наконец добравшись до дома, я вынесла собакам поесть и принялась за собственный нехитрый ужин. Когда Степана не было дома, я не утруждала себя готовкой. Вот завтра, когда он вернется из тайги, я обязательно придумаю и сделаю что-нибудь вкусненькое.
На этот раз его вылазка на охоту будет короткой – всего пару дней: человек, которого Степан повел в тайгу, не располагал большим количеством свободного времени. Тем лучше для меня. Я больше не боялась оставаться одна, однако без Степана мне было тоскливо.
Завибрировал телефон. Взглянув на экран, я увидела высветившееся имя. Любаша! Наконец-то!
– Любаша! – крикнула я в трубку. – Любаша? Ты куда пропала?
В телефоне послышался треск, а потом полетели гудки отбоя.
– Что ж это за связь такая, – проворчала я и начала набирать подругу.
Однако телефон снова оказался вне зоны доступа. Ладно, может, она в пути, а в поезде плохо ловит сигнал. Мало ли где Любаша сейчас проезжает. Позвонить Степану? Нет, зачем его отвлекать. Тем более от Любаши я не узнала ничего конкретного.
На мобильном прозвучал сигнал входящего сообщения. «Я скоро буду, – гласило Любашино сообщение. – Связь плохая, чтоб ее».
Ну вот, а я волновалась. «Когда тебя встретить? Каким поездом ты приезжаешь в Томск?» – отправила я. «Завтра, вечерним, в 19:43».
Я написала, что все поняла и Степан будет ждать ее на выходе из здания вокзала, но это сообщение осталось непрочитанным. Наверное, у Любаши снова пропала связь. Я тут же позвонила Степану.
– Любаша завтра, в семь сорок, приезжает, – радостно крикнула я в трубку.
– Не ори, – засмеялся Степан, – всех кабанов мне распугаешь.
– Они рядом? – зашептала я.
– Ага, подслушивают.
– Так ты сможешь встретить Любашу, успеешь? – поняв, что он шутит, улыбаясь, спросила я.
– Смогу. Тогда завтра, не заезжая домой, я отвезу клиента прямо в Томск и дождусь там Любашу. Как раз к ее поезду подоспею, дорога-то дальняя.
– Хорошо, тогда до завтра.
– До послезавтра. Я Любашу к своим отвезу, переночуем, а на следующий день домой.
– И то правда, – согласилась я. – Устанете же.
Мы распрощались, Степан напомнил запереть двери и окна. Не стоило ему волноваться – об этом я не забывала никогда.
Ночью начался ливень.
Обрушившийся на нас проливной дождь не унялся и к утру. Выглянув в окно спальни, я увидела промокший задний двор. Потоки воды стучали по крыше, и даже герметичные пластиковые окна почти не скрадывали этот звук. Поежившись, я надела спортивные штаны и теплый свитер и, пройдя в ванную, быстренько умылась. Бросив взгляд на молчавший мобильный телефон, я спустилась в кухню. Пока я доставала из холодильника сыр и колбасу себе на завтрак, позвонил Степан. Мы наспех переговорили – из-за непогоды связь была плохая. Он лишь узнал, все ли у меня в порядке, и сказал, что они с охотником уже выехали в сторону Томска. По хорошей погоде до Томска на машине можно было доехать за шесть часов, но сегодня Степану наверняка понадобится гораздо больше времени. Я взглянула на часы – до Любашиного поезда еще долго. Если повезет, Степан успеет отдохнуть у родителей.
Засунув ломти белого хлеба в тостер, я выглянула в окно. Обычно Атос и Рада чувствовали, когда в доме начиналось движение, и забегали на террасу в ожидании завтрака. Сегодня моих сорванцов было не видно. Испугались дождя и не показывались.
Уже отходя от окна, я увидела, как за окном что-то мелькнуло. Я всмотрелась в стену дождя. Собаки? Наверное.
Приоткрыв дверь, ведущую на террасу, я крикнула:
– Рада! Атос! Есть!
Порыв ледяного ветра оглушил и заставил поежиться. Захлопнув стеклянную дверь, я прихватила приготовленную с вечера еду для собак и миски, накинула куртку и вышла на террасу.
– Рада! Атос! – снова позвала я.
Ответом мне был нескончаемый ливень. Собаки почему-то молчали. Неужели убежали?
Я подошла к краю террасы и всмотрелась в простиравшийся передо мной передний двор. Из-за дождя не было видно даже ленту дороги. Кедры и лиственницы, росшие вдоль нее, сейчас сливались в сплошную темную массу.
– Атос! Рада! Ко мне! – прокричала я.
Дождь будто бы разом стих, и я увидела слева что-то бесформенное, темно-красное. Вернее, мне показалось, что это что-то красное, потому что на фоне царившей вокруг серости пятно было слишком ярким. И каким-то неестественным. Будто бы… Будто бы… Это же Рада, моя Радушка!
Я бросилась вниз по ступенькам, поскользнулась и скатилась кубарем на промокший дощатый настил, который покрывал часть двора перед домом. На негнущихся ногах я сделала еще пару шагов. Теперь дождь не лил стеной, и я увидела собачью голову с вывалившимся языком. Я завизжала. Голова Атоса лежала тут же, совсем рядом. Остекленевшие глаза Рады смотрели прямо на меня, а Атос уставился на свою сестру. Под ними расплылось бурое пятно. Дождь не успел смыть кровь, и она впиталась в светлые доски настила, теперь, правда, потеряв цвет. Закрыв рот ладонью, я пыталась сдержать рыдания. Сердце с ума сходило от охватившего меня ужаса, в глазах потемнело. Я словно вросла в тот пятачок, на котором стояла, и не могла пошевелиться.
В себя я пришла от громкого хлопка за спиной. Вздрогнув, я обернулась – это всего лишь дверь, которую мотал туда-сюда порывистый ветер. В голове начали проноситься мысли: кто убил моих малышей? Зверь? Тогда почему только головы остались, где… где все остальное? Почему они лежат так, будто повернулись друг к другу? Словно кто-то нарочно их так уложил? Зверь? Почему они не залаяли, когда почуяли его приближение? Волосы на затылке встали дыбом. Степан! Нужно срочно позвонить Степану! Я бросилась в дом, все еще надеясь, что то, самое страшное предположение, которое вертелось на задворках сознания, так и останется предположением, глупым страхом. Это не он. Его не может быть здесь. Он под следствием. Меня бы предупредил Рамиль или Василий Сергеевич. Он не мог приехать! Не мог найти!
Ворвавшись в кухню, я дрожащими пальцами заперла дверь, бросилась через гостиную к задней двери, проверила замки на ней. Все в порядке! Я в безопасности!
Вернувшись на кухню, я только теперь заметила утоптанный пол: от охватившего меня ужаса я совсем забыла снять обувь. Грязные следы были повсюду.
Что я хотела? Зачем я вернулась в кухню? Ах, да. Телефон! Нужно позвонить Степану. Я повернулась к обеденному столу, и тут же за моей спиной что-то щелкнуло. Я вскрикнула. Обернулась. Это всего лишь тостер. Он у нас заедал: поджаренный хлеб не всегда выпрыгивал после готовности, тостер отключался, но механизм, заставляющий ломтики выскакивать, срабатывал, когда хотел, если сразу не вытащить хлеб. Вот и сейчас сработал, испугав меня до безумия.
Что я хотела? В висках стучало. Не понимая, что нужно делать, я осмотрела кухню. Ах, да. Телефон! Я оставила его на столе.
Я снова обернулась. Телефона не было. Где же он? Я совсем обезумела от страха. Я же разговаривала со Степаном из гостиной, а значит, и телефон оставила там.
Бросив взгляд на пол, я подумала, что надо бы снять обувь. Какая обувь, когда кто-то убил Атоса и Раду! Отрезал им головы! И положил одну напротив другой!
Перед глазами все кружилось. Мне казалось, что следы от моих сапог слишком большие. Их слишком много. Перейдя в гостиную, я осмотрелась.
Что я хотела? В глазах мельтешили красные мушки. Что я хотела?! Ах, да. Телефон! Нужно позвонить Степану.
Телефона нигде не было! Господи, да куда же я его дела? Может, забыла наверху?! Нет, я точно помню, что говорила со Степаном, когда уже спустилась и начала готовить завтрак. Я еще подумала: где там мои сорванцы. Я выглянула в окно, но не увидела ни Атоса, ни Раду.
Озираясь по сторонам, я не понимала, почему собаки все молчат. Они же всегда чувствуют, когда мы со Степаном пробуждаемся. Почему собаки молчат? Испугались дождя.
Я, кажется, что-то хотела… Ах, да. Позвонить Степану. Нужно позвонить Степану, чтобы рассказать ему… На лбу выступила испарина. Что я хотела рассказать Степану?
Сознание накинулось на меня вспышкой, нарисовавшей перед глазами картину растерзанных Атоса и Рады. Я наконец-то пришла в себя, чувствуя, как отступает тошнота и серый морок безумия. Я посмотрела в сторону подсобного помещения, где Степан хранил оружие. Мне нужен револьвер. Револьвер! Сначала револьвер, а потом я найду телефон и позвоню Авдеичу – он ближе и приедет быстрее. После него – Степану. Я больше не буду бояться. Я в безопасности. В этот дом не проникнет никто, если только не надумает взорвать меня в нем.
Несколько поспешных шагов до спасительной комнаты с оружием…