— Как мне обращаться к вам? — спросил Федорак, когда Мефистон дошел до дверей штабного комплекса.
Вместо ответа тот поднялся по древним ступеням здания. Полковник с несколькими охранниками поспешил за ним.
Они вошли в круглый атриум, окруженный мостиками и балконами, и Кровавый Ангел склонил голову набок, глядя на колонну света, падающего сквозь далекий купол из бронестекла.
— Где мы можем поговорить? — спросил он, не смотря на Федорака.
Тот махнул солдатам рукой, и они открыли двери, ведущие в длинный зал, через который тянулся стол для совещаний. Конечно, сейчас на нем валялись обломки и части брошенного снаряжения, но стены остались целыми, а комната пустовала. Войдя внутрь, Мефистон посмотрел на груду мусора, и полковник ощутил прилив абсурднейшего стыда. Рацел же, войдя, пригвоздил свирепым взглядом одного из охранников.
— Вина. Лучшего, что здесь есть. — Затем Гай оттащил кресло, сел на него и с шипением выходящего воздуха снял шлем.
Взгляду полковника открылись серые волосы, выстриженные коротко, как и серебристая бородка. Лицо Рацела, похожего на разочарованного правителя, вызывало такую же тревогу, как вид Мефистона. Когда космодесантник поглядел на Федорака, его глаза неестественно замерцали, отбрасывая на запыленный стол синие отблески.
Полковник кивнул гвардейцу, и тот убежал, оставив его наедине с Кровавыми Ангелами.
Мефистон по-прежнему стоял, изучая плывущие над головой пылинки, а Рацел, сидящий на другой стороне, сверлил имперского офицера взглядом. Но никто из них не говорил. Федорах привык, что его боятся и слушаются. Теперь же он чувствовал себя, будто младенец, запертый с двумя разгневанными богами.
В комнату вбежали слуги, поставили бутылку вина и стаканы перед Рацелом, не осмелившись заглянуть ему в глаза.
Когда же они удалились, вошел Малик и подбежал к Федораку.
— Бой закончен, — ошарашенно прошептал он. — Эти… — Он покосился на Мефистона. — Эти Кровавые Ангелы перебили культистов. Bceх. — Его глаза расширились. — В Орксусе их, наверное, немного осталось. Должно быть, сюда пришла большая часть армии Гоурин. Думаю, если атакуем сейчас, то сможем…
— Что еще за Орксус? — процедил Рацел, скривившись от запаха вина в бокале.
— Город примерно в тридцати километрах к югу, — ответил Федорак. — Вы… — Он запнулся. — Как мне к вам обращаться?
— И там начался мятеж? — спросил Мефистон.
Он не смотрел на полковника. Если бы космодесантник не заговорил, Федорак мог бы даже подумать, что Кровавый Ангел впал в транс. Властелин Смерти стоял совершенно неподвижно, глядя на потолок.
— Да, — ответил полковник. — Началось все с сержанта, женщины по имени Гоурин. Я про нее уже говорил. Она была… — Федорак, злой и пристыженный тем, каким дураком его выставила ведьма, покачал головой. — Она тайно уводила моих бойцов с пути, уча их запретной вере. Говорила им, что вся Галактика меняется, что мы должны быть на правильной стороне перемен.
— Почему я не удивлен?.. — фыркнул Рацел.
Он отхлебнул вина, опять скривился, а затем осушил бокал одним глотком. Напиток смочил губы, окрасив их багрянцем. Когда Кровавый Ангел обнажил крепкие белые зубы в ухмылке, у Федорака сложилось впечатление, словно на него смотрит хищник.
Мефистон наконец оживился, склонил голову и что-то прошептал в воротник. Спустя мгновения двери распахнулись, и, хлопая крыльями, влетел крошечный сервитор. Он вручил Мефистону пластину, выполнив замысловатый поклон, а затем отступил в угол комнаты.
Космодесантник подозвал полковника, положив поднос на стол.
— Тебе что-либо говорят эти символы?
Федорак прищурился, глядя на вырезанные в металле узоры. Там виднелись десятки, возможно, сотни замысловатых знаков, но тот, на который показывал Мефистон, напоминал распахнутую пасть зверя, круг из зубов. Федорак не мог думать ни о чем, кроме зубов Рацела, все еще свирепо скалившегося.
— Зубы? Н-нет, не говорят они мне ни о чем. Не знаю, что вы имеете в виду.
Он чувствовал, как огромный воин смотрит на него нечеловеческими глазами, и ощутил тревогу при мысли, что он бесполезен.
— Сержант, — сказал Мефистон, подозвав Малика к столу. — А тебе это о чем-нибудь говорит?
Малик покачал головой, но затем поднял брови:
— Может, это братья?
Кровавый Ангел пристально поглядел на него.
— Девять Братьев, — продолжил Малик, стараясь глядеть лишь на пластину. — Так местные называют девять высочайших пиков на Сабассусе. Очертания похожие.
— А Девятый Брат — Коготь, где мы в последний раз видели Гоурин, — с облегчением кивнул Федорак. Но чувство тут же ушло, когда он вспомнил того, кто вместе с Гоурин вошел в гору. Тошнота вернулась с удвоенной силой, и его едва не стошнило прямо на металлическую пластину.
— Погляди на меня, — заговорил Мефистон, схватив его за плечи.
Смотреть в глаза Кровавого Ангела оказалось так же сложно, как на закутанного монаха. Мефистон сжал голову полковника латными перчатками и отводил ее назад, пока тот больше не мог сбежать от жутких нечеловеческих глаз. И когда он встретился со взором Мефистона, то больше не мог отвернуться. К его ужасу, воспоминания о жутком монахе пронеслись в зрачках Кровавого Ангела, и, как полковник ни хотел, он не мог остановить их поток, мелькающий на сетчатке великана. Образы показывали, как Гоурин встречает странное создание, а затем уходит с ним в гору.
— Мефистон? — спросил Рацел. — Что такое?
Федорак слышал, как космодесантник встает из-за стола и идет к нему, но видел лишь монаха и торчащий из-под его капюшона бледный изогнутый клюв.
— Что это?! — воскликнул гвардеец, не в силах более сдерживать ужас от увиденного.
— Проклятие, — тихо ответил Мефистон, выпустив голову Федорака, обмякшего в руках Малика.
Сердце полковника бешено колотилось в груди, но он смог встать на ноги, отмахнувшись от помощи сержанта.
— О чем вы?
Лицо Мефистона, все такое же непроницаемое, стало иным — в напряженном взгляде ощущался голод. Астартес постучал по другому символу на металлической пластине, похожему на детское изображение стервятника.
— Во имя Трона! — воскликнул Федорак. — Это он! Кто он такой?
Мефистон поглядел на Рацела. На лице Кровавого Ангела впервые проступило нечто, кроме недовольства. В глазах отразилась та же страсть, что у Мефистона.
— Демон?
— Демон.
— Да вы с ума сошли? — рассмеялся Федорак. — Какой демон, о чем вы?
Его кровь наполнилась адреналином, и он отшатнулся, бешено молотя по напавшим на него теням. Но затем Мефистон прошептал что-то, и полковник погрузился во тьму.
Глава 22
Мефистон наблюдал, как Федорак приходит в себя и начинает шевелиться. Полковник был привязан к столу в небольшой комнате с закрытыми окнами. Лишь несколько проникающих через жалюзи лучей свидетельствовало, что снаружи еще день.
— О Трон… — простонал полковник, придя в себя, натянув веревки, и попытался встать. — Что это? Кто посмел меня связать?
Но его гневный голос дрогнул, едва он увидел рядом Мефистона. Офицер обмяк на столе, сверкая белыми глазами на пугающе пожелтевшем лице.
Кровавый Ангел подошел к нему, гудя электричеством из-за доспеха, склонился и развязал Федорака.
Тот поморщился, ощущая, как кровь вновь прилила к рукам и ногам. Размял конечности, садясь, и с трудом слез со стола, чувствуя, как онемели ноги.
— Это возмутительно, — пробормотал он. — У вас нет права так со мной обращаться.
— Астурия, — ответил Мефистон.
— Что? — встряхнулся Федорак.
— Картина, которую ты увидел в столовой. Редкое сокровище. Ее написал художник по имени Астурия. Она необыкновенно прекрасна. И необыкновенно точна. Ты не зря ею так впечатлился.
— Откуда… откуда вы знаете? — прошептал полковник, придя в еще большее смятение.
— Астурия знал Императора Человечества, — продолжал Мефистон, словно не замечая вопроса. — Он лично наблюдал за несколькими ключевыми сражениями на заре Империума. Необычайная проницательность Астурии, сила созданного им образа проистекает из того, что он лично был знаком с Императором. Увиденная тобой решимость, отказ признать поражение… все это не простой трюк художника. Это повлияло на тебя до самой глубины души, потому что ты увидел истину. Истина всегда прекрасна. А красота всегда заключает силу.
— Я все еще сплю? — Федорак массировал виски, глядя в пол. — Откуда вам известно, о чем я думал и что я видел?
— Я — библиарий. Я могу ясно видеть то, что скрыто от других. — Мефистон пожал плечами. — Хотя, если честно, твои мысли смог бы прочесть и псайкер с весьма скромными способностями. Откровение сияет в тебе, будто маяк. Отчасти поэтому я сохранил тебе жизнь.
— Сохранил жизнь? — Полковник поковылял от стола, ища оружие. — О чем вы?
— Ты видел демона, — говорил Мефистон спокойно и беспристрастно, но от заключенного в его словах смысла у Федорака перехватило дыхание.
— Демона? — ухмыльнулся он. — Что вы имеете в виду? Это же сказки.
— Демоны существуют. Возможно, их стоит назвать иначе, ведь это слово вызывает ненужные ассоциации. Но в варпе есть создания, жаждущие твоей души, полковник Федорак. Порождения эфира, желающие закрепиться в реальности. Они хотят сбежать из своей преисподней и проникнуть в Галактику. И здесь, в системе Просперо, они почти преуспели.
Мефистон и без псайкерского видения мог понять, о чем думает Федорак. В его глазах читался ужас.
— Зачем… Зачем вы говорите мне об этом? — уставился на него полковник.
— Потому что на этой планете есть демон. И мне нужна твоя помощь, чтобы найти его.
Мгновение Федорак не мог говорить, лишь тряс головой и что-то бормотал неразборчиво. Потом он поглядел на стол.
— Зачем вы привязали меня?
— Ты был не в себе. — Мефистон открыл ставни, впуская внутрь жар и свет. — Напал на своего товарища. Убил бы его, не вмешайся Рацел.