Ангел отпрянул с разочарованным воем, поглощенный вихрем ворвавшихся образов, и Антрос вспомнил свое истинное имя — имя Кровавого Ангела. Чувствуя, что одержал какую-то победу, Антрос нырнул следом за Ангелом.
Когда тот пронесся сквозь ворох воспоминаний о местах и людях, его золотые доспехи расплылись полосами цвета и света; свет омывал лицо Антроса, ослепляя его. Лексиканий выкрикивал имя Рацела со все возрастающей убежденностью, и, когда очертания закружились вокруг него, перед Антросом возник эпистолярий, сорвавший с себя ненастоящую личину и прыгнувший в водоворот света и красок. Антрос бросился за ним, схватил за ногу и потащил к самому яркому из огней, подчиняясь необъяснимому инстинкту.
Они вновь оказались во дворе перед трапезной. Все было так же, как когда Антрос только опустился на плиты двора. Рацел все так же сжимал меч, сиявший от ярящихся энергий эмпиреев. Антрос поднялся и отступил на шаг, размышляя, не собирается ли эпистолярий убить его. Но тот лишь глядел на него синими глазами. Затем он закрыл их и опустил меч, лязгнувший о каменные плитки. Радел так и стоял, не глядя на него, погруженный в сосредоточение, пока Антрос не заговорил:
— Мой господин, я прошел испытание?
— Ты бросил брата умирать?
Худшие страхи Антроса оказались явью. Явившийся в его воспоминания ложный Ангел был Рацелом. Ветеран проник в его прошлое и видел смерть Рамиэля.
— Нет, — пылко ответил он. — Я искал помощь. Я отошел лишь на мгновение.
— Но затем помедлил? — Рацел все так же пристально глядел на него.
— Возможно, на миг… — Антрос отвернулся. — Но я ничего не мог сделать, не мог спасти его.
— Для меня это неважно, неофит, но, похоже, важно для тебя. — Эпистолярий пожал плечами. — Ты взвалил на себя огромную вину, а она может затуманить рассудок. — Он подался вперед. — Я всегда чувствовал в тебе жажду, желание преуспеть. И теперь я знаю, что ее питает. Ты хочешь проявить себя. Доказать себе, что смерть брата была предначертана, а не произошла по твоей вине. Ведь так?
Антрос ничего не ответил и продолжал смотреть в землю.
— Я видел эту тень в твоей душе и полагал, что ее отбрасывает нечто худшее. — Рацел кивнул, — Мы можем завершить твое обучение, Антрос, но знай, что я всегда буду наблюдать за тобой. Теперь я тебя знаю.
Антрос кивнул в ответ. Он не сомневался в этом ни на миг.
— Не хочешь ли ты рассказать мне о чем-нибудь еще? — спокойно спросил эпистолярий.
Что-то побудило Антроса заговорить более открыто, чем он осмеливался прежде.
— Что вы знаете о «даре» Мефистона? О его происхождении, я имею в виду. Вы когда-нибудь спрашивали его, что он на самом деле видел в улье Гадес? Что не дало ему умереть тогда под развалинами?
На лице Рацела отразились подозрение и гнев. Потом он вздохнул и кивнул, а его лицо приняло более нейтральное выражение.
— Разумный вопрос. Калистарий пережил тот день и возродился как Мефистон, потому что Сангвиний увидел, что его самый способный сын умирает, и не позволил ему пасть. Он усмотрел в Калистарии надежду. Увидел душу, столь похожую на него самого, что она была способна выдержать силу примарха. — Он взглянул на небо. — Дар Мефистона есть мощь Ангела.
— Откуда вы это знаете?
— Знаю, потому что верю. Моя вера в Мефистона абсолютна. Я без промедления последую за ним даже за врата ада. — Рацел приблизился и сверкнул сапфировыми глазами. — Ибо он спасет всех нас.
Эпистолярий говорил с такой убежденностью, что Антросу стало стыдно за свои сомнения насчет старшего библиария. Он лишь смиренно кивнул в ответ на пылкую речь учителя. Тот, в свою очередь, молчал, ожидая, задаст ли Луций еще вопрос на эту тему. Затем Рацел поднял порфировую шкатулку с золотой каймой, прикованную цепью к его доспеху, и с помощью золотого ключа, также закрепленного на поясе, отпер ее и вытащил небольшую книгу в кожаном переплете.
— Читай со мной, лексиканий, — сказал он, впервые обращаясь к Антросу по званию. — И, Трона ради, сосредоточься. В книге немного слов, однако ты можешь читать ее десятилетиями и так и не постичь их истинного смысла. — Он окинул ученика суровым взглядом. — И знай: чем бы ты ни руководствовался, к истинному знанию нет коротких путей. Этот текст требует усердного и самоотверженного изучения. Если на то будет воля Императора и ты сможешь ненадолго забыть о своем мертвом брате, то мы узнаем, как на самом деле велик твой талант.
Глава 14
За последующие три дня Антрос пережил столько, что хватило бы на десяток жизней. Под строгим надзором Рацела он запоминал и зачитывал все заклинания, описанные в «Пресыщенной косе». Они неподвижно сидели во дворе, не замечая ни восходов, ни закатов, не пили и не ели, лишь медленно читали текст. Иногда мимо них проходили жрецы, чтобы вознести молитвы перед гробницей Затворника или спеша на вечерню, но если они и останавливались, чтобы посмотреть на библиариев, то видели лишь двух гигантов, склонившихся над маленькой книжкой. Опасные, питаемые варпом ритуалы происходили лишь в сознании двух Кровавых Ангелов. Рацел воссоздал целые зоны боевых действий в разуме Луция, бросил его в пекло бесчисленных битв, в которых сражался за века службы. В ключевой момент каждого противостояния учитель приказывал Антросу присоединиться к нему в воззвании, которое использовал прежде для уничтожения врагов. Каждый раз, когда Луций совершал ошибку, Рацел четко проговаривал слова вновь, направляя его действия, пока после обрядов враги не исчезали в огне или не падали с воплями, поглощенные пучиной немыслимых страданий.
Пытаясь постичь каждое из темных священнодействий Мефистона, лексиканий чувствовал, как расширяется и становится глубже его восприятие Галактики. Он менялся настолько, что к тому времени, как их прервали, ощущал, что переродился. Честолюбивый пыл, который вел его прежде, теперь казался лишь наивными капризами ребенка. Решимость Луция осталась неизменной, но теперь он понимал, насколько опасным и трудным будет начатое им путешествие. Зачастую славу и погибель разделяет лишь одна неосторожная мысль…
На третье утро после начала занятий библиариев отвлекли от видений громкий звон цимбал и нестройное пение колоколов.
Внимание Антроса медленно вернулось к окружающему миру, и он тряхнул головой, отвлекаясь от дюжины реальностей. Когда лексиканий поднялся на ноги, то двигался неловко и нерешительно, будто во сне. Он протянул руку, чтобы опереться на колонну, пока его чувства вновь знакомились с материальной вселенной. После всего, что он увидел и совершил под надзором Рацела, было странно осознавать, что они лишь недавно прибыли в аббатство. Однако за время их занятий двор совершенно переменился. Когда зрение Луция прояснилось, он увидел пеструю толпу монахов и вооруженных до зубов проповедников и ополченцев — сверкающих безумными глазами религиозных фанатиков, обвешанных патронными лентами. Воздух звенел от страстных молитв и поучений, изрекаемых собравшимися вокруг гробницы людьми.
Когда Антрос, спотыкаясь, вышел из тени крытой галереи, проповедники, оказавшиеся ближе всех к нему, замерли, но поток жрецов, желавших добраться до гробницы, вскоре унес их вперед. Люди украсили весь двор полосками пергамента, вокруг царил дух праздника.
— Что происходит? — потребовал ответа Антрос, остановив одного из ополченцев.
Позади него с каменной скамьи поднялся Рацел; ополченец смотрел на них обоих широко раскрытыми глазами, разглядывая оружие и огромные доспехи.
— Архикардинал Дравус. Мы возносим хвалу за его благополучное возвращение. — Священник явно боялся космодесантников, но все равно смотрел на них с ликованием и трепетом. — Он пережил свои испытания в пустошах и вернулся к нам с посланием от Бога-Императора… И теперь он знает, как закончить войну, как воссоединить Детей Обета!
Антрос покосился сначала на учителя, потом снова на жреца:
— И где же он сейчас? В городе?
Толпа теснила ополченца, но он лишь рассмеялся.
— Следуйте за процессиями!
— Мы должны найти старшего библиария, — сказал Антрос, повернувшись к Рацелу.
— Он уже знает обо всем, — ответил эпистолярий. В его глазах еще сверкали искры варповского пламени, напоминая о духовных скитаниях. — Капитан Ватрен, — заговорил он по воксу, — где вы?
Сперва они услышали лишь короткий треск помех, затем сквозь белый шум пробился хриплый голос капитана:
— …в минутах пути от амфитеатра. Старший библиарий обратился ко мне час назад и приказал выставить стражу у обоих входов, но туда и добраться-то сложно, а ведь входы еще надо найти. Пришлось сойти с улицы. Пропустить толпу. Здесь собралась половина планеты. Столько чертовых беженцев пришло вчера в город. Идиоты давят друг друга, прослышав, что вернулся Дравус. Теперь все они идут к амфитеатру, чтобы услышать какую-то его проповедь. — Капитан умолк, а когда заговорил вновь, Луций услышал в его голосе усталость. — Вы завершили свои уроки? Пытался с вами связаться вчера утром. Хотел поговорить. Вы не отвечали. Даже когда я звал вас по имени.
Рацел посмотрел на Антроса, и на лице его отразилась странная смесь сомнений и гордости.
— Мы закончили. Старший библиарий в амфитеатре?
— Нет. Он с вами. Или должен быть. Он не покидал аббатство с тех пор, как мы пришли. Отправился в библиотеку с тем старым проповедником и больше не выходил. С ним я тоже не мог связаться по воксу. Этим утром он сам вышел на связь и отдал приказ о воротах амфитеатра, но дальше молчал. — В голосе Ватрена промелькнуло раздражение. — А еще он хочет, чтобы мы нашли старый шлюз или что-то подобное. Уверен, вам он скажет больше.
— Найдите ворота, капитан Ватрен. Старший библиарий не отдает приказы просто так. Используйте силу, если потребуется. Мы разыщем Мефистона и присоединимся к вам, как только сможем.
— Эпистолярий, — сказал Ватрен, — клинок, который ищет Мефистон, он здесь? В Мормоте? В этом амфитеатре? — Капитан явно был недоволен тем, что не мог понять, что происходит. — Может, мне стоит искать его, а не какие-то ворота и шлюзы? Старший библиарий не сказал нам, где искать эту штуку. Возможно, она у архикардинала?