– В Риге купим, из расчета полтонны на человека.
– Да где же столько кораблей наберешь? А если копейщики придут с семьями?
– Посмотрим, вот кораблик для народа маловат.
– Разместим, нары до палубы, люк открыт, места всем хватит. Я на торгу корабельщиков присмотрел.
– Зачем?
– Окстись! Дареный корабль сам за нами поплывет? Мне еще троих оставить надо – или дома беспризорными бросишь?
– Твоя правда, народу много, да кормщиков нет, и на парус некого поставить. Что за люди?
– Опытные. Византию видели, на Крите побывали, в Сирии торговали, с генуэзцами и венецианцами бились.
– А здесь впервой?
– Знают Балтику, да ты у них спроси.
– Сколько человек? При оружии?
– Двадцать два и трое кормщиков, все при оружии, к тебе пойдут семьями.
– Да не разместим столько!
– Ты меня слушай, я зла не посоветую. Драккар легко полсотни возьмет, так что я тебе и молодняк нашел.
– Веди, возьмем пополнение.
Как и в Новгороде, наемные работники и воины стояли по разные стороны от городских ворот. Такой же покорный взгляд с затаенной надеждой – а вдруг возьмут. Корабельщики издали увидели Шушуна и сделали несколько шагов навстречу. Далеко отходить нельзя, окружающие люди должны слышать разговор, попробуй соври, вмиг осмеют.
– Я шкипер Конрад Эйзен, со мной два шкипера и остатки экипажей трех кораблей.
– Вот как! А почему без работы?
– Купец Франк Эйзен погиб. Кто доверит свой корабль чужим людям?
– Я не совсем понял ответа.
– Странный ты, боярин, – заговорил Шушун. – Купцы набирают корабелов из своей родни да зависимых людей.
– И в Новгороде? Почему?
– И в Новгороде, везде! Как ты доверишь чужому свое имущество? Сбегут, обворуют при первой возможности.
– Куда можно сбежать с корабля?
– Не смеши, с кораблем и сбегут, ночью или в тумане. Продадут твое имущество, и ищи ветра в поле.
– Ты же не сбежал.
– И они не сбегут, мы же семьями к тебе пришли. Это разбойники живут без жены и детей.
– Берем! Показывай молодых, кого в новики присмотрел.
– Да вон толкутся, из них десятка полтора крепких да с чистым взглядом.
– Бери, затем пойдем в оружейную лавку.
– Зачем нам покупать то, что уже имеем? Я датские трофеи не продавал.
– Помню, только хочу посмотреть здешнее оружие да твое мнение услышать.
– Подожди меня у ворот, новикам приказ дам назавтра собраться.
– Нам и договор составить надо.
– Не устал чудить? У тебя своя печать есть или забыл?
– Прости, не привыкну никак.
Норманн потихонечку зашагал к городским воротам. Вскоре за спиной послышались радостные крики. Толпа молодежи помчалась куда-то в сторону деревушки у торговых складов – это будущие новики спешили порадовать своих родителей.
– Господин! – окликнул Норманна инвалид на костылях. – Выслушайте меня, пожалуйста.
Широкогрудый мужчина лет тридцати пяти, правая нога волочется по земле, в глазах тоска и голод, говорит по-русски, но с заметным акцентом.
– Господин, возьмите меня к себе на службу, я могу новобранцев учить, у барона фон Ураха сотником лучников был.
– С ногой что?
– В сражении под Бромбергом прусы сухожилие подрезали.
– Чему же способен научить?
– Строю, стрельбе из лука, рубке тесаком.
– Из лука сможешь выстрелить?
– Здесь нельзя стрелять, оштрафуют.
– О чем я тебя спросил?
– Извините, господин, смогу. Мне только спиной о столбик опереться.
– После обеда приходи к Макленбургским воротам. Знаешь стрельбище лучников и арбалетчиков у тевтонской казармы?
– Я не смогу, нищих и инвалидов в город не пускают, а в обход не пройти.
– В седле удержишься?
– Только шагом.
– Шушун! – позвал Норманн своего советника. – Человека надо через город провести.
– Не беда! Пошлю новика за извозчиком, заодно и сами прокатимся.
Чего тут по городу кататься? Наемные кареты перевозили пассажиров от ворот до торговых складов и обратно. Тем не менее возничий взял пассажиров, а когда Норманн высадился у первого оружейного магазинчика, Шушун оставил с калекой одного новика и дал тому какие-то указания.
Выбор оружия оказался простым и бесхитростным: примитивные мечи, кинжалы, деревянные щиты и арбалеты со стальной пружиной пятисантиметровой толщины. Единственным достойным внимания предметом являлся мощный лук, который Норманн и решил посмотреть.
– Парфянская работа, прицельный выстрел на километр!
– Кто такие парфяне?
– Здесь так крымчаков зовут. А про лук врет, персидские и казанские далеко бьют, а костяной ненамного сильнее арбалета, – ответил Шушун.
Взял в руку арбалет, тяжелющий, за десять килограмм! Барабан с трещоткой и простой пеньковой веревкой, тугой взвод, вместо тетивы кусок проволоки.
– Что скажешь, Шушун?
– Для стражников, со стены стрелять, дротик за полкилометра любого уложит. С пращой удобнее, да горожане не умеют.
– Я все забываю спросить про каменные шары. Кто и как их делает?
– Здесь ума не надо, детишки делают. Камень в песок – и крути его, сам круглым становится.
Ради интереса посмотрел на дротики, граммов тридцать по весу, острый восьмигранный наконечник, кожаное оперение, древко сделано по типу дельта древесины. А стрелы? Наконечники как на дротиках, только гусиное оперение да вес не превышает десяти граммов. И…
– Шушун, здесь у всех торговцев так скудно?
– Ты что-то особое ищешь? За этим в Новгород возвращайся.
– И стрелы у всех восьмигранные?
– Они и в Новгороде восьмигранные, кузнецам удобнее острие оббивать.
– Пройди по оружейным магазинам да купи в каждом по пучку стрел.
– Ты не шутишь? У нас своих запасов достаточно.
– Наши стрелы особые, их любой приметит. Мало ли что случится, а стрела сразу на нас укажет.
– Чего осторожничать, мы не разбойники, зазря никого не обижаем.
– Мне повторить?
– Понял я, понял, пошлю сегодня новиков.
Пора обедать. Одного магазина вполне достаточно для общего впечатления, здесь нет ничего интересного. Однако далеко не ушли, посреди улицы стояла широкая бочка, а рядом истошно верещала и материлась дородная матрона.
– Чего это она? – спросил Норманн.
– Ругается на бондаря, – усмехнулся Шушун. – Он каждый день здесь свою бочку ставит, а ей это не нравится.
– Торгует сам бондарь или бочки делают в другом месте?
– Клепки собирают во дворе, а где их делают, я не знаю.
– Заказывал что?
– Бочки для воды. Народу берем много, а пить что?
Норманн решительно зашел в магазин, глянул на ассортимент и сказал:
– Закажи для меня большую бадью, четыре шага в длину, три в ширину и высотой мне по пояс.
– Капусту квасить? Великовата! Или живых раков с рыбой держать?
– Мыться, залить горячей водой и мыться! С Онеги немытый – то голову сунешь, то ноги. А тут сразу весь помоюсь.
– Тогда надо и ковшик, чистой водой поливаться, и бочонки поменьше на обмыв.
Шушун быстро сторговал заказ и отсчитал задаток. Пора на обед, который в новых условиях жития в собственном доме стал, несомненно, сытнее. Корабельщики закупали мешками хлеб, а новики наловчились ловить уток на крючок. Речная птица глупая: в ловчую сеть не лезет, а насаженную на крючок корочку глотает сразу, такой свернул шею – и в мешок.
Кандидат в тренеры по стрельбе из лука сидел у ворот казармы и доедал краюху хлеба, запивая из кувшинчика оливковым маслом. Шушун приказал новику накормить инвалида, догадался Норманн и сбавил шаг, давая человеку возможность спокойно закончить скудную трапезу. Казарма пустовала, здесь жил только сторож, он же и дворник, для ганзейцев вход был всегда открыт. Корабельщики здесь тренировались в стрельбе и рубке, для чего на плацу были расставлены щиты, столбы и прочие нехитрые приспособления. Новики помогли бывшему сотнику лучников опереться на подходящий столб, а Норманн протянул лук. Тот проверил натяжение тетивы и восхищенно воскликнул:
– Хорош! Персидской работы, мне перчатка нужна.
Новик подал перчатку и стрелу.
– И стрела персидская! Ты, боярин, из каких краев будешь?
– От северных озер, а ты?
– Я-то из Литвы, нанялся к немцам с малой дружиной, да и остался им служить.
– Почему домой не вернулся?
– Барон фон Урах обвинил меня в поражении своих войск. В замок не пустили, оружие и броню отобрали, остался в поле гол как сокол.
– Как же выжил?
– Прусы подлечили и пустили на все четыре стороны, мы же родственные племена и говорим на одном языке.
Антанас Тутник начал готовиться к выстрелу. Сначала немного подрезал ножом оперение, затем зажал конец между пальцами, как курильщик держит сигарету. На тетиву положил большой палец, который прижал указательным и большим, конец стрелы сам встал на место. Выстрел произошел как-то сам собой, контрабасом загудела тетива, а стрела попала в центр самой дальней мишени.
– Хорош лук, очень хорош, десяток лучников тысячу воинов от стен отгонят.
– Дай-ка мне!
Норманн застегнул на запястье ремешок, наложил стрелу и выстрелил, попал в ту же мишень, не в центр, но на «хорошо».
– Ты не умеешь стрелять, – неожиданно заявил Антанас.
– Как это не умею?! Попал, не в центр, но рядом.
– Попал, не попал, а стрелять не умеешь. Ты лук силой руки натягиваешь. Так только всадники делают при «парфянском выстреле».
– Ну да, а как же еще?
– Тетива натягивается поворотом туловища.
– Как это? – Норманн буквально растерялся от неожиданного заявления.
– Держи лук в боевом положении, локоть выше, по линии плеч, рука у правой груди, бери тетиву и поворачивайся плечом на меня.
Произошло чудо, никакого напряжения мышц, а стрела с тетивой сами вышли на линию прицеливания.
– Повтори! Только сейчас немного прогнись назад!
Норманн выполнил указание, но в этот раз держал тетиву почти у плеча. Стрела ушла с громким шипением и пробила дальний щит насквозь.