— Я не понимаю, ваше величество, — ответил Ксхартех. — Вы хотите обратить оркестрион против… против вероломных?
Лорд Суфис, стоящий по другую сторону фаэрона, вмешался:
— Позвольте мне объяснить, ваше величество?
Фаэрон уставился на сияющую карту Морсуса, но кивнул в ответ.
— Мы собираемся применить оружие против самой планеты, лорд Ксхартех, — объяснил Суфис и подал знак подчиненному, чтобы тот набрал еще несколько рун на панели. — На карте вспыхнул красный круг, похожий на раненый глаз, и завис над анхом, обозначающим Нехеб-Сур. Руки слуги заплясали по клавишам управления, и багровое око выросло, излучая волны света на всю карту.
— Взрыв оркестриона здесь, на пересечении двух линий разлома, затронет несколько сейсмических зон. Наши криптеки предсказали, что сила детонации спровоцирует глобальную Цепь землетрясений и других катастроф. И это будет только начало. Масштаб разрушений увеличится стократно за счет межмерной природы оркестриона. Мы считаем, что это уничтожит всю систему.
Расчеты вихрем проносились в голове Ксхартеха, пока он пытался осознать безумность озвученного замысла. Впрочем, ему не нужно было представлять себе смерть Морсуса — стенной фриз иллюстрировал ее довольно.
— Уничтожить систему? Разве ваш флот?.. — Гелиомант посмотрел на сотни некронов, собравшихся только в этой одной камере некрополя. — Как вы собираетесь эвакуировать целый коронный мир?
— Эвакуировать? — Фаэрон повернулся к Ксхартеху. — Зачем нам уходить в момент триумфа и упускать то, ради чего мы так упорно трудились? — Он кивнул на груду разлагающего мяса на троне рядом с ним. — Мой брат предрек это событие еще до Великого сна.
Царь посмотрел вверх сквозь облака ароматного дыма на воображаемый рай.
— Морсус умрет, вероломные погибнут, и мы возродимся во второй раз. Мы возвысимся, криптек. — Он постучал себя по металлической груди. — Как только ты отключишь протоколы безопасности оркестриона, мы одолеем нашего древнего врага, отбросим эти грубые временные оболочки и станем существами, наделенными неземной силой. Наша смерть — это дверь в следующую жизнь. Победив этих двуличных чужаков, я заслужу место рядом с Безмолвным Царем. Вместе с ним я и мой брат, — он взглянул на неподвижный труп, сформируем новую триархию. И при поддержке Безмолвного Царя объединим всех некронтир в единый, несокрушимый народ, как и было предсказано.
Давящее чувство отчаяния навалилось на Ксхартеха, едва он понял, насколько сумасшедшим в действительности был фаэрон. Менхаз сделал из своей династии культ самоубийц. Гелиомант взглянул на тронное возвышение и с ужасом отметил, что ни дворян, ни придворных не смутили слова их повелителя. Они внимательно изучали изображение на стене, и, возможно, наиболее разумные среди них даже представляли себе славный апофеоз, который был им обещан. Некроны намеревались использовать самую утонченную военную машину в истории как обычную бомбу. И все ради того, чтобы убить врага, которого даже не существует.
— Так ты справишься, криптек? — спросил фаэрон.
Ксхартех уже собирался умолять его проявить здравый смысл, объяснить истинную мощь оркестриона, сводящую на нет происки варпа, когда понял, что все взгляды обращены к нему. Королевский двор ждал, как он отреагирует. В памяти всплыла фраза: «Казнены за измену». Он взглянул на Хаттусила, до сих пор стоящего на коленях у подножия лестницы, и его варгард едва заметно покачал головой в знак предупреждения. Вместо того чтобы поступить так, как ему хотелось, и заклеймить фаэрона безумцем, Ксхартех спокойно кивнул и снова посмотрел на изображение взрывающейся планеты.
— Конечно, ваше величество, — уверил он, а сам уже прикидывал, как быстро сможет уйти, поскольку совсем не горел желанием сгинуть в огне с остальными.
Гелиомант взял с собой фазосмещающий кристалл, который перенес бы его в соседнюю безопасную систему по нажатию кнопки, — но криптек не мог уйти, не увидев оркестрион хотя бы одним глазком. Быть может, как только аппарат будет активирован, фаэрон образумится.
— Это большая честь для меня, — добавил Ксхартех.
— Наконец-то появился криптек, который меня понимает! — воскликнул фаэрон и развернул Ксхартеха обратно к клетке в форме трона. — А теперь, прежде чем ты приступишь к работе, мы должны сыграть еще одну партию.
— Ваше величество, — позвал один из дворян, выходя из тени. Если позволите, я бы сперва переговорил с криптеком. Это вопрос безопасности. Я должен быть уверен в его намерениях.
Аристократ был крепко сложен и хорошо вооружен, а его череп венчал золотой поперечный гребень, выдающий в нем великого полководца.
Менхаз кивнул:
— Хорошо, немесор Техерон. Но будьте кратки. Чем скорее он начнет, тем лучше. — Фаэрон вернулся на трон и, наклонившись к трупу, продолжил разговаривать шепотом.
— Криптек, — позвал немесор, указывая на путь вниз по ступенькам.
Ксхартех спустился с помоста, и, когда Хаттусил поравнялся с ним, они посмотрели друг на друга. В голосе немесора напрочь отсутствовала доброжелательность фаэрона, он был жестким полным недоверия.
Ксхартех задумался, как хорошо ему удалось скрыть разочарование идеей Менхаза. Если генерал догадается, что на уме у криптека, ему придется уйти раньше, чем он планировал. Гелиомант забеспокоился еще больше, когда увидел, как с трона поднялась эффектная аристократка в красных доспехах. Она двигалась как охотница, подкрадывающаяся к добыче, и обнажила меч, готовая нанести удар.
— Ты тоже уходишь, Алахра? — спросил фаэрон, прерывая общение с умершим братом.
Она остановилась и медленно повернулась с кошачьей грацией.
— Да, ваше величество. Если вам будет угодно. Я хочу помочь немесору допросить криптека.
Фаэрон пристально посмотрел на нее.
— Только не причиняйте ему вреда. Добрый криптек пересек половину Галактики, чтобы добраться сюда. И у него есть важная задача.
Наложница изящно отвесила низкий поклон, взмахнула мечом и спустилась по ступенькам.
Немесор быстро зашагал назад по колоннаде, и Ксхартех с Хаттусилом поспешили за ним, а чуть позади них пристроилась Алахра. Когда они приблизились к одному из выходов, подразделение лич-стражи разбило строй, чтобы сопроводить их, однако, издав короткое рычание, немесор запретил им это.
Несколько минут ни немесор, ни наложница не произносили ни слова. Военачальник с лязгом прошел через несколько небольших предкамер, мимо десятков придворных и знати, а затем повел гостей по узкой дорожке в более мрачные и менее великолепные районы некрополя. Помещения здесь были меньше, и темноту нарушали лишь редкие предупреждающие глифы, мерцающие по центру дверей и у входа в ниши. У каждой двери на охране стоял неподвижный лич-страж, который молча отдавал воинское приветствие, когда немесор проходил рядом.
Наконец генерал остановился перед большой двойной дверью и подождал, пока часовые откроют ее, а затем повел всех внутрь.
Будучи известным криптеком, Ксхартех посетил немало миров-гробниц и потому, заметив, что стены украшает оружие, а пол покрыт геометрическими фигурами, догадался, что это тренировочная комната. Как только все оказались внутри, немесор махнул стражникам, чтобы те оставили их, и запер двери. После он повернулся, чтобы заговорить, но, прежде чем слова вылетели из его рта, Алахра бросилась вперед и ударила рукоятью меча Ксхартеха в лицо. Он опрокинулся на спину и заскользил по полу, выбивая зеленые искры.
Хаттусил поднял глефу и кинулся в бой, но немесор Техерон ударил с удивительной скоростью, сбив телохранителя с ног.
В поисках источника света, который он мог бы использовать, разъяренный Ксхартех потянулся к одной из призм, закрепленных на одежде, но Алахра ловко перепрыгнула через всю комнату и выбила артефакт из его рук в затененную область.
— Эта призма бесценна! — воскликнул гелиомант.
— Ты лжец! — выпалила аристократка бесстрастным, монотонным голосом, обрушивая ступню ему на горло и приставляя кончик меча к его глазу. — Кто тебя послал?
— Вы работаете на лорда Сокара? — потребовал ответа немесор, пригвоздив Хаттусила к земле искрящей глефой.
— Кого? — Ксхартех никогда не слышал этого имени. — Я понятия не имею, кто такой Сокар.
— Лжец, — бросила Алахра, вдавливая острие клинка в глазницу Ксхартеха и наступая на металлические кабели у его горла.
— Ваше величество, — одернул аристократку немесор. — Фаэрон желает увидеть их в ближайшее время. — Он посмотрел на ее меч, скрежещущий по лицу Ксхартеха. — И правитель ожидает, что их одежды и оружие останутся невредимыми. Соответственно, если мы собираемся нарядить нашего криптека в оболочку этого, нельзя ломать линзы и оснащение гелиоманта, — иначе его величество может заметить подмену. Мы должны убить их чисто.
Алахра покачала головой:
— Фаэрон не заметит, даже если мы заменим их пустым стулом.
Пока он лежал, прижатый ступней наложницы, Ксхартех увидел для себя удобную возможность. Раз они намеревались обмануть фаэрона, то, возможно, не поддались его безумию.
— Вы хоть понимаете, какое мощное оружие у вас в руках? — Голосовые связки гелиоманта были раздавлены, и потому слова прозвучали как тонкий визг. — Оркестрион — это не просто бомба.
— Что тебе известно об оркестрионе? — спросила Алахра, чуть ослабляя давление на его горло.
— Мне кажется, вы и так уже осведомлены лучше, чем ваш регент, — промолвил он. — Этот аппарат способен на гораздо большее, чем от него хочет фаэрон.
— Это просто допотопный механизм, — ответила знатная особа. — Безделушка, оставшаяся с Войны в небесах.
— Оркестрион — последний в своем роде, — объяснил Ксхартех. — До меня доходили слухи о таких вещах, но я никогда не сталкивался с работающим экземпляром. Безмолвный Царь обнаружил оркестрион в последние дни войны и планировал использовать его против ведьм-альдари. Точная природа машины мне неведома, но она появилась на свет даже раньше, чем наши предки. Я лишь знаю, что оркестрион создает психическую пустоту, рассеивая эфирную энергию, к которой обращаются чародеи, и тем самым затуманивает их разум, лишая колдовского зрения. Это… — Ксхартех замолчал, заметив, что оба хенисских вельможи ловят каждое его слово. — Что вы собираетесь со мной делать?