Несмотря на возражения зрителей постарше – что это самый что ни на есть настоящий кот[15], – Альф Дикем отказался его засчитать, ведь пойман был мяч не руками и даже не лапами. Паддингтон страшно расстроился.
И вот теперь, когда он стоял у калитки, его начали посещать сомнения, причём очень серьёзные сомнения.
Отсюда всё казалось гораздо больше, чем из павильона. Вокруг было слишком много людей, готовых на него броситься, а взглянув в лицо Громиле Ноулсу, который стоял, покручивая мяч в руке, Паддингтон утратил последние остатки энтузиазма.
Медвежонок пригнулся и, когда знаменитый боулер-шестиклассник рванул по питчу в его сторону, засунул биту между наголенниками, чтобы там не осталось просвета, закрыл глаза и приготовился к худшему.
Громила Ноулс остановился на полдороге.
– Я не могу подавать, если он прячется за наголенниками, – заявил он сварливо. – Я бэтсмена-то не вижу, а уж калитку и подавно.
Альф Дакем жестом вернул боулера на место.
– Каждый играет по-своему, – проговорил он строго. – И юный медведь тоже имеет на это полное право.
Брауны не понимали, чем вызвана задержка, они сидели как на иголках и ожидали развития событий; боулер развернулся и снова помчался по питчу, всё ближе к медвежонку.
– Он, похоже, здорово разъярился, – заметил Джонатан. – Достукались.
– Не могу смотреть, – прошептала миссис Бёрд. – Сейчас наверняка случится что-то ужасное.
Едва миссис Бёрд закрыла глаза, раздался громкий хлопок мяча по дереву, а по стадиону пронёсся рёв изумления.
– Ничего себе! – крикнул кто-то у неё за спиной. – Медведь заработал шесть очков! Браво!
Все вскочили на ноги и провожали глазами мяч, взмывший над зрителями и улетевший на дальний конец поля. Такого никто не ждал; по непонятной причине даже игроки смотрели не в том направлении.
Паддингтон, который как раз поднялся с земли, судя по всему, удивился сильнее всех. У него было отчётливое ощущение, что его лягнула лошадь, а больше он просто ничего не понял. Впрочем, когда загремели аплодисменты, на мордочке у него появилось довольное выражение и он несколько раз приподнял шляпу.
– Он биту держит не за тот конец! – заорал Громила Ноулс, тыча пальцем в медвежонка. – Как определишь, куда отлетит мяч, если игрок неправильно держит биту? Он куда угодно может отлететь.
Альф Дакем почесал в затылке.
– Насколько мне известно, в правилах ничего не сказано о том, что мяч нужно обязательно отбивать плоским концом биты, – изрёк он. – Правда, должен сказать, раньше я с таким не сталкивался. Ладно, продолжаем игру.
Громила Ноулс бросил на Паддингтона испепеляющий взгляд, потом развернулся и побежал назад к питчу.
– Это не он попал по мячу! – ворчал он. – А я попал по его бите!
– Ещё две подачи в этом овере[16], – сказал Джонатан. – Интересно, выстоит ли Паддингтон… Ого! – воскликнул он, снова вскакивая на ноги, а на стадионе опять загремели аплодисменты. – Четыре очка! Молодчина, Паддингтон!
Даже миссис Бёрд заёрзала на стуле – так её поразила неожиданная перемена в ходе матча.
– Ещё-то раз у него вряд ли получится, – усомнилась она, а Громила Ноулс развернулся для последнего пробега в овере.
– А вот и получилось! – крикнул кто-то, перекрывая аплодисменты. – Ещё четыре очка! Четырнадцать за один овер! Браво, медведь! Лучший иннингс[17] за всю встречу!
– Времени осталось всего на два овера, – взволнованно проговорил Джонатан, взглянув на часы на павильоне. – Выпускникам нужно заработать ещё три очка. Посмотрим, как справится следующий бэтсмен, – если не перебросит мяч Паддингтону, у выпускников есть шансы.
– А я уверена, что Паддингтон поймал бы и ещё четыре мячика, – не совсем правильно выразилась миссис Бёрд. – Очень уж у него ловко получается.
– Следующий боулер – старина Паркинсон, – сказал Джонатан. – Уж этот-то ловкач. У него бы и Паддингтон не отбил все четыре.
Зрители немного успокоились и снова сели, а боулер сделал первую в этом овере подачу. Постепенно на стадионе установилось угрюмое молчание: товарищ Паддингтона по команде отчаянно махал битой, однако пропустил все четыре мяча.
– А я знала, что Паддингтон справится лучше, – высказалась миссис Браун.
– Вон, мяч у него! – взбудораженно воскликнул Джонатан. – Давай, Паддингтон, ходу!
Затаив дыхание, зрители следили, как две фигуры бегут между калитками. Паддингтону, похоже, сильно мешали наголенники, и он добрался только до середины питча, когда партнёр его был уже на месте. Собственно, проблемы с наголенниками начались у него с первой же минуты матча. Лапы у медведей короче человеческих ног, поэтому правильного размера так и не нашлось. В итоге учитель физкультуры просто обрезал старые наголенники, которые завалялись в павильоне. Но даже это не спасло ситуацию, и теперь, когда медвежонок пытался бежать, наголенники болтались и били его по коленям.
– Уфф! – выдохнул Джонатан, опускаясь на стул, когда Паддингтон в самый последний миг всё-таки дотрюхал до криза[18]. – Пронесло. Для победы нужно ещё два очка.
– Ах ты господи, я все петли спустила, – пожаловалась миссис Бёрд.
– Удачи, медведь, – прошептал Альф Дакем, когда Паддингтон занял свою позицию. – И поосторожнее там. Подаёт юный Паркинсон. Он, насколько мне известно, из Австралии и прыгучий, как кенгуру.
– Прыгучий, как кенгуру? – повторил Паддингтон, с интересом вглядываясь в боулера, который бежал ему навстречу по питчу. – Добрый день! – воскликнул он, воспитанно приподнимая шляпу. – А я Паддингтон Браун, и я из Дремучего Перу!
На стадионе воцарилось молчание; мяч вылетел из руки боулера – а потом по рядам зрителей пополз изумлённый ропот.
– Странное дело, – сказал Джонатан. – Что с ним такое случилось?
Все вытянули шею в попытке понять, что происходит на поле: сначала игроки принялись что-то искать в траве вокруг калитки, а потом к ним присоединился и Альф Дакем.
– Должен же он где-то быть, – сказал Альф Дакем. – Не может мяч взять и испариться. Ты не заметил, куда ты его отбил, медведь?
Паддингтон поднял лапу и ощупал затылок.
– Я не уверен, что это я его отбил, мистер Дакем, – сказал он нетвёрдым голосом. – Скорее, это он отбил мне голову. У меня теперь под шляпой шишка.
– Шишка под шляпой? – повторил Альф Дакем в неподдельной тревоге. – Так, дай-ка я взгляну.
Альф Дакем ощупал Паддингтонову шляпу, и на лице у него появилось очень странное выражение.
– Это не шишка! – объявил он, выпрастывая руку. – Это мяч!
– Мамочки! – изумился Паддингтон. – Он, видимо, случайно попал мне в шляпу, когда я её приподнял.
Альф Дакем перевёл дух.
– Овер окончен! – провозгласил он и жестом приказал игрокам поменяться сторонами.
– Ну вот! – жалобно протянул Джонатан. – От старины Паддингтона только такого и жди. Времени осталось только на один овер, а подавать опять будет Громила Ноулс.
– А ещё говорят, что крикет – скучная игра! – воскликнула миссис Бёрд.
– Скучная, когда Паддингтон не играет, – уточнил мистер Браун. – Им бы набрать ещё два очка.
Игра возобновилась, и мистер Браун приготовился было аплодировать. Но его руки медленно опустились, когда сперва один, а потом и второй мяч просвистел мимо партнёра Паддингтона, даже не коснувшись биты.
– Сейчас будут разыгрывать последний мяч, – простонал мистер Браун. – Хоть этот-то он должен отбить!
– Отбил! – закричал Джонатан, когда с поля донёсся громкий хлопок. – Давай, Паддингтон, ходу! Одно очко – ничья, два – вы победили!
К голосу Джонатана присоединились и другие, и через несколько мгновений на стадионе уже стоял громкий рёв. Паддингтон, стартовавший из центра питча, нёсся вперёд, не обращая на шум никакого внимания. Он смутно слышал, как выкрикивают его имя, видел, как мимо промчались несколько игроков его команды – в обратном направлении, но его это не смутило, потому что нужно было не просто удерживаться на лапах, но ещё и бежать, а наголенники сползали всё ниже и ниже. В какой-то момент он даже почувствовал, что его приподняли над землёй и направили в нужную сторону, в остальном же всё это напоминало кошмарный сон, в котором он вовсю перебирал лапами, но не двигался с места. Удивлению его не было предела, когда впереди наконец замаячила калитка и он в конце концов оказался с ней рядом, заработав ещё одно очко.
– Ну, – произнесла миссис Браун, – и что теперь? Паддингтон заработал одно очко, а его партнёр – три.
– Будет ничья, – сказал мистер Браун. – Паддингтоново очко обязательно засчитают.
Впрочем, оказалось, что у Альфа Дакема, окончательно вошедшего в азарт, другие соображения по этому поводу.
– Полагаю, – возгласил он, подняв руку и требуя тишины, – в свете всех привходящих обстоятельств справедливо будет присудить выпускникам полтора очка, а одновременно и победу в матче!
Ответом ему стала буря аплодисментов – аплодировали и зрители, и игроки; было замечено, что даже Громила Ноулс хлопает в ладоши вместе с остальными.
– Верно! Верно! – подхватил директор, выходя на поле. – Совершенно справедливое решение. Несколько нестандартное, не совсем в соответствии с правилами. Но справедливое – безусловно.
Директор «Фэрроуфилда» был очень доволен и самим собой, и неожиданным успехом сегодняшнего мероприятия. Под конец зрители пришли в такой ажиотаж, что пожертвования на строительство нового крикетного павильона так и текли; директор поспешил пожать медвежонку лапу.
– А скажите-ка, медведь, – проговорил он с надеждой, когда аплодисменты стихли, – вы не согласились бы сыграть за выпускников и на будущий год? Нам очень нужен новый бассейн.
Паддингтон немного постоял, вытирая лапой пот с мордочки и со всех сторон обдумывая это предложение. Определённые моменты игры ему очень понравились, но несколько раз мяч пролетал слишком уж близко от его усов, а было дело, что и вообще коснулся их, – и это оказалось очень и очень чувствительно.