Купец бочком, бочком и бегом бросился в толпу разносить невероятное известие. Это ж надо ж, одним ударом человеку все кости переломать! А Норманн спокойно оделся и, стараясь не смотреть в глаза восхищенных женщин, продолжил свой променад по торгу. Впрочем, далеко уйти не удалось, шагов через десять его тормознул Рокко.
– Синьор, постойте, синьор! Мы завтра возвращаемся домой! Синьор Ахилл просил вас набрать воинов.
– Сколько надо?
– На ваше усмотрение, но не больше сотни.
– А лодки? В затоне осталась только одна.
– Выг уже сторговался с корабелами на три ладьи.
– Зачем три? Сотню и на одной можно разместить.
– Мы еще лошадей возьмем.
– Не понял, что значит – еще? Мы уже купили лошадей и сейчас добавим или будем покупать?
– Верховые, два десятка, пасутся у Подпорожья, да крестьянских три десятка там же.
– А кормить их чем? Зима на носу! Передохнут!
– Все закуплено – и корм, и скотина, и птица. Ты не волнуйся, у синьора Ахилла в Болонье большое хозяйство… – С последними словами Рокко осекся, утер невольно выступившие слезы и огорченно закончил: – Я пошел, надо вещи собирать.
Норманн развернулся к воротам и начал вспоминать лица главарей ватажек. Большинство выглядело обычными разбойниками, и дело не в уродливых шрамах, а в неуловимой манере поведения. От них как бы «пахло» смертельной опасностью, готовностью в любой момент схватиться за оружие и нанести разящий удар. Может, именно по этой причине он и избегал проходить вдоль правой стороны городской стены. Были еще «почитатели», которые регулярно с ним тренировались и откровенно напрашивались в дружину. Но то молодняк, который предстоит учить и учить, и не факт, что родители позволят им уйти из дома. А беглых добровольцев не возьмет, зачем ему портить отношения со слободскими, по жизни не раз сюда вернется.
У городской стены сразу направился к одному из главарей, который запомнился своей улыбчивостью.
– Здравствуй, воин, я дружину собираю.
– Нет, мы из корабельных, в дружину не пойдем. Ты пройди далее, там Дидык со своими людьми как раз для тебя.
– А что так? Неумелых мне не надо.
– Костромские они, корабельному бою не обучены, все лето у стены прокуковали.
Норманн не успел сделать и десяти шагов, как навстречу вышел сухопарый воин.
– Покажи крест! Мы к язычникам не пойдем!
Пришлось расстегивать ворот и показывать крестик.
– Мать русская, – указывая на гривну, заметил Дидык. – А отец?
– Тоже русский.
– Говор у тебя чужой, на торгу говорят, в примаках был.
– Строиться начал на берегу Онеги. – Норманн не стал развивать тему своего прошлого.
– А церковь есть?
– Ничего нет, говорю же, только строиться начал. Но по весне заложим, обещаю.
– Зимой победствуем. Да ладно! Сюда мы зазря пришли, чужие всем, купцы нос воротят, бояре и близко не подходят.
– А что так?
– Я был воеводой у боярина Сопеги, в конце зимы пришли вятские с татарами. Не отбились, боярин погиб, а боярыню с детишками к отцу привезли.
– Почему у него не остались?
– Выгнал из Городца, винил в трусости и неумении. Вот сгоряча и ушли в Новгород, да лишними оказались.
– Сколько вас?
– Тридцать семь осталось, все при лошадях, только в залоге они, мы с боем вырывались, а боярыня из казны ничего не дала.
– Показывай своих. – Норманн двинулся к стене.
– Здесь не все – кто на промысле, кто в работниках, жить-кормиться как-то надо.
– Мы завтра на рассвете уходим. Успеешь собрать?
– Если сговоримся, то к восходу солнца придем в указанное место.
– Что хочешь?
– Живем за твой счет, с набега десятая часть наша.
– Договорились. Теперь второй вопрос: мне воинов надо вдвое больше. Кого присоветуешь?
– Почему меня спрашиваешь?
– А кто воевода? – усмехнулся Норманн. – Спрос с тебя, ты и набирай. К тому же все лето здесь стоишь.
– Я бы взял вон тех. – И указал на маленькую группу, что стояла поодаль остальных.
– А чего они чуть ли не на луг ушли?
– Беглые, вот и опасаются людских глаз.
– Что натворили? Воров и насильников мне не надо.
– Пусть их сотник сам расскажет, а ты решишь.
Дидык подал беглецам условный знак, и вскоре перед Норманном стоял седоусый воин по имени Нерль.
– Не побоишься против княжьей воли пойти и беглых к себе на службу взять? – спросил сотник, прямо глядя в глаза.
– Я сам по себе, мне князья не указ.
– Тогда слушай, раз такой смелый, мы люди боярина Жирослава.
– Что замолк, продолжай.
– Ты что, ничего не знаешь?
– Я похож на гадалку? Рассказывай!
– Боярин Водовик силой увел и обесчестил жену Жирослава. За то наш боярин собрал дружину и пожег имение поганца.
– Правильно, – поддержал Норманн. – И я так поступил бы на его месте, вдобавок и голову срубил бы.
– Только князь Юрий Михайлович рассудил иначе. Жирослава на плаху, а нас объявил ворами.
– Почему в Новгород бежали?
– Новгород да Псков, больше некуда, здешние бояре не очень-то чтут указы чужих князей.
– Сколько вас?
– Двадцать восемь, все безоружны.
– Что так?
– Распродали через вторые руки, в город идти боязно, а зима на носу.
– До восхода солнца соберетесь?
– Чего собираться, мы тут в лесу, в землянке живем.
Норманн дал беглому сотнику золотую монетку, что досталась от Войко, затем отсчитал Дидыку деньги на выкуп лошадей и уже собрался идти в слободу, но тут его остановила группа степенных сорокалетних воинов.
– Зовут меня Шушун, слышали, ты себе дружину набираешь.
– Это правда, а вы кто будете?
– Десятники корабельных дружин купца Воробья Завидовича.
– Почему решили ко мне переметнуться?
– Да не переметнуться, – поморщился старший, – купец уж три года как сгинул, а наследники в Москву перебрались.
– Непривычные мы внаем уходить, – выступил вперед низкорослый крепыш. – Раньше сами выбирали.
– Детей пора в люди выводить, – продолжил старший, – а здесь только опытных берут.
– Сколько вас?
– Все одиннадцать здесь. Бери, не пожалеешь, мы видели твои драккары и бились с ними не раз.
– Что скажешь, Дидык? Под твоим началом будут.
– Я про них плохих слов не слышал.
Знающие в корабельных сражениях толк воины Норманну, безусловно, нужны. Послали за Выгом и пошли к монаху подписывать договор, за исключением беглого сотника, подпись за него поставит Дидык.
Руслан поспешил в слободу, по дороге пытаясь сформулировать мысль, возникшую после услышанной истории о боярине Жирославе. На Руси, как и в Европе, были пограничные укрепления, но внутри княжеств никакого подобия замков не допускалось. Имения бояр ограждались, но и только, и причиной этого служила сильная рука сюзерена. Боярин вправе уйти к любому князю, но, получив удел, обязывался безропотно исполнять его волю. Не нравится – уходи, а за своеволие одна кара – смерть. О справедливости Норманн не думал: если ее нет в двадцать первом веке, то откуда ей взяться в четырнадцатом. На лужайке у затона, где утром оставался только один драккар, появились три ладьи, а плотники заканчивали сооружение сходен. «Лошадей заводить», – сразу догадался парень. Вокруг тусовалась молодежь, прознавшая о скором расставании.
– Рус, забери меня с собой! – тут же заявил Нил. – Хочу воином стать!
– И я! И я! И я! – послышался со всех сторон разноголосый гомон.
– Всех заберу! – И прервав радостный крик, продолжил: – Если вас родители отпустят.
– Пошли, пошли, пошли, – начали наперебой звать молодые добровольцы.
Обход за родительским благословением прояснил еще одну деталь современной жизни. Что в богатых домах, что в бедных, – все только приветствовали желание забрать ребенка в дружину. И причина была не в воинственном воспитании, а в прагматике жизни. Норманн забирал лишнего, которому в предстоящей жизни предстояло самому заботиться о собственном благополучии. Вызывало улыбку и «сарафанное радио», если в первых домах визит с чадом встречали недоуменным вопросом, то вскоре гостей ожидали у ворот с радушной улыбкой.
Глава 6Неожиданные встречи
Флот прошел мимо городской стены с первыми лучами солнца. Лошадей завели еще накануне, а будущая дружина пришла задолго до рассвета. Юные добровольцы вообще с вечера остались на ладьях, видимо, опасались проспать или просто было невтерпеж. Причем количество новиков увеличилось. На лугу дожидались почти три десятка добровольцев вместе с отцами, которые благословили своих чад на ратные подвиги. Порадовали новгородские корабельные десятники, пришедшие с семьями, где у всех оказались вполне взрослые сыновья. Вот оружие вызывало вопросы. Всевозможные варианты пик, сулиц, топоров, луков, арбалетов и мечей. Столь же разномастно выглядели средства защиты, где приоритет был за кожаным доспехом, у некоторых с нашитыми железными кольцами или пластинами. Собственно, и Норманну купили нечто напоминающее пальто с нашитыми кожаными полосками трехсантиметровой толщины. Броня надевалась как бронежилет с завязочками по бокам и разрезами спереди и сзади для удобства бега или верховой езды. Боевые сапоги совсем не понравились, тяжеленные, со стальными накладками по голени и ступне. Позавтракав, Норманн начал тормошить Ахилла:
– Ты почему меня заранее не предупредил о дне отхода? Собирались как пожарники по тревоге.
– Накладка случилась, вчера в Новгород пришел караван с венецианскими товарами.
– Чего испугался? Или цены держал малые?
– Цены здесь ни при чем, распродал я ваше стекло за очень большие деньги.
– Стекло не «ваше», а «наше». Я на него имею прав не больше твоего.
– Я другое имел в виду, оно из твоего времени. Разоблачат меня земляки, сразу. Не хотел неприятностей.
– Ты же из Болоньи, они из Венеции. Если и были в твоем городе, то дальше базара не ходили.
– Хочешь сказать, что на Руси и в твое время так живут?