— Я бы давно это место прикрыл. Рассадник преступности, так сказать.
Аристов картинно взмахнул руками:
— Как вы негуманны, Влас Всеволодович! А где же тогда следует селиться пропащим людям? Не на голой же земле им жить. А тут, в конце концов, имеется какое-то пристанище. Гнойное, разумеется, но все-таки оно есть! Я вижу, вы улыбаетесь и наверняка думаете о том, что я своими рассуждениями напоминаю эдакую дамочку из благотворительного общества.
— Ваше сиятельство, я совсем не… — робко запротестовал Ксенофонтов.
— Ладно, ладно, не оправдывайтесь, — отмахнулся Григорий Васильевич, — я вас совсем не к этому призываю. Знаете, чем еще хороша Хитровка?
— Не имею чести знать.
— Здесь концентрируется практически весь преступный мир Москвы, и в этом случае нам его легче контролировать. Представьте себе, если бы мы все-таки его устранили? Это была бы просто катастрофа! Наши громилы и мелкие преступники разбежались бы, как тараканы, по всей Москве. Так что, признаюсь вам откровенно, я горячо ратую за сохранение этого преступного оазиса.
— Виноват-с!
— Полноте, право, — вяло отмахнулся Аристов. — Не нужно никаких извинений. А знаете, почему мне еще нравится Хитровка?
— Не могу знать, — все больше удивлялся Ксенофонтов.
Аристов всегда умел расшевелить собеседника. Не зная того, что разговариваешь с генералом полиции, можно было бы предположить, что слушаешь рассуждения крепкого хитрованца.
— А потому, что это почти живой организм, которому не чуждо самосовершенствование. На Хитровке обнаруживается все то же самое, что мы привыкли видеть в нашем цивилизованном обществе. Здесь имеется самый низший слой — люди, не помнящие родства, в нашем понимании, просто мещане. Их большинство. Свои купцы и ростовщики. По-другому, это скупщики краденого. И конечно же, знать! Так сказать, графы и князья преступного мира, по-другому, громилы и храпы. О-очень серьезная публика. И разумеется, весьма опасная. И знаете, кто находится на вершине этого сообщества?
— Не имею чести знать, — проговорил Ксенофонтов и тут же пожалел об этом.
— А вот это вы напрасно, — очень серьезно укорил Аристов. — Наверху всякого любого благородного общества находится генерал-губернатор, и наша Хитровка в этом случае не является исключением.
Ксенофонтов непонимающе вытаращил глаза:
— Это в каком смысле слова генерал-губернатор?
Аристов покровительственно улыбнулся:
— В самом прямом, милейший мой Влас Всеволодович. Человек, который заправляет этим мирком под названием Хитров рынок, и будет генерал-губернатором для всех проживающих. Без его прямого или косвенного участия на Хитровке не проходит ни одно мало-мальское дельце. Он прекрасно осведомлен обо всех кражах и грабежах, которыми занимаются его подопечные, и, само собой разумеется, от всего этого он имеет свою долю. Так вот, на самой вершине стоит некто Парамон Миронович, или, по-другому, старик Парамон. Личность во всех отношениях темная и знаменательная. Мы даже не знаем точно, какое он имел имя при крещении. Не знаем, откуда он родом, не знаем его прошлого. В общем, не знаем ровным счетом ничегошеньки! А знать о нем побольше ой как хотелось бы!
— И где же проживает этот… старик Парамон? — все больше удивлялся Ксенофонтов.
Теперь он понимал, что в кратковременных паузах между пьянками и похождениями по нетерпеливым вдовушкам господин Аристов весьма активно занимался государственными делами, что принесло ощутимые плоды.
— Здесь. В самом центре Хитровки, — был лаконичный ответ. — Посмотрите на это двухэтажное здание. Не впечатляет, не правда ли? Обшарпанное, грязное, штукатурка облупилась, но смею вас заверить, внутри оно не в пример богаче. В этом дворце и проживает Парамон. Только вот беда, нам его не удалось обнаружить ни при одной из облав — всякий раз он непременно скрывался. А знаете, в чем его секрет?
— Нетрудно догадаться, скорее всего, он имеет каких-то информаторов.
— Я тоже пришел к такому же выводу. Буду очень удивлен, если мы его здесь все-таки встретим. Вы мне не составите компанию, уважаемый Влас Всеволодович?
— Почту за честь.
— Тогда пойдемте и не будем терять больше время. Я почему-то очень надеюсь на удачу.
— А если мы его обнаружим там, как же нам следует поступать? Ведь наверняка документы у него будут в порядке.
Аристов сделался серьезным, а на переносице пролегла глубокая морщина.
— Очень непростой вопрос. Прямо-таки даже и не знаю, как вам ответить. Будет все очень просто, если мы обнаружим где-нибудь у него в тайниках награбленные вещички. Но я не думаю, что он так безнадежно глуп и станет хранить похищенное у себя дома. В этом случае его ожидает каторга.
— А если у него ничего не обнаружится? — с наивностью гимназиста начальных классов поинтересовался Ксенофонтов.
— Придется что-нибудь придумать, — произнес Аристов, улыбнувшись. — Жизнь он прожил долгую и наверняка грешков накопил немало.
— Черт меня подери! — выругался старик Парамон.
— Что случилось? — обернулась Душечка Дуня.
Факел в ее руках ярким пламенем освещал выложенные крупным камнем своды, оставляя на белой поверхности черные отметины. Сажа ровным слоем ложилась на стены, в виде крохотных звездочек падала на почерневший от времени пол.
— Закладные забыл!
Рука девушки дрогнула, и ворох красных искр просыпался на каменный пол.
— Что же теперь делать?
— А чего тут поделаешь? — нервно отозвался старик. — Возвратиться нужно да и забрать! А иначе всем нам на каторге гноиться!
— Где же ты их оставил?
— То-то и оно что в шкатулке.
— Так она же закрыта, как же без ключа?
— Что за дура баба! — в сердцах воскликнул Парамон. — Грохни шкатулку об пол, так она и рассыплется, и никакой ключ не понадобится. Ты вот что, Дуня, — старик уже ругал себя за излишнюю несдержанность, — иди себе и ни о чем не думай, а я уже следом подойду. — И он уверенно зашагал обратно.
Горящий факел в руке старика срывал с тоннеля маску тьмы, озаряя желто-красными бликами арочную кладку. Через несколько минут старик подошел к дубовой двери, обитой стальными пластинами, и повернул до конца по часовой стрелке металлическое кольцо. Замок заскрежетал, резанув гробовую тишь печальной музыкой, после чего потянул на себя дверь, и она, легко заскользив на петлицах, послушно распахнулась. Парамон задвинул дверь шкафом и вошел в комнату. Шкатулка, выполненная из красного дерева, с золотыми пластиночками на ребрах, стояла в самом центре стола и бросала вызов всем вошедшим своим великолепием. Шкатулка была с секретом: на одной из граней находилась маленькая кнопка, ни цветом, ни рельефом не отличавшаяся от поверхности. Следовало надавить на кнопку и держать ее в течение нескольких секунд, тогда крышка распахнется с мелодичным звучанием.
Парамон взял шкатулку в руки и вдавил кнопку большим пальцем. Крышка плавно поползла вверх, а комната наполнилась мелодичной механической музыкой. На самом дне лежала бумага с описанием ценностей и кому они были переданы. Несколько дней назад Парамон отдал известному московскому ростовщику Буркину четыре золотых браслета и две алмазные броши, за что получил весьма неплохие деньги. Среди коллег Буркин пользовался большим авторитетом и слыл человеком, сторонящимся всякого уголовного элемента. Но только одному Парамону было известно, что Буркин имеет солидные связи с Санкт-Петербургом, откуда контрабандисты за сносную плату переправляли ювелирные изделия в ювелирные магазины Берлина и Парижа.
Можно было только предполагать, какой поднимется переполох в полицейском департаменте, если станет известно, что золотишко из великокняжеского дома украшало запястья модниц с Хитровки.
Парамон взял бумагу и разорвал ее на мелкие клочки, зло раскидал.
Дверь распахнулась неожиданно, будто от порыва ветра. Но когда Парамон обернулся, то увидел на пороге молодого высокого мужчину с небольшой плешью на темени. Старый Парамон узнал его сразу — в гости к нему пожаловал сам Григорий Васильевич Аристов, начальник отделения уголовной полиции. Другой — плотный и круглый, чем-то очень напоминающий загнанного борова, — был Ксенофонтов, тоже на Хитровке очень известный. Однако с Власом Всеволодовичем сталкивался старый Парамон впервые.
Аристов по-хозяйски вошел, стукнув коваными каблуками о порог, следом за ним подтянулись четверо городовых и принялись с интересом разглядывать Парамона.
— Здравствуйте, уважаемый Парамон Миронович. Признаюсь, я уж не думал вас застать здесь. Думаю, у нас с вами будет немало приятных минут для общения.
— С кем имею честь беседовать? — угрюмо протянул Парамон.
— Вы меня не узнали? — искренне огорчился Аристов. — Жаль, а я о вас очень часто думал. Я — начальник отделения уголовной полиции генерал Григорий Васильевич Аристов. Может быть, слыхали?
— Доводилось, — буркнул Парамон.
— Отрадно! — обрадовался Аристов. Сейчас он стал напоминать гимназиста, на которого вдруг неожиданно обратил внимание предмет обожания. — Значит, не зря работаем. А сейчас, уважаемый Парамон Миронович, ты мне уж сразу скажи: где ворованное золотишко прячешь?
— Шутить изволите, господин начальник. Откуда же у бедного старика могут сокровища взяться? — жестко улыбнулся старик. — Мне бы на порты новые наскрести, и то бы хорошо, а ты, барин, о каком-то золотишке мне талдычишь. И не совестно ли тебе?
— Вот как? — удивленно поднял брови генерал. — А я слышал, что ты щи любишь хлебать в «Эрмитаже». А такой обед, как известно, больших денег стоит. Или неправду говорят в народе?
— Брешут, — по лицу старика пробежала едкая насмешка. — С моими капиталами только на паперти стоять.
— Вижу, что старик ты упрямый, но это ничего, беседа будет протекать интересно. Будем считать, что первый наш разговор состоялся, а теперь, добрые молодцы, пошукайте у нашего примерного разбойничка награбленное добро. Может быть, и завалялась где-нибудь под полами одна-другая горсточка бриллиантов.